Посланница Храма
сказала посланница, когда королева, не задумываясь, выполнила ее приказ. Колокольчики ее божественного голоса звенели металлом:
- Отныне ты достойна лишь того, чтобы ползать передо мной на животе, и, если я иногда позволю - лизать подошвы моих ступней.
Стоя на коленях абсолютно голой, доступной и покорной, перед своей госпожой, только так теперь Элеонора приказала себе называть эльфийку, королева полностью согласилась с тем, что говорила незнакомка. Осознание того, что она больше не королева, а бесправная рабыня, причем ставшая таковой по собственному желанию, бичом стыда ударило по и так страдавшей душе женщины. Щеки Элеоноры стали пунцовыми, из глаз потекли слезы. Но чем сильнее было чувства стыда, тем большее возбуждение росло внутри нее, сметая лавиной похоти последние остатки самоуважения. Теперь Элеоноре нравилось кем, точнее, чем она стала. Теперь она не имеет права голоса, одежда ей уже никогда не понадобиться. Вместо всех волнений, переживаний и забот будет только два желания: служить и кончать. Служить своей госпоже и кончать от ее унизительных приказов, от одного ее голоса, от мысли, что она выполняет повеления своей хозяйки.
- О да, моя госпожа! Я ваша презренная рабыня! Я полностью принадлежу вам! Приказывайте - я все исполню! - мычала в полуобморочном состоянии голая женщина.
- Тогда вот мой первый приказ. Поскольку теперь ты моя собственность, я должна знать, насколько такая большегрудая самочка похотлива - С этими словами эльфийка резко воткнула пульсирующий жезл во влагалище своей рабыни. Изголодавшееся лоно с благодарным хлюпаньем приняло подарок. Он был толще, чем казалось Элеоноре поначалу, и горячий. По своим объемам и твердости он превышал все, что успело побывать в интимном месте правительницы Мерлэнда до сегодняшнего вечера, а она ...отнюдь не была скромницей. - В течение следующего часа ты должна кончить для меня двенадцать раз! Ну, сучка, приступай!
Никогда еще в истории рабовладения приказ госпожи не воспринимался рабыней с такой благодарностью и не выполнялся с таким рвением. Эльфийке с трудом удавалось удержать жезл на одном месте, несмотря на то, что она была очень сильна. Крепкое тело королевы-воительницы с яростью насаживалось влагалищем на странный жезл, словно это заклятый враг и только таким способом его можно уничтожить. Первые несколько оргазмов последовали незамедлительно, накрывая Элеонору гигантской волной экстаза. Ей казалось, что она парит в небесах свободной птицей и одновременно купается в настоящем море удовольствия. Осталось лишь одна мысль, которая еле удерживалась на границе ее сознания - еще глубже насадить свое тело на этот сладкий жезл - символ ее падения. И чем сильнее и чаще, тем лучше. Свое превращение в оргазмирующий кусок плоти, королева сопровождала поистине титаническими стонами, оправдывая свою родословную. В королевских конюшнях лошади от испуга вставали на дыбы, фыркали, трясли мордами, а затем целомудренно прижимали уши, словно понимая, что за звуки пробудили их ото сна. В близлежащих поселениях маленькие дети заливались плачем, а прибежавшие успокаивать их мамаши не могли взять в толк, почему это все собаки села решили одновременно завыть на луну, которой даже и не видно за темными тучами.
Так продолжалось около получаса. За это время королева успела кончить еще три раза. Сейчас она представляла собой жалкое зрелище: спутанные, мокрые волосы разметались по всему телу, ни следа от вечерней прически, королевская драгоценная диадема, фамильная реликвия эльфийской работы, валялась на каменном полу в нескольких шагах от воющей женщины. Загорелое натренированное тело, все блестевшее от пота, особенно выгодно подчеркивало женские прелести Элеоноры в свете факелов, чадящих на стенах. Белые полные груди рабыни терлись о холодный мраморный пол, доставляя ей унизительное наслаждение. Человеческая самка, в прошлой жизни носившая гордый титул королевы, продолжала покорно выполнять приказ госпожи.
Эльфийке тоже приходилось трудиться. Ноющие мышцы рук, попеременно держащие жезл, казалось, больше не выдержат. Сквозь зубы раздавались приглушенные ругательства, а большие зеленые глаза бегали по всему залу, словно в поисках какого-то решения. Наконец Бессмертная свободной рукой устало проделала несколько пассов в воздухе, сопровождая их словами на древнем, всеми забытом языке. Небольшое возмущение воздуха прошло по комнате, и эльфийка удовлетворенно поднялась с колен - жезл теперь висел сам по себе, отринув все законы природы. Она подошла к метающейся по полу голове своей рабыни и нежно, но твердо, ухватив за волосы, подняла ее. Их глаза встретились. В глазах служительницы храма отражалось удивление, смешанное с любопытством, а так же бесконечная мудрость проженных тысячелетий. Глаза Элеоноры отражали лишь полную покорность и неудовлетворенное желание.
- Теперь замри и не двигайся, - последовал приказ нежного, даже слишком нежного голоса. - Твое уставшее тело сейчас только мешает выходу страсти, дарованной тебе природой, - сказав это, эльфийка прильнула к полным губам Элеоноры, и они слились в долгом, возбудившем их обеих поцелуе. Затем, словно нехотя, прервав поцелуй, служительница храма хитро улыбнулась, сделала замысловатое движение кистью руки и произнесла слово на том же странном языке. Жезл пришел в движение, начав сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее сношать королеву.
Новое ощущение движущегося внутри жезла, а так же неземной эротический поцелуй сделали свое дело - Элеонора снова кончала. Правда сил на громкие стоны уже не осталось, и она лишь утробно хрипела. Но гримаса невыразимого удовольствия так и не сходила с прекрасного лица женщины. Видя положительный результат своих действий, эльфийка игриво улыбнулась и вновь слилась в поцелуе со своей женщиной. Вдобавок ко всему она опустилась перед стонущей королевой на колени и заново принялась ласкать ее большие твердые груди. В последующие двадцать минут Элеонору поочередно накрывали еще три продолжительных оргазма, между которыми эльфийка нашептывала ей на ушко всякие обзывательства и красочно рисовала картины будущего для своей новой рабыни.
Все это время жезл упорно ходил и выходил из влагалища женщины, продолжая пульсировать. Хотя это уже была не та пульсация, что в самом начале, похожая на частое биение сердца - теперь жезл скорее вибрировал, и эта вибрация приятными волнами наслаждения разливалась по всему телу изможденной женщины, даже доходя до кончиков ногтей. Одна рука и голова королевы упирались в пол, другая рука изо всех сил терла клитор. Испод спутанных черных волос доносились стоны удовольствия. Совместными усилиями жезла, эльфийки и самой королевы она достигла одиннадцать незабываемых, ни с чем не сравненных оргазмов. Остался последний. Но ничто не могло уже, казалось, даже возбудить королеву. Обе руки и голова покоились на полу, служа лишь дополнительной точкой для равновесия тела: мышцы рук были не в состоянии работать. Коленки истерлись до крови - шутка ли, почти час им пришлось отплясывать безумный танец на каменном полу. Воздух со свистом
- Отныне ты достойна лишь того, чтобы ползать передо мной на животе, и, если я иногда позволю - лизать подошвы моих ступней.
Стоя на коленях абсолютно голой, доступной и покорной, перед своей госпожой, только так теперь Элеонора приказала себе называть эльфийку, королева полностью согласилась с тем, что говорила незнакомка. Осознание того, что она больше не королева, а бесправная рабыня, причем ставшая таковой по собственному желанию, бичом стыда ударило по и так страдавшей душе женщины. Щеки Элеоноры стали пунцовыми, из глаз потекли слезы. Но чем сильнее было чувства стыда, тем большее возбуждение росло внутри нее, сметая лавиной похоти последние остатки самоуважения. Теперь Элеоноре нравилось кем, точнее, чем она стала. Теперь она не имеет права голоса, одежда ей уже никогда не понадобиться. Вместо всех волнений, переживаний и забот будет только два желания: служить и кончать. Служить своей госпоже и кончать от ее унизительных приказов, от одного ее голоса, от мысли, что она выполняет повеления своей хозяйки.
- О да, моя госпожа! Я ваша презренная рабыня! Я полностью принадлежу вам! Приказывайте - я все исполню! - мычала в полуобморочном состоянии голая женщина.
- Тогда вот мой первый приказ. Поскольку теперь ты моя собственность, я должна знать, насколько такая большегрудая самочка похотлива - С этими словами эльфийка резко воткнула пульсирующий жезл во влагалище своей рабыни. Изголодавшееся лоно с благодарным хлюпаньем приняло подарок. Он был толще, чем казалось Элеоноре поначалу, и горячий. По своим объемам и твердости он превышал все, что успело побывать в интимном месте правительницы Мерлэнда до сегодняшнего вечера, а она ...отнюдь не была скромницей. - В течение следующего часа ты должна кончить для меня двенадцать раз! Ну, сучка, приступай!
Никогда еще в истории рабовладения приказ госпожи не воспринимался рабыней с такой благодарностью и не выполнялся с таким рвением. Эльфийке с трудом удавалось удержать жезл на одном месте, несмотря на то, что она была очень сильна. Крепкое тело королевы-воительницы с яростью насаживалось влагалищем на странный жезл, словно это заклятый враг и только таким способом его можно уничтожить. Первые несколько оргазмов последовали незамедлительно, накрывая Элеонору гигантской волной экстаза. Ей казалось, что она парит в небесах свободной птицей и одновременно купается в настоящем море удовольствия. Осталось лишь одна мысль, которая еле удерживалась на границе ее сознания - еще глубже насадить свое тело на этот сладкий жезл - символ ее падения. И чем сильнее и чаще, тем лучше. Свое превращение в оргазмирующий кусок плоти, королева сопровождала поистине титаническими стонами, оправдывая свою родословную. В королевских конюшнях лошади от испуга вставали на дыбы, фыркали, трясли мордами, а затем целомудренно прижимали уши, словно понимая, что за звуки пробудили их ото сна. В близлежащих поселениях маленькие дети заливались плачем, а прибежавшие успокаивать их мамаши не могли взять в толк, почему это все собаки села решили одновременно завыть на луну, которой даже и не видно за темными тучами.
Так продолжалось около получаса. За это время королева успела кончить еще три раза. Сейчас она представляла собой жалкое зрелище: спутанные, мокрые волосы разметались по всему телу, ни следа от вечерней прически, королевская драгоценная диадема, фамильная реликвия эльфийской работы, валялась на каменном полу в нескольких шагах от воющей женщины. Загорелое натренированное тело, все блестевшее от пота, особенно выгодно подчеркивало женские прелести Элеоноры в свете факелов, чадящих на стенах. Белые полные груди рабыни терлись о холодный мраморный пол, доставляя ей унизительное наслаждение. Человеческая самка, в прошлой жизни носившая гордый титул королевы, продолжала покорно выполнять приказ госпожи.
Эльфийке тоже приходилось трудиться. Ноющие мышцы рук, попеременно держащие жезл, казалось, больше не выдержат. Сквозь зубы раздавались приглушенные ругательства, а большие зеленые глаза бегали по всему залу, словно в поисках какого-то решения. Наконец Бессмертная свободной рукой устало проделала несколько пассов в воздухе, сопровождая их словами на древнем, всеми забытом языке. Небольшое возмущение воздуха прошло по комнате, и эльфийка удовлетворенно поднялась с колен - жезл теперь висел сам по себе, отринув все законы природы. Она подошла к метающейся по полу голове своей рабыни и нежно, но твердо, ухватив за волосы, подняла ее. Их глаза встретились. В глазах служительницы храма отражалось удивление, смешанное с любопытством, а так же бесконечная мудрость проженных тысячелетий. Глаза Элеоноры отражали лишь полную покорность и неудовлетворенное желание.
- Теперь замри и не двигайся, - последовал приказ нежного, даже слишком нежного голоса. - Твое уставшее тело сейчас только мешает выходу страсти, дарованной тебе природой, - сказав это, эльфийка прильнула к полным губам Элеоноры, и они слились в долгом, возбудившем их обеих поцелуе. Затем, словно нехотя, прервав поцелуй, служительница храма хитро улыбнулась, сделала замысловатое движение кистью руки и произнесла слово на том же странном языке. Жезл пришел в движение, начав сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее сношать королеву.
Новое ощущение движущегося внутри жезла, а так же неземной эротический поцелуй сделали свое дело - Элеонора снова кончала. Правда сил на громкие стоны уже не осталось, и она лишь утробно хрипела. Но гримаса невыразимого удовольствия так и не сходила с прекрасного лица женщины. Видя положительный результат своих действий, эльфийка игриво улыбнулась и вновь слилась в поцелуе со своей женщиной. Вдобавок ко всему она опустилась перед стонущей королевой на колени и заново принялась ласкать ее большие твердые груди. В последующие двадцать минут Элеонору поочередно накрывали еще три продолжительных оргазма, между которыми эльфийка нашептывала ей на ушко всякие обзывательства и красочно рисовала картины будущего для своей новой рабыни.
Все это время жезл упорно ходил и выходил из влагалища женщины, продолжая пульсировать. Хотя это уже была не та пульсация, что в самом начале, похожая на частое биение сердца - теперь жезл скорее вибрировал, и эта вибрация приятными волнами наслаждения разливалась по всему телу изможденной женщины, даже доходя до кончиков ногтей. Одна рука и голова королевы упирались в пол, другая рука изо всех сил терла клитор. Испод спутанных черных волос доносились стоны удовольствия. Совместными усилиями жезла, эльфийки и самой королевы она достигла одиннадцать незабываемых, ни с чем не сравненных оргазмов. Остался последний. Но ничто не могло уже, казалось, даже возбудить королеву. Обе руки и голова покоились на полу, служа лишь дополнительной точкой для равновесия тела: мышцы рук были не в состоянии работать. Коленки истерлись до крови - шутка ли, почти час им пришлось отплясывать безумный танец на каменном полу. Воздух со свистом