пределах. Так, соединим эту традицию с эросом.

— Я не против, госпожа, — кивнул Пунна, опустошая чашу до дна. От вина во рту появился приятный, чуть сладкий и терпкий привкус.

Сабина приникла к губам финикийца своим ртом. Это был поцелуй возбужденной тигрицы. Но Пунна возжелал доминировать. Римлянка поняла это и не стала возражать. Они вновь поменялись ролями. Финикиец привстал и приблизил член к лицу Сабины.

— Пососи его, — повелительно произнёс он, однако, не без внутреннего страха в душе. Не следовало забывать, кто тут раб, а кто господин.

Но Сабина, только улыбнулась и втянула головку члена в рот. Она вбирала фаллос Пунны насколько возможно глубоко, язык её путешествовал по стволу пениса и вверх и вниз, не остались без внимания и яйца финикийца в которые Сабине очень понравилось тыкаться лицом.

Элатий, наблюдая за этой парой невольно запустил руку себе между ног и дрочил свой член, который так и рвался наружу. Что и говорить, он даже забыл про проклятого финикийца и о своей ненависти к нему. Сабина его заворожила. Захватила своей развратностью и пылкостью, своим всесокрушающим эротизмом, коим боги наградили её столь щедро. Она влекла к себе, словно спелый, налитый соком плод. Но вместе с тем, Сабина не вытеснила из его мыслей прекрасную Сильвию. Младшая Децимна манила его своей непревзойденной красотой, чистотой и юностью, ещё не искушенной пороками и греховными соблазнами. И этот, только набиравший зрелости плод был для него, даже более желанен.

Пунна заставил молодую римлянку встать на четвереньки. В предвкушении желанного проникновения, Сабина выпятила попу вверх. Её круглые, выпуклые ягодицы распахнулись, открывая взору финикийца анальную дырку и под ней набрякшие взмокшие губки с растянутой розовой щелкой, текущей соком желания. Пунна пристроился сзади. Его проникновение Сабина сопроводила протяжным стоном удовольствия.

— О, о, о, о. Мой гигант! Пронзай... Бери меня! Я вся твоя!

Горячий, вздыбленный «таран» распахнул ворота её «крепости», которые и сами стремились раскрыться, жаждая вторжения. Пунна начал размеренно двигаться, потихоньку увеличивая и темп и глубину проникновения.

Сабина завопила от восторга. Было немного больно, поначалу, но по мере движения и скольжения фаллоса в picse молодой женщины начали рождаться сладкие спазмы и восхитительная пульсация. Во влагалище молодой римлянки хлюпало и чавкало. Каждый толчок Пунны сопровождался стоном или вскрикиванием Сабины.

— О да! Ещё! Глубже!

Огромный, темно-коричневый фаллос, блестя от липкого молозива нырял и нырял в гостеприимно принимающее его отверстие.

Сабина стонала, хрипела и кряхтела под напором огромного финикийца. Через несколько минут член Пунны заскользил ещё быстрее и начал доставать до матки. Пунна, удерживая римлянку за волосы рычал и грубо оттягивал её голову назад.

— Ты шлюха! — забывшись, взревел он. — Течная сучка! Подстилка из лупанары!

В ответ, она лишь расхохоталась.

— Да! И мне это нравится! И тебе тоже! Пользуй! Пользуй меня! Имей сучку!

Так, раззадоривая друг друга, сыпля ругательствами и оскорблениями, они достигли оргазма такой силы, что после нескольких судорожных движений, похожих на агонию, совершенно изможденные рухнули на ложе.

В кладовке Элатий издал тихий стон. Член его был давно высвобожден из плена набедренной повязки и сейчас, выбрасывал из себя тугие струи спермы. Самнит, зажав головку пальцами, тряс фаллосом, разбрызгивая семя прямо на пол.

Стоны любовников на ложе слились в один. Член Пунны струя за струей выбрасывал во влагалище госпожи густую, горячую сперму. Семя финикийца буквально затопило её лоно. Излишки хлынули наружу и отметили свой путь на ляжках Сабины влажными зигзагообразными дорожками.

— О боги! Сколько же семени способны исторгнуть твои яйца? — простонала Сабина, поражаясь количеству излитой в неё спермы.

— Не знаю, госпожа, — тяжело дыша прохрипел Пунна. — Всегда было много... Всё для тебя.

Она собрала в промежности все что вытекло, потом всунула пальцы во влагалище и набрав ещё и оттуда начала размазывать сперму по своему лицу, шее и грудям. Потом, улыбаясь мокрыми перепачканными губами, старательно облизала пальцы, причмокивая от удовольствия.

— Любишь финики, мой славный финикиец? Их привкус так заметен... Это плоды твоей родины дают тебе такую силу и наполняют яйца твои таким количеством семени? Посмотри я вся мокрая!

— Вам это понравилось госпожа?

— Конечно понравилось. Какая женщина не возрадуется такому обилию мужского нектара?

— Но я вижу, ты утомился? — Сабина звонко рассмеялась и задиристо воскликнула: — Не слишком ли велика оказалась для тебя награда?

— О нет, госпожа! Награда как раз по мне! Я способен на большее! Немного отдыха, вина...

— Э нет, на сегодня достаточно, — Сабина потянулась всем телом, словно сытая кошка. — Я чувствую сейчас полное удовлетворение. Возможно, через час мне захочется ещё. Ну а пока, я довольна. А ты что скажешь?

— Я самый счастливый человек! — воскликнул Пунна, приподнимаясь на одном локте. Наклонив голову, он начал страстно целовать её ноги. — Ты моя богиня! Тебе одной я готов служить!

Сабина наблюдала за ним с усмешкой. Затем, сказала:

— Ты, снова можешь получить меня, если исполнишь ещё одно поручение. И так будет, всякий раз при выполнении моих заданий.

— Да, госпожа! Всё что угодно!

Сабина вдруг приподнялась. От ее расслабленности и неги не осталось и следа, в глазах женщины появилось что-то темноё, страшное. Она резко ухватила пальцами Пунну за подбородок и приподняла его.

— Ты должен убить Сильвию.

При этих словах лоб Элатий покрылся холодной испариной. Финикиец же, сдавленно вскрикнул.

— Убить!?

— Да! Или ты стал плохо слышать? — пальцы римлянки ещё сильнее стиснули подбородок Пунны. — Убей, когда она отправится к Юлии. В Риме полно разбойников, не так ли? Никто не узнает, как на самом деле все было, и кто совершил убийство.

— Но, госпожа...

— Ты хочешь получить меня снова?

— Да... Я жажду... Я хочу!

— Так исполняй приказ, жалкий раб! — зло выкрикнула Сабина. — Что ты трясешься, как заяц?

— Нет, нет, что ты! Я готов! Я все сделаю!

— Вот и славно, — Сабина улыбнулась, а вот взгляд её остался недобрым, да и сама улыбка таила в себе что-то хищное. Она отпустила финикийца.

Пунна отпрянул. На его подбородке остались глубокие, багровые следы от её пальцев и ногтей.

(1) Эсквилин — один из холмов Рима, расположенный в восточной части города

(2) Виминал — холм в северной части Рима.

(3) Авентин — большой холм в Риме неподалеку от реки Тибр.

(4) третий час в зимнее время у римлян примерно соответствует нашим 9 часам утра.

Erixx

2013