резкими и агрессивными. Она уже не играла с моим членом, а бесхитростно долбила его, пытаясь заставить меня разлиться морем удовольствия по ее бедрам, но мой орган, перетерпевший ночью, стоял насмерть. Тонечка устала. Она опустила ко мне голову и опершись на руки, остановилась и раздвинула ноги пошире. Теперь я взял инициативу в свои руки. Загнав свой одеревеневший член в Тонино расслабившееся нутро по самые яйца, я обхватил ее попу руками и прижал ее к себе. Теперь мой лобок хоть чуть-чуть, но касался ее самой чувствительной точки – клитора. Не ослабляя объятий, я стал вращать всем своим низом, ощущая головкой члена напряженную матку в женской глубине. Еще чуть-чуть и я был готов кончить. Не хватало какой-то малости. Этой последней каплей стало уже знакомое мне Тонечкино сопение у моего уха. Массаж эрогенной «изюминки» не мог не отозваться в ее душе. Замерев на секунду перед неизбежным моментом выдергивания члена из Тониных сокровенных глубин, я услышал – «Кончай в меня…Можно».
Какая началась бы канонада, если бы каждый мой выстрел в Тонин организм сопровождался звуком праздничного фейерверка! Сначала пара больших залпов, заливших все небо разноцветными всплесками, а потом несколько вспышек помельче опустошили меня, заставив яйца бесследно втянуться вглубь меня. Казалось, что я не кончал, а писал внутрь Тонечки, настолько длительным был этот завершающий аккорд нашей близости.
Дождавшись пока у меня пройдут конвульсии, Тоня свалилась на бок, зажав рукой текущую промежность. Вот так, с засунутой между ног ладонью, Тонечка на четвереньках отползла в сторону и, найдя розовую детскую футболочку, скомкала ее и заменила собственную руку импровизированным тампоном. После этой неэстетичной, но необходимой гигиенической меры, Тоня растянулась на спине и устало выдохнула: - «Уф-ф… Здорово…». Помолчала и добавила, будто извиняясь – «У меня только что месячные кончились. Можно не предохраняться…»
Мы лежали голые, мокрые от пота, тяжело дышали и пытались сообразить – не слишком ли громко мы шумели в процессе нашего общения.
Вытерев себе промежность футболкой, Тоня оделась и ушла на реку к детям, усмехнувшись – «Пошла душ принимать». Я тут же провалился в небытие, правда, успев перед этим натянуть на себя плавки.
Проснулся я перед самым ужином, когда на костре уже активно булькали котелки с макаронами и чаем, а рядом с костром, на разостланной клеенке стояла открытая банка тушенки и лежали порезанные хлеб и молодые огурчики из Тониного огорода. «А кто дрова собирал?» - смущенно спросил я у детей, сидевших вокруг костра. «Мы собирали», - радостно отвечали дети. Видимо, Тоня, проявила недюжинный талант воспитателя, организовав детей в качестве подсобных рабочих, чтобы дать мне возможность побольше поспать. Надо, правда, признать, что все это было явно в ее же интересах…
После ужина мы всей нашей дружной компанией пошли к большому костру, где под гитару, переходящую из рук в руки, народ нестройно пел про брезентовые бока бригантин и душистые гроздья акации… Стукались кружки и стаканы, Парочки приходили и вновь растворялись в темноте. Оставив детей без дневного отдыха, Тоня убила сразу двух зайцев. Один из «зайцев» в виде выстиранной розовой футболки висел на веревке за нашей палаткой, вяло трепыхаясь от дуновений легкого вечернего ветерка. Вторым «зайцем» был тот факт, что набегавшиеся за день наши детишки вовсю клевали носами, прижимались к мамкиному и папкиному бокам и явно были готовы провести ближайшую ночь в крепком и здоровом сне.
Мы же не гнали их от костра в палатку, терпеливо дожидаясь того момента, когда они сами упадут от усталости. Такой момент настал и Тоня повела полусонных детей в кустики пописать и баю-баюшки в теплые спальники.
Посидев в шумной компании еще ровно столько, сколько по моим подсчетам было необходимо Тоне для распихивания детей по спальникам и их гарантированного засыпания,... я пошел к реке, чтобы помыть свой многострадальный рабочий орган. Отойдя от лагеря метров на двести, я спустился по к воде, разделся и по колено зашел в воду. Небо было чистым, и половинка луны вполне освещала место моего купания. В окружавших же меня кустах темень была настолько густой, что увидеть человека, стоявшего в паре метров было уже невозможно.
Стараясь не шуметь, я начал полоскать свой разгоряченный член. Сейчас, в прохладной воде, он сжался и доверчиво уместился у меня в ладошке. Завершив гигиеническую процедуру и едва натянул брюки и футболку, я услышал неподалеку голоса. По тропинке вдоль реки явно кто-то шел.
Не желая никого смущать, я осторожно отступил с открытого места в темноту кустов и, стараясь не хрустеть ветками, присел, попытавшись слиться с фоном.
На то место, где я стоял минуту назад, вышли две девушки. Одна, высокая, тут же быстро сняла с себя спортивный костюм, под которым оказались только белые трусики, ярко выделяющиеся в отсветах лунного света.
«Ты что, купаться будешь» - спросила вторая полненькая девушка, одетая в свитер и длинную, до землю, юбку.
- «Нет, только подмоюсь» - ответила первая.
- «Ты думаешь у Вадика сегодня что-то получится?» - с усмешкой спросила толстенькая – «Он же почти бутылку водки скушал»
- «У меня все получится…» - осадила подругу высокая. Она сняла трусики, бросила их на свою одежду и неожиданно шагнула в сторону кустов, в тени которых затаился я. Не дойдя до моего убежища пары шагов, девушка присела, развела ноги и стала громко писать. Закончив шумную процедуру, девушка вошла в воду по колени, раздвинула ноги и стала аккуратно мыть свою прелести.
В это время ее полненькая подруга тоже решила сходить по-маленькому. Не сходя с места, она подняла юбку, и тоже пописала, спустив до колен неприлично большие трусы. Придерживая задранную юбку, девушка подошла к берегу и зачерпнув воду ладошкой, повозила рукой у себя в промежности.
Высокая вышла из реки, вытерлась полотенцем и быстро оделась.
«Холодно»- прокомментировала она, и парочка удалилась в сторону лагеря. Некоторое время я вслушивался в темноту, откуда доносились их уплывающие голоса. Когда звуки исчезли, я вышел из своего сумрака.
Казалось бы, будничный факт – невольно подглядел и подслушал как две женщины ходили в туалет. Но, удивительное дело, мой увядший было «мальчик» вновь напомнил о себе. Между ног висела уже не сморщенная вялая сосиска, а вполне пригодная к употреблению упругая сарделька. Выждав для приличия еще несколько минут, я направился к своей палатке, с радостью ощущая в плавках тревожную упругость.
В палатке царила атмосфера полная готовности к ночному разврату. Слабый луч фонарика осветил деток, которые сладко посапывали, заботливо сдвинутые Тоней к одной из стенок палатки. Чтобы дети не сползали в нашу сторону, Тоня отгородила их от нашего места валиком из моего свернутого в рулон спального мешка. В этот раз Тоня хорошо продумала свое ночной наряд. Вместо нескольких слоев ненужного трикотажа, сейчас на ней была только футболка, едва прикрывающая ее голую попу. Послушав еще немного непритворное похрапывание, доносящееся из «детской половины» палатки,