Январь
то ли такт надавливания колена.
Он убрал колено, лег рядом и протянул правую руку в резинке. Вдох и рука уже там. Волос почти не чувствуется, такие они нежные. Коленки расставлены, рука накрывает вход и он понимает, что она сейчас взорвется, нужно только ритм подобрать. Средним пальцем провел меж губок вниз, один поцелуй в левую грудь, потом губы вбирают поглубже — палец вверх, и так вверх — вниз. Сока было на троих. «Соседи меня убьют». Это был не стон — рык. Наташа сжала скулы, открыла глаза, выгнулась и пыталась вывернуться от его руки. Дернулась вправо, к нему, её колени сжались, как тиски вместе с рукой, и она крутанулась на противоположный бок. Её руки нашли подушку, и подтянув её она начала кусать, заглушать свои стоны.
«Рука, сейчас сломает. Нет обошлось, сгрызет подушку… полегчает». Минут пять тут делать нечего, Николай помягче вытянул руку. «Как там так мокро». И прижался к её спинке. Класс.. Как он любит такие моменты, когда маленькое нежное существо ещё в конвульсиях трясется возле тебя. Наивысший кайф. Поцеловал в шейку, плечико. Класс. Он тихо отодвинулся, укрыл её и пошел на кухню. Нужно воды принести. Захватил по дороге чистое полотенце.
— Куда ты делся? Иди...
— На — попей водички.
Подтянула одеяло к себе, натянула на горло и села: голая спина, но прикрытая грудь. Смешнючие эти девушки. Он вытянулся рядом, голый торс, но джинсы на месте. Только ремень расстегнут, иначе завтра пришлось бы идти к травматологу, член рихтовать.
Выпила чашку, и легла рядом.
— Что это было? Это то, что я думаю? — спросила она.
— Наверное, я ж не знаю, о чем ты думаешь.
— Ты все так чувствуешь тонко, у меня голова кружится, мыслей нет, — плюхнулась рядом.
— Полежи, отдохни, — Николай наклонился и поцеловал её в губы.
Ответила, и прижалась. Но колени сдвинула. Ага попа поднялась — хочет снять, нужно помочь. Колготы с содержимым, но под одеялом. Всё — освободил. «А я?!». Но она потянула его к себе. «В джинсах? Сам что ли?». Выходит, что да, сам. Николай правой, потом левой рукой стянул джинсы с трусами до колен, потом пятками ниже и сбросил их на пол. Всё — голые. Под одеялом коленки распахнулись, и Николай осторожно перебрался через её ногу, на самое приятное для любого мужчины место в мире. Он смотрел ей в глаза, но в темноте её полузакрытые карие очи ничего не выражали, и... — ничего не происходило. «Опять я».
Тут он понял, что она просто еще ничего не умеет, может и кончала в первый раз. Стресс, адреналин, потом глинтвейн, секс. Ничего он справится. Главное, на Людочку, на завтра, оставить, а то без его «извинений», она не понесет сдавать отчеты. Он начал заново её возбуждать поцелуи, шейка, грудь, но она потянула его на себя — между расставленных ног, замерла. «Боится? Чего? С парнем-то это делали».
— Осторожно, со мной, а то мне будет больно.
«Ничего, растянется, я медленно и нежно». «БОЛЬНО??! Не я ж пил!! Вот соображалка дубовая!».
— Больно?.
— Да.
— Я?
— Да, — прервала вопрос.
Все стало на свои места. Вот поэтому её парень выпендривался перед ней — хотел показаться еще большим мужиком, докидался, гадёныш малолетний, а я теперь за него должен тут всю кровавую работу делать. Вот характер — настроилась, так настроилась.
«Может как-то отмазаться, кончила и хватит».
— Нужно одеть.
— Нет, мне можно.
«И дни подобрала, настоящая женщина!!».
И её «Пожалуйста» стало на место. Все должно быть вовремя.
«А этот куда уже навострился?». Его член жил своей жизнью. Ага, это они вдвоем договорились обо всем: он скользит по губкам, а она постанывает. Слишком твердый. Будет больно. Он стал целовать её, в губы, в шейку, ниже дотянутся не мог — согнуться было трудно, а член гладил внизу, он проникал сквозь губы совсем чуть-чуть, раздвигал их и скользил вверх, потом вместе с ней — вниз. Наташа опять заводилась, но теперь только от прикосновений внизу. Ритм сама поймала, он не сопротивлялся, и вот опять накатывало на неё, только теперь никуда не денется. «Не дам скрутится». Потому, что прижимает её к простыне. Орала в ухо, как в первый раз. Дерг влево, вправо — он был везде, потом обмякла и прижала руками. Отпустила.
Сейчас самое время — он взял левой рукой, ура — немного мягче стал, и снизу нашел углубление, маленький проход. «Блин, двадцать семь, а опыта никакого!! Ни разу!» И надавил. Она поняла, прикусила губу.
— Ой, ай.
Но он придавил плечами, и вошел. Там было очень тесно. «Очень тесно, я так долго не смогу». Назад — и член опять твердющий, как камень, каждое движение как пытка — попытка продлить кайф. Сколько раз он сделал движений, он не знал. Много нельзя было — когда женщине больно, какой от этого кайф? «Всё, больше не могу». Еще больше раздулся — Наташа опрокинула голову, её глаз видно не было, и Николай не выдержал, вынул член и начал кончать ей на животик. Спермы было так много, что первая порция перелетела через неё, вторая шлепнулась на грудь, тут она согнула голову в попытке рассмотреть член, третья и последующие, шлепнулись на лобок. «А член болит». Наверное, когда всовывал, что-то порвал себе тоже.
— Как ты?
— Не знаю еще, — и улыбнулась.
Николай протянул руку к полотенцу и постарался помягче вытереть все свои следы. Потом взял чистый край и промокнул ей межу ног. Кровь была. Еще, один раз чистый краешек нашел — опять промокнул, и еще раз, и оставил там, Она посмотрела на него и прижалась.
— Как хорошо с тобой, такой внимательный.
— В душ?
— Ой, а сколько время?
— Думаю, часов семь будет.
— А.. Я маме сказала, что буду позже....... Женщины всегда так?
Цёмнул её в щеку.
— Себя уже спрашивай.
— Ну, — и губки надула.
— У меня голова кружится, и коленки трясутся, Отвернись, мне в душ нужно.
— Мне тоже, я первый.
У Николая это заняло минуты три. Член точно болел, что-то оторвал, может от уздечки, но крови не было, и ничего не видно было. Ничего, пройдет. Джинсы с трусами в спальне! Он вошел голый и начал одеваться. Наташа приподнялась на локтях, лежала и смотрела на него во все глаза. Он лег слева от неё, и отодвинул одеяло — посмотрел на её грудь, потом поцеловал каждую, погладил их. Потом просунул руку под неё, приподнял с кровати и понес в ванную.
— Ой, полотенце.
Включенные лампочки били ей в глаза, она держалась за шею мужчины, и он нес ей в ванную. Романтическая картинка. Босые ножки шлепнули на пол.
— Вот пенка, вот свежее полотенце. Мойся, принесу одежду.
В спальне пришлось включить свет. На простыне было розовое пятнышко, он отдернул её — на матрасе почти ничего не было. «Боевые пятна крови» — усмехнулся он про себя. Полотенце же было не в пятнах, в «шрамах». Наволочка на подушке вся измятая, искусанная — тоже в стирку. Ага, вот футболка, с вырезом. «Это не футболка!». Вот колготы, он вынул трусы, вывернул всё и понес в ванную. «Закрылась!».
Коля вообще не помнил, чтоб этот замок когда-то закрывался. «Он что закрывается?».
— Одежда тут, на ручке, — крикнул и пошел ставить чайник.
Это заняло у неё добрых полчаса, одежда исчезла с ручки ванной, пока он пил чай, её чашка уже остыла. Он уже собрал все бумаги, перепроверил
Он убрал колено, лег рядом и протянул правую руку в резинке. Вдох и рука уже там. Волос почти не чувствуется, такие они нежные. Коленки расставлены, рука накрывает вход и он понимает, что она сейчас взорвется, нужно только ритм подобрать. Средним пальцем провел меж губок вниз, один поцелуй в левую грудь, потом губы вбирают поглубже — палец вверх, и так вверх — вниз. Сока было на троих. «Соседи меня убьют». Это был не стон — рык. Наташа сжала скулы, открыла глаза, выгнулась и пыталась вывернуться от его руки. Дернулась вправо, к нему, её колени сжались, как тиски вместе с рукой, и она крутанулась на противоположный бок. Её руки нашли подушку, и подтянув её она начала кусать, заглушать свои стоны.
«Рука, сейчас сломает. Нет обошлось, сгрызет подушку… полегчает». Минут пять тут делать нечего, Николай помягче вытянул руку. «Как там так мокро». И прижался к её спинке. Класс.. Как он любит такие моменты, когда маленькое нежное существо ещё в конвульсиях трясется возле тебя. Наивысший кайф. Поцеловал в шейку, плечико. Класс. Он тихо отодвинулся, укрыл её и пошел на кухню. Нужно воды принести. Захватил по дороге чистое полотенце.
— Куда ты делся? Иди...
— На — попей водички.
Подтянула одеяло к себе, натянула на горло и села: голая спина, но прикрытая грудь. Смешнючие эти девушки. Он вытянулся рядом, голый торс, но джинсы на месте. Только ремень расстегнут, иначе завтра пришлось бы идти к травматологу, член рихтовать.
Выпила чашку, и легла рядом.
— Что это было? Это то, что я думаю? — спросила она.
— Наверное, я ж не знаю, о чем ты думаешь.
— Ты все так чувствуешь тонко, у меня голова кружится, мыслей нет, — плюхнулась рядом.
— Полежи, отдохни, — Николай наклонился и поцеловал её в губы.
Ответила, и прижалась. Но колени сдвинула. Ага попа поднялась — хочет снять, нужно помочь. Колготы с содержимым, но под одеялом. Всё — освободил. «А я?!». Но она потянула его к себе. «В джинсах? Сам что ли?». Выходит, что да, сам. Николай правой, потом левой рукой стянул джинсы с трусами до колен, потом пятками ниже и сбросил их на пол. Всё — голые. Под одеялом коленки распахнулись, и Николай осторожно перебрался через её ногу, на самое приятное для любого мужчины место в мире. Он смотрел ей в глаза, но в темноте её полузакрытые карие очи ничего не выражали, и... — ничего не происходило. «Опять я».
Тут он понял, что она просто еще ничего не умеет, может и кончала в первый раз. Стресс, адреналин, потом глинтвейн, секс. Ничего он справится. Главное, на Людочку, на завтра, оставить, а то без его «извинений», она не понесет сдавать отчеты. Он начал заново её возбуждать поцелуи, шейка, грудь, но она потянула его на себя — между расставленных ног, замерла. «Боится? Чего? С парнем-то это делали».
— Осторожно, со мной, а то мне будет больно.
«Ничего, растянется, я медленно и нежно». «БОЛЬНО??! Не я ж пил!! Вот соображалка дубовая!».
— Больно?.
— Да.
— Я?
— Да, — прервала вопрос.
Все стало на свои места. Вот поэтому её парень выпендривался перед ней — хотел показаться еще большим мужиком, докидался, гадёныш малолетний, а я теперь за него должен тут всю кровавую работу делать. Вот характер — настроилась, так настроилась.
«Может как-то отмазаться, кончила и хватит».
— Нужно одеть.
— Нет, мне можно.
«И дни подобрала, настоящая женщина!!».
И её «Пожалуйста» стало на место. Все должно быть вовремя.
«А этот куда уже навострился?». Его член жил своей жизнью. Ага, это они вдвоем договорились обо всем: он скользит по губкам, а она постанывает. Слишком твердый. Будет больно. Он стал целовать её, в губы, в шейку, ниже дотянутся не мог — согнуться было трудно, а член гладил внизу, он проникал сквозь губы совсем чуть-чуть, раздвигал их и скользил вверх, потом вместе с ней — вниз. Наташа опять заводилась, но теперь только от прикосновений внизу. Ритм сама поймала, он не сопротивлялся, и вот опять накатывало на неё, только теперь никуда не денется. «Не дам скрутится». Потому, что прижимает её к простыне. Орала в ухо, как в первый раз. Дерг влево, вправо — он был везде, потом обмякла и прижала руками. Отпустила.
Сейчас самое время — он взял левой рукой, ура — немного мягче стал, и снизу нашел углубление, маленький проход. «Блин, двадцать семь, а опыта никакого!! Ни разу!» И надавил. Она поняла, прикусила губу.
— Ой, ай.
Но он придавил плечами, и вошел. Там было очень тесно. «Очень тесно, я так долго не смогу». Назад — и член опять твердющий, как камень, каждое движение как пытка — попытка продлить кайф. Сколько раз он сделал движений, он не знал. Много нельзя было — когда женщине больно, какой от этого кайф? «Всё, больше не могу». Еще больше раздулся — Наташа опрокинула голову, её глаз видно не было, и Николай не выдержал, вынул член и начал кончать ей на животик. Спермы было так много, что первая порция перелетела через неё, вторая шлепнулась на грудь, тут она согнула голову в попытке рассмотреть член, третья и последующие, шлепнулись на лобок. «А член болит». Наверное, когда всовывал, что-то порвал себе тоже.
— Как ты?
— Не знаю еще, — и улыбнулась.
Николай протянул руку к полотенцу и постарался помягче вытереть все свои следы. Потом взял чистый край и промокнул ей межу ног. Кровь была. Еще, один раз чистый краешек нашел — опять промокнул, и еще раз, и оставил там, Она посмотрела на него и прижалась.
— Как хорошо с тобой, такой внимательный.
— В душ?
— Ой, а сколько время?
— Думаю, часов семь будет.
— А.. Я маме сказала, что буду позже....... Женщины всегда так?
Цёмнул её в щеку.
— Себя уже спрашивай.
— Ну, — и губки надула.
— У меня голова кружится, и коленки трясутся, Отвернись, мне в душ нужно.
— Мне тоже, я первый.
У Николая это заняло минуты три. Член точно болел, что-то оторвал, может от уздечки, но крови не было, и ничего не видно было. Ничего, пройдет. Джинсы с трусами в спальне! Он вошел голый и начал одеваться. Наташа приподнялась на локтях, лежала и смотрела на него во все глаза. Он лег слева от неё, и отодвинул одеяло — посмотрел на её грудь, потом поцеловал каждую, погладил их. Потом просунул руку под неё, приподнял с кровати и понес в ванную.
— Ой, полотенце.
Включенные лампочки били ей в глаза, она держалась за шею мужчины, и он нес ей в ванную. Романтическая картинка. Босые ножки шлепнули на пол.
— Вот пенка, вот свежее полотенце. Мойся, принесу одежду.
В спальне пришлось включить свет. На простыне было розовое пятнышко, он отдернул её — на матрасе почти ничего не было. «Боевые пятна крови» — усмехнулся он про себя. Полотенце же было не в пятнах, в «шрамах». Наволочка на подушке вся измятая, искусанная — тоже в стирку. Ага, вот футболка, с вырезом. «Это не футболка!». Вот колготы, он вынул трусы, вывернул всё и понес в ванную. «Закрылась!».
Коля вообще не помнил, чтоб этот замок когда-то закрывался. «Он что закрывается?».
— Одежда тут, на ручке, — крикнул и пошел ставить чайник.
Это заняло у неё добрых полчаса, одежда исчезла с ручки ванной, пока он пил чай, её чашка уже остыла. Он уже собрал все бумаги, перепроверил