как-то понять. Дай мне хоть какой-то знак. Дай мне знак!..

Откуда-то зазвонила мобилка. «Бородавка-бородавка-бородавочка...»

Это была мобилка Козлика.

Секунду Паша продолжал сидеть, а потом подскочил и заметался по комнате.

Оббегав весь дом, он схватил наконец сумку, которую держал перед аварией, и вывернул на диван. Оттуда выпали серебристая Нокия и ангелочек.

Нокия потухла у него в руках, и Паша завертелся в поисках зарядки. Почему-то ему казалось очень важным узнать, кто звонил.

Воткнув, наконец, мобилку в сеть и прокляв все на свете, пока она грузилась, он открыл список вызовов...

Звонила мама.

Всего лишь мама...
- ... Пашунь? Вот умничка, что перезвонил. Трубку не берешь, так я это... сюда... Смотрю, свет горит у тебя... Ты это... ложись, ладно? Хорошо, Пашунь?

Сбросив ее, он стал бездумно клацать кнопками.

Меню, Календарь, Заметки, снова Меню, Менеджер файлов, Мои документы... Bancing. doc, Market_Researches_2014. doc, Бред сивой кобылы. doc...

Хм.

Палец сам собой нажал «enter», и Паша закусил губу.

«Вторая в жизни попытка вести дневник» - читал он монолог человека, которого уже не было. - «Ну что ж. Две недели назад встретила ее. Старая негритянка. Бомжиха, по-нашему. Больная.

Отвезла в больницу. Заплатила, конечно. А потом она умерла. Сердце.

Перед смертью вызвала меня.

«Вот, говорит, дамочка, у меня для тебя есть кое-что. Пусть это будет у тебя. Доброе сердце, красивое лицо. Пусть будет у тебя».

И дает мне эту штуку.

«Ей много веков. Так говорила бабуля. Но не этим ценна. Видишь крылья? На рассвете нужно дождаться первого луча и встать лицом к солнцу, и взять это в руки, и закрыть глаза, и сказать: Господи, выполни мое самое важное желание. И после того лечь и уснуть. Господь услышит, и все сбудется, как проснешься. Так говорила бабуля, а ей говорила ее бабуля. Пусть будет у тебя».
- Но почему ты не воспользуешься?

«У меня нет желаний, дамочка. Давно уже нет. Я хочу обратно. Я устала».

А потом она умерла. А мне было жутко.

Потому что ведь есть у меня такое желание.

В ту же ночь я сделала Это. Господи, сказала я. Сделай так, чтобы я больше не была этой стеснительной дурой. Чтобы я была такой, какие ему нравятся. Дай мне, Господи, такую красоту, какая ему по душе.

Когда я проснулась, у меня на полдюйма отросли волосы. Сейчас почти до плеч. Никогда так не росли.

И - я смогла. Я написала ему в скайпе, все-все написала, почти все. И это было совсем не так трудно, как я думала. Это было...»

Не дочитав, Паша кинулся к ноуту - смотреть, когда рассвет.

Через две минуты он стоял у окна, сжимая ангелочка, и говорил про себя:
- Господи. Господи. Верни мне ее...

Потом лег на диван - и сразу уснул.

***

Там снова был черт. Он что-то говорил, скалился, махал руками, но Паша уплывал вверх, и тот кричал внизу, и снова возникал напротив, и Паша снова уплывал, оставляя его под ногами, и снова, и снова...
- На сына насрать, - будто бы слышал он. - Только о своей бабе думает. Нельзя ему на верхний уровень. Не заслужил...

Но Паша поднимался, как лифт, пока лиловый сумрак не окутал его, не сгустился до твердости и не зазвенел его именем - «Пашутка, Пашутка...»
- ... Пашутка! Пашутка! Ну кончай дрыхнуть уже, блин! Ты сурок или ты человек? Паш! Ну Пааааааш!..

Паша открыл глаза.

Перед ним была стриженая голова, до боли знакомая и забытая одновременно.

Ничего не понимая, Паша смотрел на нее.
- Не узнал, да? Ну, Пашутка, теперь тебе придется повеситься.

Паша молча смотрел на нее.
- Э! Ты чё смурной какой-то... Ты...

Вдруг он обхватил ее и повалил в кровать.
- Эээ! Ты чё?... Дай хоть сказать, в чем дел... - пыхтела Козлик, уворачиваясь от поцелуев.

Но Паша видел, как она улыбается.
- У Нас Будет Ребенок? - спросил он.
- Ты... как ты узнал?!
- Узнал. - Паша раздел ее и влип губами в теплое тело, пытаясь прочувствовать его до последней клетки.

Сон, давивший его, отходил в никуда, улетучивался из памяти, и вновь занимали свои места забытые вещи, мысли и ощущения, такие странные для Паши из кошмара, но обыкновенные и родные для человека семнадцати лет от роду.