ее речи, безукоризненно правильной, было что-то странное: голос ее, мелодичный, как виолончель, был насыщен живыми, мерцающими интонациями - и вместе с тем напоминал речь автомата или сомнамбулы. В ней не было ни малейшего намека на акцент - и вместе с тем было очевидно: она не росла среди моих соотечественников. Я настолько обалдел, что не смог выдавить из себя даже кивка; девушка, снова улыбнувшись - в ее улыбке появилось легкое недоумение - глянула снова на мои гениталии и вышла из душевой; я услышал ее голос из-за стены - "я положила ее на стол. До свиданья!". "До свиданья", - вдруг ответил я неожиданно для самого себя - хриплым, чужим голосом...
Послышались мягкие шаги, хлопнула дверь, - а я стоял, как заколдованный, не зная, что делать и думать. Вдруг - будто меня током ударило - выскочил из душевой, как был, голый ...и мокрый, - и осмотрел номер. Девушки не было; на столе лежала моя книга.
"Неужели чокнутая?" - думал я. На моих гениталиях словно остался след огромных нежных глаз, и они сладко ныли. Трусливо заперев входную дверь, я вернулся в душ - и направил струйки воды туда, где все набухало и переливалось, настойчиво требуя внимания...
В тот же день я встретил ее в вестибюле - одну, без попутчиков. Она улыбнулась мне, как знакомому, и я почувствовал неловкую необходимость заговорить с ней. Как и о чем, я не имел ни малейшего представления, - но все-таки сказал:
- А я не знал, что вы... что ты - русская. Думал - турчанка или... в общем - отсюда откуда-то... - и мысленно выругал себя за "яркую речь".
Девушка удивленно подняла брови:
- Русская?.. Я - русская. Да. - Она улыбнулась, будто вспомнила что-то. Но я уловил в ее голосе странную интонацию:
- Ты не из России? Твои родители эмигранты? Ты... очень хорошо, правильно говоришь по-русски. Чисто. Лучше, чем я - попытался пошутить я.
Она снова улыбнулась и очень серьезно возразила:
- Лучше, чем ты? - нет, нет. Это неправда.
Я почувствовал какой-то тупик. "Кажется, все-таки чокнутая" - мелькнула мысль; я спросил:
- Откуда ты?
- Я? Из... России. Ты же сам сказал, - ответила она и будто бы смутилась.
- Все таки - да? А откуда именно? Из какого города?
- А ты - из какого города?
- Я? Я живу в Москве.
- И я тоже... из Москве.
- ???
- Из Моск... Уыйх! - Из нее вырвалось вдруг какое-то странное восклицание. - Я... я неправильно сказала! Из Моск-ВЫ!
- Подожди!.. я не понимаю. Как это - если ты не знаешь, как правильно... - начал я.
- Нет-нет, я ошиблась. Случайно. Мне пора, - вдруг встала она и, прежде чем я успел возразить, вышла из вестибюля. На выходе она обернулась и сказала:
- До свиданья!
- Подожди!.. - наконец крикнул я, - подожди! - вскочил и побежал за ней. - Как... как тебя зовут?
Она помрачнела, оглянулась - мы были одни в вестибюле, - взяла вдруг меня за руки (меня как током пронзило), заглянула мне в глаза и тихо сказала:
- Не спрашивай меня. Хорошо? Ни о чем не спрашивай. Я не умею говорить то, чего нет. А правду не могу сказать. Нельзя.
Она легонько сжала мне руки, повернулась - и вышла, вернее, выплыла - такой плавной была ее походка.
Хоть разум мне и подсказывал с недвусмысленной ясностью - "чокнутая" - все мои мысли витали вокруг моей новой знакомой. Я иронически спрашивал себя, не влюбился ли я в чокнутую - и с ужасом понимал, что не знаю этого; во всяком случае, ясного отторжения, какое должна вызывать мысль о безумии, не было и в помине.
***
Думая о незнакомке, я прошатался весь день по городу, потом вернулся и лег спать раньше обычного, предварительно убедившись, что ее нет в вестибюле и на балконах. Снилось мне что-то в высшей степени странное, с привкусом мистики; в снах фигурировала Она - в каком-то таинственном, невероятном контексте, который я не запомнил - но сон отпечатался на моем настроении, и утром я поднялся с постели, полный странной детской жути.
Постояльцев снова не было, и я, не решаясь заглянуть в ее номер, отправился гулять. И надо же! - через три минуты я снова увидел свою незнакомку.
Ее держал за руку какой-то местный усач, сопровождаемый хохочущими дружками, и пытался тянуть ее за собой. Она упиралась, проявляя силу, неожиданную в таком хрупком теле, и что-то говорила по-гречески. Удивительно, но на лице ее не было ни страха, ни раздражения, а только недоумение, досада и - улыбка, неизменная печальная улыбка. Она повторяла какую-то короткую фразу, которая, очевидно, означала "я не хочу".
Один из дружков усача ущипнул ее за бок, другой обнял ее за плечи, подталкивая вперед, - и я приготовился уже вмешаться, внутренне смирясь с синяками и сломанными ребрами - как вдруг произошло то, от чего у меня отнялось дыхание: какая-то невидимая волна вдруг отбросила хулиганов от девушки, заставив их пролететь по воздуху метра три; даже меня, стоящего в отдалении, качнуло, и я еле устоял. Раздались крики изумления и боли - все трое с размаху шлепнулись на бетон; улица зашумела, к пострадавшим подбежали, - и никто не обратил внимания на главное чудо, которое я успел увидеть так же ясно, как вижу сейчас экран своего монитора: девушка, отбросившая нахалов невидимой волной, вдруг сделалась невидимой сама. То есть - попросту растаяла в воздухе.
Меня пробрал нехороший озноб; и тут же я успел заметить, как она проявилась в двадцати метрах далее, почти за углом.
Этого никто, кроме меня, не видел. Одержимый мистическим ужасом и любопытством, я поспешил за ней - без мыслей и догадок.
Я шел за ней, стараясь остаться незамеченным, и вскоре понял, что она идет к отелю. После доглих колебаний, смешанных со страхом, я пересилил себя - и в нужный момент сделал вид, будто случайно вышел вместе с ней к гостиничным дверям. Увидав меня, она засияла такой улыбкой, что мне перехватило дыхание; повернувшись и подбежав навстречу, она взяла меня за руки и сказала:
- Здравствуй!
Со мной еще никто так не здоровался. Я, ощутив тепло ее рук, как ток, тоже сказал:
- Здравствуй! - И не знал, что дальше говорить. Но незнакомка продолжала сама, глядя на меня, как на долгожданный подарок:
- Я рада видеть тебя. Рада говорить с тобой. Хорошо, что ты пришел! А ты рад мне?
- Да, конечно, - хрипло ответил я. Девушка, ощутив неестественность в моем голосе, отступила на полшага, не выпуская моих рук из своих, и сказала:
- Наверно, снова что-то неправильно... Какая-то ошибка. Но я все равно рада! Я думала о тебе и вчера, и сегодня. Ты понравился мне...
В ее голосе и взгляде была такая неподдельная радость, что у меня все поплыло перед глазами. Я вспомнил взгляды, которые она бросала на меня с первого дня, и подумал - неужели?..
- Мне встретились странные люди, глупые люди. Я удивилась. И немного огорчилась. Хорошо, что сейчас - ты. Ты не такой. Ты - красивый! Я снова хочу смотреть на тебя.
- Смотри!.. - неловко улыбнулся я, показывая на себя, - и вдруг замер, поняв, что она имеет в виду меня - голого. И спросил:
- Что... прямо здесь?
- Можно здесь, - ответила она, не выпуская моих рук, и тут же нахмурилась: - Нет, нет. Конечно! Мы пойдем в комнату! Пойдем в номер. Конечно. - и повела меня за руку, так же настойчиво,