тягучего, бесконечного, как пытка во сне…

Предохранение, роль опытного соблазнителя и прочие земные мелочи были забыты, как забывают в раю об уборке квартиры.

***
- У тебя месячные? Тебе было больно? – Стив вытирал свой хуй, багровый от крови.
- Чуть-чуть… Нет, не месячные, - еле слышно отвечала Ау.
- Ты… ты что, девушка?! Ау?
- Да. БЫЛА девушкой…
- Но… Боже мой! Сколько тебе лет?
- Двадцать.
- Двадцать?! И ты до сих пор не… Ау! Как это получилось? Как получилось, что ты, такая прекрасная, сексуальная девушка… женщина… до сих пор ни с кем не спала?

Ау молча глядела на Стива.
- А почему я обязательно должна была с кем-то спать?
- Ну... - Стив не нашелся, что ответить. Вместо ответа он сделал лучшее, что мог сделать: обнял Ау и прижал к себе, бессвязно шепча ей что-то, чего сам не разбирал.

Стив был потрясен, огорошен, опрокинут; он будто заново родился, будто попал вдруг из черно-белого мира – в цветной, где все было лучше, красочнее, объемней и слаще всего, что было в его мире. Пять минут блаженства с Ау преобразили его, и он не знал, как рассказать ей, как выразить свою благодарность…

Вдруг он вспомнил, что Ау до сих пор не удовлетворена. Ему стало стыдно, он покаянно прижал к себе Ау, спустился к ее разъебанной пизде и занялся ею.

Удивленная Ау тихо млела, раздвинув ножки. Стив осторожно лизал ее пизду, горько-соленую от крови, и думал: очень ли ей было больно, когда она подалась навстречу ему и утопила его в ласках? Что это было? Почему никто из прежних его телок не делал ТАК?..

Задумавшись, Стив опомнился только тогда, когда Ау уже вопила и металась под его ртом. Желание жгло ее, но она никак не могла кончить, и Стив, не соображая, что делает, снова вплыл в нее по самые яйца, массируя рукой пизду и клитор. Он ебал ее жестко, напористо, чувствуя, чего ей хочется, и вскоре Ау надрывала горло, выпучив глазки и отчаянно подмахивая Стиву.

Еще несколько толчков – и…
- Аооооууу! Аауууу! – выла Ау, погибая в оргазме, и Стив погибал вместе с ней. Рука его безжалостно массировала ей клитор, исторгая из него судороги, сотрясавшие Ау. Стив уже почти позабыл восторг оплодотворения, и теперь думал: «К черту все! К чертям собачьим! Аааааа!», корчась от сладости в потрохах Ау и заливая их спермой во второй раз.
- Так вот почему тебя звали Ау! – говорил он, отдуваясь после бешеного оргазма.
- Почему?
- Ты кричишь так… «Ааааууу!..» - Стив передразнил ее.
- Ну… - Ау пристыжено рассмеялась. – Ты думаешь, у меня в детстве было много… ТАКОГО? И все знали, как я кричу?
- Я думаю, что ты чудо. Что ты моя сладкая шоколадка. Где ты взяла такие волосы? Это же чудо природы. Их нужно внести в охранный реестр, - говорил Стив, играясь ее волосами, блестящими, густо-шоколадными, длинными, как водопад. - И еще… знаешь, что я думаю?
- Что?
- Что мы сейчас пойдем с тобой в одно место… Только обещай мне ничего не спрашивать, ладно? Тебе понравится, я уверен. Ничего плохого, не бойся, - поспешно сказал Стив, увидев испуг Ау.

Взял мобилку, он набрал номер.
- Алло, Chocolate Paradise? Будьте добры, отдельную ванну на… который час, черт подери? В общем, мы будем через десять минут. Да, вдвоем. До утра.

…Через пятнадцать минут Ау, подвывая от наслаждения, косилась краем глаза в зеркало - и видела в нем две расплывчатые фигуры, покрытые темно-коричневым глянцем.

Они извивались в любовном танце, тонули и таяли в сладкой дурманящей массе, облепившей их до последнего клочка, месили ее друг на друге, мяли обмазанные тела и облизывали их, как шоколадный торт. Шоколад был везде – и на них, и внутри них, на коже, в волосах, во рту; он растворял их в себе, и это было мучительно-приятно, как сладкий кошмар. Страх не вымыть его из волос только добавлял остроты в это странное наслаждение, облепившее Ау со всех сторон, – и она ныла, когда Стив мял сквозь шоколад ее грудь, набухшую так, что не было сил терпеть, или хлюпал в ее липкой пизде…
- А ну вылезай, шоколадка. Ложись на животик. Вот так…

Ау вылезла из ванны и легла на мягкий матрас. Шоколад струями лился с нее. Стив, нежно поглаживая все тело, забрался в ее попку…
- Ааааооуу! Ты что?
- Ничего. Терпи. Расслабляйся, хрипи, мучься, улетай в рай… Тебе ведь хочется? Хочется?
- Ааауууу… Что ж ты…

Ау замолчала, не в силах говорить. Стив ласкал ей кожу вокруг ануса, наполняя Ау наслаждением, незнакомым, острым и головокружительным, как полет во сне. Ау чувствовала, как ее попка становится рыхлой и податливой; ей хотелось распахнуть ягодицы, надеться на руку Стива, и она подавалась навстречу ему, оттопыривая попку вверх. Стив мучил ее, постепенно забираясь пальцем в плотную дырочку…
- Аааууу!
- Терпи! Терпи, шоколадка! Все терпят, и ты терпи!
- Ааааооооууу! О Боже!

В ее анусе были уже два пальца. Это было не больно, а только одуряюще странно – до холодка в груди, до кислоты во рту, смешанной с горечью шоколада… Пальцы растягивали ее анус, ставший мягким, как тесто, и Ау билась от смертной полноты в попке, уже принимавшей в себя нового гостя… Хуй, обмазанный шоколадом, легко проскользнул туда, но Стив не торопился, наслаждаясь липкой плотностью, обтянувшей его головку. Медленно, постепенно он погружался в узкую дырочку, и Ау казалось, что ее выворачивают наизнанку…
- Ааааооууу! Не мучь меня, Стив! Я сойду с ума! Аааааоооууу!..
- Тише. Нас снимают.

Стив шутил, хоть у него и действительно было подозрение, что игры посетителей Chocolate Paradise записывались для черного рынка. Он уже полностью вошел в попку Ау и теперь плавно разъебывал ее. Шоколад был идеальной смазкой для такой игры, к тому же он удваивал ощущения: липкая скользота члена, распиравшего Ау до ушей, действительно сводила ее с ума – ей казалось, что ее надули, как шарик, и теперь вылизывают изнутри беспощадным сладким языком.

Стив зачерпнул ладонью шоколада, плеснул его между ягодиц Ау – и стал втирать его в кожу вокруг ануса. Ау задохнулась… Это было так чудовищно, так невыносимо приятно, что она выла и плакала, сотрясаясь в мучительных оргазмах, не отпускавших ее, пока член распирал ее беззащитную попку. Слезы смешивались с шоколадом, залепившим ей ресницы, – и потом, когда все кончилось и она лежала без сил, привыкая к обволакивающей пустоте в себе, Стив слизывал с ее лица сладко-соленые капли…
- Теперь мы с тобой настоящая сладкая парочка, – шептал он, борясь со сном. Ау тоже проваливалась в сонную пустоту, - но надо было вставать и мыться. Надо, надо… Ничего не соображая, она дала Стиву поднять себя, завести под душ, вымыть, вытереть, одеть, вывести на улицу…

Стив тоже едва помнил, как все было. Помнил только, что они вошли к нему, упали в постель, не раздеваясь, и уснули рядышком. Крепко, как никогда.

***
- Ау… Моя девочка, моя… Я… тебя… - шептал Стив во полусне, щупая пустое пространство рядом.

Внезапно он подскочил. Ау не было.

Не было ее и в квартире, и в коридоре, и во дворе. Она ушла.

Вернувшись в спальню, Стив нашел на тумбочке записку: «Спасибо тебе. Мне было удивительно хорошо. Прощай. Ау».

Рядом лежал бумажник. Нелепая мысль вдруг обожгла Стива: он схватил бумажник,