Байки о любви. История пятая

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ. Рассказывает Павел; перед тем, как дать ему слово, я хочу сказать пару слов от себя.
Я знаком с его женой. Она - невероятно талантливая женщина: художница, архитектор, дизайнер, поэтесса, романтическая душа... а кроме того, она - одна из самых удивительных красавиц, которых я встречал в своей жизни. Хрупкая, с нервным, трепетным лицом, маленьким тонким ртом, огромными глазами, бездонными и пронзительными; с вьющимися пепельными волосами, свободно обрамляющими ее головку, - она кажется мне воплощенной поэзией или мечтой. Сейчас таких девушек просто нет... Кроме того, Лина выглядит юной, нежной девочкой, - а между тем я знаю, что ей 35 лет, и у них с Павлом есть сын-старшеклассник.
Я давно уже удивлялся тому, что они называют друг друга - "сестричка", "сестренция", "сестрище", "братище", "братишка", "брателло" и т. д. Однажды я спросил Павла об этом, и он рассказал мне такую историю:
- Родных братьев и сестер у меня нет. Отец мой рано умер, и мы остались вдвоем с матерью, когда я был совсем маленьким. Мне было 7 лет, когда у нас в семье произошло пополнение - моя двоюродная сестра Лина осталась круглой сиротой, и моя мама - ее тетя - взяла ее к себе.
Лина была на полтора года младше меня. Как я относился к ней до ее переселения к нам, я не помню: мне кажется, что Лина была с нами всегда. Мама рассказывала, что раньше мы иногда сильно дрались. Мне трудно в это поверить, потому что, сколько я себя помню, Лина была для меня объектом защиты и покровительства. Хоть разница в возрасте у нас была небольшая - как-то сразу так сложилось, что я ощутил себя старшим братом, а Лину - маленькой девочкой, которая нуждается в опеке. Эти роли и закрепились за нами, - с раннего детства и навсегда.
Все детство Лина была моим лучшим другом. Лучшего товарища в играх у меня не было нигде и никогда, включая всех известных мне мальчишек; не раз я думал о том, что никто из них не понимает меня так, как она. Лина была очень одаренной - и нервной, как все талантливые дети; из-за своей нервности она плохо спала, не могла уснуть, плакала... Я еще помню, как мама ее успокаивала - читала сказки, пела песенки, гладила по головке, - но потом эта роль перешла ко мне, и я взял процесс убаюкивания Лины в свои руки.
И тут я совершил великое открытие. Я уже не помню, как и когда это произошло; кажется, мне было лет 9, Лине, соответственно - 7 с половиной. Открытие состояло в следующем: я выяснил, что Лине ужасно нравится, если кончиками пальцев медленно и нежно проводить по ее коже. Такая "щекотка" мгновенно успокаивала и усыпляла ее, причем скорость расслабления и успокоения зависела от масштабов поверхности, которую я ласкал. Наиболее эффективны были ласки по всему телу, сверху донизу.
Тут надо сказать вот что: с самого начала мама приучила нас с Линой купаться вместе, и сколько я себя помню - обоюдная нагота никаких лишних мыслей у нас не вызывала. Если мы раздевались друг при друге или при маме догола - в этом не было совершенно ничего необыкновенного. Мы преспокойнейшим образом мылили друг друга с ног до головы, включая гениталии; нас никогда не интересовало, "у кого какая писька" - стыд друг перед другом отсутствовал у нас по определению. Поэтому было совершенно естественно, что Лина перед сном раздевалась догола, и я "трогал ей холку" (так называлась у нас эта процедура).
Я быстро причил Лину к "троганью холки", и через какое-то время она вообще разучилась засыпать без этого ритуала. Несколько раз мне случалось уехать в лагерь; Лина, помимо того, что страшно скучала по мне, - не могла заснуть, плакала и однажды даже попала к невропатологу. Мама пыталась "трогать ей холку", но у нее получалось как-то неправильно, и Лина прогоняла ее. Как только я возвращался - Лина, душившая меня в объятиях весь день, подставляла ночью свое миниатюрное тельце, и все проблемы исчезали: через десять минут она уже мирно сопела в кровати. Без этого ритуала - обязательно "потрогать" Лину перед сном - и я не чувствовал себя спокойно; а так, убаюкав Лину, я будто знал, что заработал право на сон.
Эта многолетняя привычка въелась в нас обоих так крепко, что вышибить ее было невозможно. Когда мы стали старше, мама потребовала было, чтоб мы спали в разных комнатах, а Лина перестала раздеваться передо мной, - но Лина закатила такую истерику, что мама поспешно сдала позиции, и мы получили вечное право спать в одной комнате и оголяться друг перед другом столько, сколько нужно. Спать в одежде Лина тоже совершенно разучилась, и нередко шла по утрам чистить зубы совершенно голой.
Когда мы стали подростками, а затем юношей и девушкой, - ничего не изменилось ни в нашей дружбе, ни в привычке к "троганью холки". Мама давно плюнула на "неправильное" поведение ее детей, - лишь бы Лина была спокойна. Каждую ночь Лина, жмурясь от удовольствия, стягивала с себя ночнушку, подставляла мне все свои изгибы (это называлось "испечь хвостик"), а я нежно водил кончиками ногтей по всему ее телу - от затылка до попы, от плеч до бедер и ножек, от грудей до лобка... Временами я поглаживал ее тело покрепче, временами переходил на совершенно невесомую "пухотерапию"... Во время этой процедуры мы беседовали, обменивались дневными впечатлениями, - пока Лина не начинала зевать, кунять и, наконец, - мирно посапывать. Я выключал свет и тихонько шел к своей постели.
Я помню, с каким интересом я наблюдал за тем, как меняется тело Лины, - как она растет, как у нее округляются груди, бедра, начинает расти пушок на лобке, как он густеет, темнеет... Все это было предметом наших беззастенчивых бесед; Лина, как и все девочки, мечтала поскорее превратиться во взрослую женщину, и нетерпеливо ждала, когда же у нее будет "настоящая грудь". Хорошо помню, как я однажды осознал - с удивлением и радостью, но безо всякого стыда или стеснения, - что моя маленькая Лина уже настоящая секс-бомба. Ей было тогда 16 лет. Тут же я и доложил ей об этом - к бурному ее удовольствию. Мы долго тогда болтали про наши подростковые влюбленности, делились интимными тайнами, лежа в одной кровати...
Здесь я должен сказать вот что: хотите верьте, хотите нет, но в наших отношениях с Линой тогда начисто отсутстововал эротический компонент. Мы так привыкли видеть друг в друге брата и сестру, что эта привычка просто не позволяла нам возбуждаться друг от друга. Когда мне было 19, а Лине - 18 лет, - мы могли ласкаться, гладить друг друга по всему телу, целоваться (не взасос, конечно, а нежно, одними губками - но зато с большим чувством и по всему голому телу, безо всяких табу), прижиматься друг к другу, крепко обниматься голышом - настоящего возбуждения никогда не было. Была только огромная, беспредельная нежность, и - легкое волнение в крови и в гениталиях. Член мой всегда находился в такие минуты в "взволнованном" состоянии, но никогда не поднимался и не вставал. Лина тоже никогда не мокрела - даже если я трогал ей писю (что, хоть и нечасто, но случалось). Мы видели друг в друге брата и сестру, и НЕсексуальный характер наших отношений закрепился