в её рот, расперла его до предела. Пунна, придерживая аристократку рукой за волосы, похотливо рыча начал двигать фаллосом туда-сюда. Сабина задыхалась, кашляла, в те мгновения, когда член Пунны немного выходил, она жадно втягивала воздух. По губам её и подбородку обильно струилась слюна. На глазах молодой женщины выступили слёзы. А через некоторое время Пунна принялся впихивать ей в рот свои здоровенные увесистые яйца.

— Лижи их! Соси!

Римлянка, мучительно хрипя и сопя носом, делала всё, что он говорил. Она прихватывала губами, то одно яйцо, то другое, волосы на них кололи ей язык. Но она лизала и лизала, в каком-то полубезумном упоении, вжималась лицом в тугие, вздутые мешки яиц, вдыхала исходящий от них терпкий густой запах. Урча от удовольствия, Пунна терся о лицо госпожи промежностью. Всё это действо ничего общего не имело с нежностью и было направлено, только на унижение. Но Сабина поймала себя на мысли, что ей это нравится. Пока длилась эта экзекуция, она всё больше убеждалась, что её возбуждают эти глубокие проникновения в горло, борьба за каждый глоток воздуха, судорожные спазмы в животе, взывающие не только к рвоте, но и посылающие ноюще-сладкие импульсы ниже в её мокрую picse. Потом, он начал лупить яйцами и членом ей по лицу. С громкими мокрыми шлепками фаллос финикийца ударял по щекам, по лбу, по губам и носу Сабины. Она начала хохотать, потом замычала, когда член вошёл в её рот и снова безудержный хохот охватил её, когда град ударов и шлепков членом по её лицу повторился. Более того, у неё случился короткий, но весьма сильный оргазм.

— Возьми меня! — рычала она, дергая бедрами. — Скорее же, ты проклятый ублюдок!

Её набрякшие половые губы разошлись в стороны, клитор торчал упругим бугорком, мокрая дырка влагалища вожделенно приоткрылась.

Сабина приняла полусидячее положение, спиной она упиралась в высокий подлокотник ложа. Ноги аристократка широко и бесстыже раздвинула.

Вот миг, которого он столько ждал! Триумф! Награда за долгие годы мечтаний. Тело госпожи, её сладкое лоно в его власти!

Финикиец пристроился сверху и чуть сбоку. Толстая, глянцево блестящая головка его фаллоса растягивая складки срамных губок начала вторжение. Казалось невероятным, что этот конский пенис сможет войти в picse Сабины. Но это происходило прямо на глазах ошеломленного Элатия. Медленно, но неотвратимо Пунна проникал в госпожу. При этом, он тихонько двигал задом и бедрами, совершая поступательно-обратные движения, растягивая таким образом влагалище молодой женщины. Из неё так обильно текло, что это, во многом облегчало без сомнения не простую задачу. Примерно на четверть длины вошёл член финикийца в молодую аристократку. Она стонала и охала, иногда из груди её вырывался похотливый рык. Пунна начал двигаться быстрее, его огромный смуглый фаллос мгновенно покрылся пузырящейся пеной вагинального сока. Руки финикийца в упоении мяли и тискали роскошные груди Сабины.

Так они совокуплялись долго и страстно. Член финикийца нырял в распертую дырочку госпожи всё быстрее и легче и почти наполовину своей длины. В комнате слышались громкие шлепки вспотевших тел и смачное чавканье возбужденных, соединившихся плотей.

Оргазм у Сабины случился очень сильный и продолжительный. Её пронзительный крик, перешёл в серию резких взвизгиваний и захлёбывающегося плача. Она была на грани обморока. Столь сильной и сладостной пульсации в её влагалище ещё не случалось. Невыносимо сладкие конвульсии сотрясали всё её тело. Финикиец стонал и был готов, тоже кончить. Но невероятным усилием ему удалось сдержаться. Пунна вовсе не хотел, чтобы его триумф был столь скоротечен. Он, даже вытащил член из госпожи, чтобы только не допустить предсказуемого финала этого страстного соития.

Чуть придя в себя, Сабина схватила Пунну за шею, притянула его ближе. Поцелуй её был жарким, страстным и с заметной толикой звериной агрессии. Уже не женщина, а вожделеющая самка обнимала его.

— Ты очень хорош, Пунна! — воскликнула Сабина. — Я не жалею ни мгновения, что пообещала тебе награду.

— Госпожа, я...

— Ни слова больше! Я желаю наградить тебя ещё!

Она вдруг резко толкнула его, заставив Пунну упасть спиной на ложе и тут же запрыгнула на него. Теперь, римлянка была хозяйкой положения. Груди её, прижимались к его груди, бедрами, она сжимала его бёдра. Встряхнув волосами, чтобы они упали с её лица назад на плечи и спину, Сабина нащупала член финикийца и начала втискивать его в себя. Чтобы огромный фаллос вошёл опять понадобились некоторые усилия, но всё же проникновение в этот раз прошло намного легче. Пунна поддерживал молодую женщину руками под ягодицы, пока она кряхтя и сопя, насаживалась на его колом торчащее орудие.

Наконец, член утонул в липко-скользкой, горячей, пульсирующей мякоти её вагины. Пунна начал совокупляться с Сабиной, придерживая её за бёдра и поддавая снизу. Его смуглый, оплетенный толстыми венами фаллос с чавканьем заходил взад-вперёд в распёртой до предела дырке аристократки.

— Ещё! О ещё! — подвывала она. — Да! Можно глубже... Сильнее!

Сабина прыгала на члене финикийца, как заведенная, как распоследняя уличная шлюха. Руками она опиралась, то в грудь Пунны, то в ложе по сторонам от его тела, то откинувшись назад в ноги финикийца. Ноги, Сабина, порой сжимала, сводя коленки вместе, а порой, с хриплым возгласом раскидывала широко в стороны. Груди её, когда она наклонялась вперёд, болтались перед лицом Пунны. И тогда, издавая стоны и вздохи, он начинал захватывать ртом её набрякшие соски, облизывать их, и в упоении страсти, даже покусывать. Это звериное совокупление, где не было места ни нежности, ни романтики дико заводило Сабину. Она принадлежала к той небольшой группе женщин, любящих сношение, как чистый физиологический акт, без всяких там сюсюканий, любовного лепета и прочих милых глупостей, так близких подавляющему числу женщин.

Спустя несколько минут, Сабина кончила и зажмурившись, зашлась в пронзительном крике. Он перешёл в хриплый стон. Бедра римлянки несколько раз судорожно дернулись. Открыв глаза, Сабина сквозь спутанные волосы, с улыбкой посмотрела на финикийца, щёки молодой женщины горели румянцем, глаза восторженно блестели.

— Это снова было чудесно! Не помню, чтобы с кем-то ещё мне было так хорошо. Но ты, ещё не кончил.

Слова выходили из неё с порывистыми вздохами. Все тело и лицо римлянки блестело от пота.

— Я сдерживаю себя, госпожа. Хочу доставить тебе больше наслаждения. И себе, тоже.

— Ах ты хитрец! — она рассмеялась. — Хочешь утолить жажду?

Не дожидаясь согласия Пунны, римлянка соскочила с ложа. И финикиец и Элатий, наблюдавший из своего укрытия оба поразились, никак не ожидая от женщины такой прыти. Она, словно бы и не устала вовсе. Поистине это удивительно, как много сил и выносливости в созданиях, считающимися слабой половиной человечества.

Сабина сама налила и себе и Пунне и отнесла чашу ему на ложе.

— Старая добрая традиция, — улыбнулась она. — Был один день в году, когда наши славные предки пили и ели на равных с рабами за одним столом и даже прислуживали им в разумных