громко хрипеть.
- Я тоже набираю всё время, - сказал Серёжка. – Что случилось вообще?
- У бабки клаустрофобия, - сказала я едва слышным шёпотом.
- Говори с ней! – велел Серёжка, продолжая сражаться с телефоном.
И я стала говорить, понесла всякую чушь про то, что нас вызволят, и про то, как это будет. Тётя Тамара перестала хрипеть, но реагировала на мой трёп плохо, каким-то угасшим голосом.
- Вы сладкое любите? – спросил вдруг Серёжка.
Тётя Тамара сказала, что любит. И мы распаковали коробку с пирожными. На пол лифта была постелена Серёжкина куртка. Бабка была устроена на ней с раскрытой коробкой. Иногда Сергей светил ей мобильником. Тётя Тамара забыла о фобии. Она была в еде.
Так и не дозвонившись в 112, мы с Сергеем обнялись самым естественным ...образом. Ему было холодно.
Наконец сработал мой мобильник, поставленный на автодозвон. Мне сообщили, что авария затронула три городских района, что к ночи всё будет в порядке. Я завопила, что мы застряли в лифте, что нас надо выручить, что с нами пожилой нездоровый человек. Мне пообещали бригаду спасателей. Услышавшая разговор тётя Тамара снова распереживалась.
- А давайте песни петь, - предложил Серёжка.
Я фыркнула. Но Серёжка затянул что-то заунывное про ямщика, а бабка его радостно поддержала. Мне ничего не осталось, кроме как подтягивать в нужных местах. Потом мы со вкусом исполнили вневременной хит про смуглянку-молдаванку. Мы с Серёжкой путались, а тётя Тамара нас поправляла и требовала перепевать исправленные варианты. Дурдом какой-то. Всё это в темноте, в холодном и заплёванном лифте. На середине следующей песни про королеву красоты, которую тётя Тамара выводила голосом помолодевшим и звонким, нас окликнули снаружи. Явились спасатели.
Началась эпопея по нашему извлечению. Это был просто цирк с конями. Двери все открыли, но надо было карабкаться вверх. Меня вытащили без проблем: сверху протянули сразу две руки, снизу меня подтолкнул Сергей. Застряла, конечно же, тётя Тамара. Она растопырилась, боясь упасть, хотя её основательно запаковали в страховочную сбрую. В лифт спустился один из спасателей. Я слышала, как он велел Серёжке выбираться, но бабка заголосила, что без него вот прямо там и немедленно помрёт от страха. О господи, боже ты мой!
Я принялась вместе со спасателями её уговаривать. Короче говоря, не меньше получаса мы тянули из болота этого бегемота. В процессе возле нас образовалась кучка соседей, выглядевших крайне довольными приключениями тёти Тамары. Отношение к ней было двойственное. У всех. Но, даже оказавшись на свободе, мерзкая бабка не отпускала моего парня. Она объявила, что у неё сердечный приступ и потребовала его в сиделки. Бригадир спасательской команды увидел выражение моего лица и ухмыльнулся. Он аккуратно упаковывал снаряжение и громко объявил своим, что пенсионерку требуется госпитализировать, а потому пусть они принесут носилки. Бабка взвыла и принялась непоследовательно увещевать бригадира на предмет своего великолепного самочувствия. Мы с Серёжкой воспользовались случаем и укрылись в нашей квартире.
Некоторое время мы приводили себя в порядок. Серёжку снова пришлось отпаивать коньяком. Потом начались звонки от родителей и рассказки о взаимных приключениях. Валерию Сергеевну, например, энергетический коллапс вообще застал в подземке. Мою маму беспокоило, как я буду одна в темноте. Я раздражённо сказала, что, во-первых, я уже достаточно взрослая, во-вторых, я не одна, а в-третьих… Мама решительно перебила и сказала, что во-вторых достаточно. Потом начались звонки от одноклассников и друзей. Мой аппарат быстро разрядился. Я облегчённо кинула его на стол. А вот Серёжка кого-то слушал, не перебивая и мечтательно улыбаясь при этом.
Я заподозрила неладное и попыталась отнять у него телефон. Сергей вскинул руку, останавливая меня, и включил громкую связь. Я чуть не упала с табуретки. Чей-то знакомый голос томно выводил:
- И вот я расстёгиваю пряжку этого твоего ремня. Она такая холодная, гладкая…
Я покосилась на Серёжкин пояс. Он у него действительно был выдающийся, с эксклюзивной серебряной пряжкой, чей-то подарок, предмет вожделения многих мальчишек из нашего класса. Сто раз я слышала, как его у Серёжки выдуривали в обмен на всякие непонятные мне ценности.
- А теперь, - продолжал голос, - я расстёгиваю молнию. Моя рука касается твоего члена. Он ещё там, за гладеньким трикотажем плавок, но мы вот-вот встретимся!
Я вопросительно уставилась на Серёжку, а он прижал палец к губам. Я никак не могла узнать голос! Меня это самым неприятным образом доставало.
- Ты трогаешь мою грудь, - слушала я. – Ты её безжалостно мнёшь, скручиваешь и сжимаешь пальцами соски. О, твои пальцы! От их твёрдости непрерывные токи пронзают моё тело! Я уже чувствую твои пальцы в своём влагалище! Самые дикие желания заставляют меня мысленно выть и корчиться! Я так тебя хочу! Ты снимаешь с себя последнюю преграду между нашими телами! Ты хватаешь меня сзади и рывком сажаешь к себе на колени… Твои пальцы снова во мне! Ты готовишь меня для решительного проникновения. А я ласкаю обеими руками твой…
Я узнала, наконец, голос!
- Светка! – громко сказала я. – Ты кому звонишь?!!
Раздалось сдавленное «упс!» и пошли гудки.
- Ну, вот, - сказал Галицын. – Испортила весь праздник!
- Я тебя задушу сейчас! – вскипела я. – Это что такое было?!!
- Секс по телефону, полагаю, - ответил он. – Вероятно, она ошиблась номером.
- Да?! – громко удивилась я. – А что это там такое было насчёт пояса?!
- Я не знаю! – он закрылся от моего замаха полотенцем. – Принцесса, пощади!
Но меня трясло от возмущения и возбуждения. Серёжка вскочил и кинулся от меня в комнаты, я помчалась догонять. Я великолепно ориентировалась даже в темноте, а он без конца на что-нибудь натыкался. Загнать его в угол у окна оказалось проще пареной репы. Я выронила где-то полотенце и забарабанила по его плечам кулаками.
- Мерзкий предатель! - злилась я. – Обманщик!
- Полька, эступида! – вопил он. – Я-то тут причём?
- Ах, не причём?! – злилась я.
- Мне это надоело, - пробормотал он. – Фурия, эступида, идиота…
- Да сам ты! – я на секунду запнулась, вспоминая это словцо, и выпалила. – Де ло линдо!
Он захохотал сразу, без перехода, ухватил меня под мышки, перекинул через плечо и потащил. Я стала вырываться. Серёжка обвалил меня на диван и стал деловито стаскивать с меня одежду. Я пыталась сопротивляться, но это было бесполезно. В конце концов, он просто навалился на меня и перекрыл губами поток моих воплей. Моё тело моментально откликнулось на прикосновения, и я запустила руки ему под рубашку.
- Так бы и давно, - пробормотал Сергей, отрываясь от меня, чтобы раздеться.
Мы занимались любовью в полной темноте и тишине. Он почему-то против обыкновения помалкивал, вот только был какой-то совсем неистовый, не позволял мне даже дёрнуться в сторону. В конце концов, я оставила попытки поучаствовать в управлении процессом и просто подчинялась ему. Он вёл меня на вершину блаженства неторопливо и упорно. А когда всё закончилось последней судорогой полного соединения друг с другом, везде включился