как же называется то место, куда влагается мужской член? Я уже называл его - влагалище или вагина. От трения с ним его мышечные стенки растягиваются и вот уже могут принять указательный палец, а вслед за ним и нечто более существенное…
Чресла Ани давно уже раскачиваются в такт с поршневым движе-нием моих пальцев, а правая рука судорожно ищет и находит моё мужское достоинство.
- Я правильно понял ваше последнее движение, мадам? Можно? – спрашиваю я и становлюсь на колени между её бёдрами.
- Не дождёшься! – неожиданно взбрыкивается Аня, пытаясь вы-скользнуть из-под меня.
- Шура, держи! – только и успеваю я вскрикнуть, наваливаясь на неё всем телом и охватив руками её ноги.
Шура, словно давно ждала этого призыва, тут же наваливается на грудь подруги, разводит в стороны её руки и говорит, целуя:
- Ну что ты, Анечка? Бог с тобой! Не выступай!
- А почему не ты, почему я? – спрашивает та, не оставляя попыток вырваться из их рук.
- Да потому что я уже была на твоём месте, причём два раза. И не жалею об этом. А теперь твоя очередь…
Я же между тем, просунув локти под колена Ани и подняв их к себе на плечи, приникаю своим ртом к её чреву, и мой язык начинает тот же путь, что только что был проделан пальцами, особо задерживаясь при этом на клиторе. Бёдра её снова оживлённо задвигались, ритмично раздвигаясь и сжимаясь около моих ушей, а руки судорожно сомкнулись у меня на затылке, так сильно прижав моё лицо к своему лону, что мне трудно стало дышать. Поэтому я вынужден был прервать свои лобзания.
Я опускаю на простынь её ноги и поясницу, и говорю:
- Вот теперь, вижу, всё готово для главного… Итак, грудь к груди, уста к устам, мы занимаем исходное положение… Вот так… Ох, как сладок этот язычок! ... А кстати, как называется то, что я только что проделал своим языком с твоим лоном?
- О господи! – не выдерживает Аня. – Я сейчас его убью… Дай мне, Шура, что-нибудь такое, чтобы можно было проткнуть его и покончить с этим мучением!..
- Ну зачем же так? – успокаиваю её я. – Уж если и протыкать кого, так тебя… Вот сейчас мы этим и займёмся… Раз, два, три… А ты, Шура, смотри!.. Ну как?..
Аня молчит. Уста её слиты с моими, руки сплетены вокруг моей шеи. Ноги её я закинул себе за спину. Движение наших чресл сопро-вождается довольно звучным хлюпаньем…
- Вот, изверг, довёл до какого состояния! – смущённо сетует она и со стоном впивается зубами в моё плечо.
Молчит и Шура. Повернувшись на левый бок, она следит за на-шими движениями и, наверно, вспомнив наглядные уроки, протяги-вает правую руку к вздёрнутым ягодицам подруги, начиная их нежно массировать. Ритмичные движения Аниных бёдер, поначалу соответствующие моим толчкам, постепенно убыстряются и становятся стремительными. Она начинает охать и ахать. Мгновение спустя моё тело вдруг цепенеет, а затем резко подаётся назад. И Шура тут же, наверное, ощущает, как на тыльную сторону её ладони, только что ласкавшей ягодицы подруги, начинает что-то брызгать. Опять-таки, всё ещё держа в памяти недавние наставления, она переворачивает ладонь и, подставляя её под струю, намеривается сжать пульсирующий фаллос. Но её опережает другая рука: Аня, несмотря на экстаз, в котором она пребывала, также не запамятовала о столь необычной просьбе.
- Спасибо, милые мои, - благодарю я их, нежно целуя Аню.
- Спасибо и тебе, - отвечает та, также нежно и долго целуя меня.
- За что, простите? Чем я обязан вашей благодарности? Только ли моей осторожностью или чем-то иным?...
Аня кладёт палец мне на уста и весело говорит:
- Помолчи, практикант!
- Итальянец! – со смехом дополняет Шура.
- Вот-вот, итальянец! – подхватывает Аня.
- Это как изволите понимать?
- Как хочешь, так и понимай, - как бы подразнивая отвечает Аня. – Пора, впрочем, уже и честь знать… Надо вставать и завтракать… Поди проголодался? Тогда выпусти меня… Совсем уж придавил…
Я скатываюсь с неё на своё изначальное место и, повернувшись на спину и не стыдясь явленной женским взорам своей немочи, заявляю:
- Да, естественно, жрать хочется. Но не менее, а более мне хочется слышать из ваших уст искренне признание в чувствах, которые вы испытываете ко мне. Остались ли они такими же холодно нейтральными, какими были ещё вчера, или стали иными?
- Иными, - отвечает Шура. - Не так ли Анечка?
- Иными, значит изменились, - продолжаю я. – А в какую сторону? В худшую или лучшую?
- Зачем тебе это знать? – в свою очередь интересуется Аня.
- Чтобы знать, как вести себя с вами в дальнейшем. Могу ли я рассчитывать на ваши милости в другой раз?
- Ишь чего захотел! Мы не бляди, говорили тебе уже, вроде бы, об этом. И пока наши мужики с нами, мы их ни на кого не променяем.
- Да кто же вам это предлагает? Такими не бросаются, согласен. Речь идёт лишь о крохах милости, которые в силу времени и места, вроде вчерашних, им всё равно не достанутся.
- Опять мудрёно говоришь, итальяшка.
- Чего ж тут непонятного? Сегодняшняя ночь останется у меня в сердце надолго, я с самым тёплым чувством буду вспоминать о ней и о вас, конечно.
- И рассказывать о ней другим…
- Смотря кому и как: Ивану и Славе знать об этом ни к чему. Во всяком случае, пока они с вами. Но главное, как это преподнести…
- И как же ты это будешь преподносить? Говори, как на духу!
Аня наклоняется надо мной, чтобы заглянуть мне в глаза, тогда как левая её рука упирается в моё бедро и касается умерщвлённой плоти.
- Шура, взгляни на него! Он намекает нам, что не прочь бы про-должить с нами шуры-муры. А чем стучать-то будешь?
И она со смехом перекидывает мои увядшие причиндалы из одной стороны в другую. Шура, прыснув, присоединяется к её забавным манипуляциям.
- Смотри, - восхищённо говорит она, - кажется, оживает…
- Ну ладно, вы тут продолжайте в том же духе, а я всё же пойду завтрак готовить.
Аня садится, спускает ноги с постели и натягивает через голову комбинацию.
- Ты начни, - в спину ей говорит Шура, не выпуская из рук инстру-мент и наклонившись к нему губами, - а я малость спустя…
- Вот-вот, малость спустя!
Аня встаёт ногами на пол и идёт на кухню. В голосе её нет ни тени былого раздражения.
- В случае чего мы тебя позовём! – заверяю я её и, протянув руки к ягодицам Шуры, начинаю легонько их поглаживать, а почувствовав прикосновение её губ к своей плоти, просовываю пальцы дальше, в промежность, приоткрываю щель.
И по мере того как она начинает скользить ртом вдоль моего стерженька, придавая ему прямо на глазах былую величину и твёрдость, мой палец натирает ей клитор, а потом вагину, причём так, что она начинает истекать, издавая при этом какие-то невнятные звуки.
- Погоди секунду, - велю я ей. – Разогнись и повернись лицом ко мне, сядь на мои бёдра и сожми их своими. Вот так! Теперь припод-ними малость попу, возьми в руки мою птаху и введи её головку к себе в гнёздышко. Молодец! А теперь попытайся осторожно, без резких движений подниматься и опускаться… Да осторожней ты! Видишь, потеряла! Давай снова… Так, хорошо! Теперь, позволь-ка мне приподняться, взять тебя за твои шикарные груди, стиснуть их и по очереди брать в зубы… Не больно?
- Больно, но ты не отпускай