Ощутив под ладонью плоский Тонин лобок, я на некоторое время приостановил свой пыл завоевателя и, замерев, попытался уловить в тишине звуки дыхания спящих детей.
Похоже, набегавшись за вечер на природе и утомившись от большой дозы новых впечатлений, детишки спали, как убитые, добросовестно озвучивая темноту безмятежным сопением. Убедившись в этом, я продолжил попытки проникновения в Тонин внутренний мир. Тоня лежала, плотно сдвинув ноги и, казалось, что, преодолев уже все препятствия, я остановился у запертой двери. Мне оставалось только легко массировать кончиками пальцев то место, где заканчивался пушистый треугольник Тониного лобка, зажатый бедрами.
Судя по Тониному дыханию, она получала от моих прикосновений вполне ощутимое удовольствие и не торопила события, словно пытаясь накопить в себе побольше желания и истомы. Она понимала, что достаточно ей немного раздвинуть ноги, как мои пальцы перейдут границу относительной невинности и откроется совсем другой горизонт наших отношений. Да, собственно, Тоня и не могла особо раздвинуть ноги в этой тесноте…
Уже потом я понял причину этой не столько нерешительности, сколько неторопливости. Изголодавшаяся по мужской ласке, одинокая Тоня слишком хорошо знала свои возможности и потребности и совсем не представляла моих. Тоня в тот момент еще не знала, что для меня нет большего удовольствия, чем доводить женщину до пика страсти, лаская ее клитор и вход во влагалище и только потом войти в нее, измученную и пролившую на простыню лужу сока, упругим членом, утомленным длительным ожиданием. Тонечка робко внимала моим ...ласкам, ожидая их завершения традиционным быстротечным сексом. Я же не торопился. Впереди была целая ночь.
Тоня слегка раздвинула ноги и, о счастье, мои пальцы смогли слегка протиснуться в горячую Тонину промежность. Правда, совсем неглубоко, но и этого хватило, чтобы под моими пальцами оказался упругая изюминка Тониного клитора. Едва я до него дотронулся, как Тонечка издала сдавленный стон. Похоже, клитор был ее самой чувствительной эрогенной зоной.
Кисть моей руки, плотно прижатая к тониному лобку тремя слоями плотного трикотажа была почти неподвижной. Свободными оставались только пальцы и они, дотянувшись до сокровенного бугорка, начали ритмично ласкать его, то надавливая на него, то легким, едва заметным круговым движением касаясь его поверхности. Тоня повернула голову в мою сторону, прижалась лицом к моему лицу и уже не пыталась сдерживать свои стоны. Мой член стал напрягаться в такт ее дыханию.
Когда я только добрался до него, клитор был почти сухой. Слегка продвинув пальцы вглубь, между губками тониной киски, я окунул их в горячую влагу, наполнявшую Тонечкино влагалище. Смочив пальцами клитор, я стал ласкать его с новой силой. Нежный бугорок катался под моими пальцами, то пропадая, то набухая с новой силой. Я уже не сдерживал своих фантазий – я сжимал волшебную кнопочку двумя пальцами, покручивал ее, вдавливал вглубь, нежно потирал …
Тоня сопела, ойкала, издавала совершенно непередаваемые звуки, которые все сильнее и сильнее распаляли меня…
Мой опыт ласкания клиторов на тот момент практически исчерпывался общением с писей собственной жены, которая весьма любила подобное сексуальное лакомство, но была настолько капризна при его употреблении, что я не часто заставлял себя это делать. Жена требовала настолько нежных прикосновений к своей чувствительной точке и с только ей известным в каждый момент времени ритмом, что я не мог долго выдерживать эти параметры и регулярно получал в промежутках между сдавленными постанываниями жены ее недовольное шипение : - «Медленнее… потише…». Я же, возбуждаясь от процесса, уже не контролировал себя полностью, и пытался двигать пальцами в том ритме, который был привычен и приятен мне самому…. В результате, чаще всего и жена оставалась недоудовлетворенной, и я бывал заклеймен позором, как мужчина-неумеха, не понимающий потребностей женского организма.
Сейчас же, лаская Тонин бугорок, я всеми своими фибрами чувствовал, что Тоне приятно абсолютно все, что я делаю, независимо от ритма и силы… В какой то момент я ощутил, как напрягись Тонины ноги и сама она не секунду притихла, затаила дыхание и перестала издавать так возбуждающие меня стоны…Слегка приподнимая попу, Тоня старалась теснее прижаться к моему пальцу…
Стараясь не спугнуть накатывающий на Тоню пик удовольствие, я продолжал совершать пальцами те же движения, которые разбудили в Тоне нарастающую лавину оргазма и вот он наступил. Упругая гусеничка под моим пальцем начала пульсировать, и в такт этим пульсациям у меня над ухом застонала Тоня. Прижав пальцем оживший бугорок, я замер, не мешая женщине…
Импульсы прекратились и Тоня как то сразу обмякла и, тяжело выдохнув, опустила попку на спальник… Моя рука замерла, зажатая Тониными бедрами. Мы лежали молча, переживая произошедшее, утомленная оргазмом Тоня и я, получивший не меньшее удовольствие от процесса удовлетворения женщины в таких стесненных условиях.
К этому моменту мои насквозь мокрые плавки уже с трудом сдерживали напор члена, готового при первой возможности вырваться из тесного плена. Потихонечку приходя в себя, я стал думать, как бы изловчиться, снять с себя и с Тони нижние части одежды, дабы извергнуть из себя накопившуюся сперму в предназначенное для этого место… Хорошо, что теснота палатки не позволило Тоне в процессе моих ласк запустить руку ко мне в плавки. Результат я мог предположить с большой точностью – я был бы уже давно опустошен, настолько сильно мне передавались Тонины эмоции. Пока же мой член находился в скрюченном состоянии, он не был способен самостоятельно что то совершить и терпеливо ждал, когда его призовут к действию… Знал бы он, как долго ему придется терпеть…
Дыхание Тони стало ровным. К моему изумлению Тоня вновь раздвинула ножки настолько, что мои пальцы снова обрели свободу. Пошевелив ими, я обнаружил, что Тонина промежность стала настолько мокрой, что я испугался за состояние спального мешка. Как завтра объяснять детям, отчего под тетей Тоней ночью образовалась лужа?
Пальцы привычно нащупали затаившийся было клитор. Я начинаю нежно касаться его вершинки, еще не веря своим ощущениям. После всего, что я делал с ее «кнопочкой», Тоня готова продолжать !!! Несколько движений и бугорок просыпается, он наполняется восхитительной упругостью и снова начинает играть со мной в кошки-мышки. Я прижимаю его сверху, он ловко ускользает вниз, ко входу во влагалище. Я ловлю его двумя пальцами и тащу вверх, немного покручивая. Я тереблю его круговыми движениями и снова с силой вдавливаю вглубь Тонечкиного лона. Тоня вошла во вкус и стала потихоньку помогать мне едва заметными движениями попки.
Широко открыв рот, Тоня тяжело дышит в такт движений моих пальцев. Она уже не стонет. Она не здесь. Она улетела далеко-далеко. Она растворилась. Она превратилась в маленький сгусток материи, расположенный между ногами и наполненный непередаваемыми словами ощущениями.
Я терзаю Тонину «изюминку» с такой силой, что кажется, она вот-вот закричит от боли. Но Тонечка