Ранним утром
снова получить свое удовольствие в одиночестве. Несколько мгновений я мучительно разрывалась между желанием продолжить свои ласки, чтобы ускорить наступление оргазма, и, напротив, желанием отодвинуть этот момент, «помучить» себя еще более сильным возбуждением в какой-нибудь необычной обстановке. Наконец, я нехотя отвела пальчики от разгоряченной розочки, продолжая все же ласкать тело.
- Выйти бы сейчас на улицу вот прямо в таком виде, - эта мысли приятными спазмами тут же отозвалась где-то во влагалище. Я не удержалась и пальчиками одной руки вновь прижала скользкий клитор, а пальчиками другой сильно надавила сразу на оба сосочка. Мне даже показалось, что я почувствовала, как напряглась шейка матки, призывно приоткрыв отверстие. Я слышала, что некоторые девушки любят, когда член входит в ...это отверстие, но, конечно, ничего такого представить еще не могла. И даже потрогать это место не могла, потому что была еще, как говорят, целочкой.
Чтобы не потерять наступивший вдруг безумно приятный момент я замерла, дрожа всей грудной клеткой и всем позвоночником до самого его окончания, откуда эти вибрации через напрягшиеся мышцы попочки и промежности вернулись каким-то серебряным звоном к источнику, породившему и этот момент, и эти вибрации – к моей жемчужной раковине, поблескивающей нежно-розоватой влагой на чуть приоткрытых створках в лучах поднимающегося солнца.
- Ты сними, сними меня, фотограф, - вдруг раздалось из подсознания, и, представив, что я сижу вот так перед человеком с фотокамерой, я ощутила новый прилив будоражащих все мое тело вибраций. Неподвижные пальчики от неуемной дрожи во всем теле вовсе не были неподвижными, и заставляли невообразимо приятно трепетать напрягшийся клитор. Но, когда возбуждение почти достигло предела, я последним усилием воли ослабила давление пальчиков и встряхнулась. Голова кружилась от адреналина.
В доме еще спали, но уже скоро все должно было прийти в движение. Показаться родителям в полуголом виде не очень меня пугало, еще недавно они видели меня и совсем голой. Если бы увидел младший брат, наверное, это подействовало бы возбуждающе. Но не это влекло меня выйти из своей спальни – я решила все-таки отправиться во двор.
Я сбросила с балкона халатик, чтобы выйти из дома как можно боле нагишом, и вышла в прихожую. Неожиданно я почувствовала остроту момента, ведь я не шла банально в туалет, а собиралась выйти из квартиры. Снова заныло внизу живота и задрожала грудная клетка, сбивая дыхание. Едва не забыв про ключи, я осторожно открыла двери.
В подъезде тихо, никого нет. Может быть, безопаснее было бы спускаться пешком, но я хотела ускорить события и вызвала лифт. Как только я нажала кнопку «вниз», мне стало ужасно страшно. Теперь я отдалась на волю судьбы и никак уже не могу среагировать, если кто-то будет ожидать лифта внизу. Чтобы заглушить страх, я попробовала снова мастурбировать, и это, действительно, несколько отвлекло меня. Я даже захотела скорее кончить, но, конечно, не могла успеть.
Поняв по звуку, что лифт останавливается, я одернула рубашку и прислушалась.
Двери с лязгом открылись, никого не было. Надо скорее идти к выходу, решила я, потому что ожидать зрителей было бы глупо. Хотя не зрителей ли я искала сейчас? Да, я искала их, ждала, желала быть увиденной, но я только желала и хотела этого, вовсе не собираясь предстать в таком виде перед соседями или каким-нибудь маньяком.
Во дворе пока тоже никого не было, но между домами виднелась улица, по которой проезжали машины.
Это создавало эффект присутствия посторонних, к тому же, по улице вполне могли двигаться и прохожие. Пусть им незачем оборачиваться и смотреть во двор, но уже один их вид способен был бы взволновать меня. Да что вид, уже сама только мысль сделала это.
Я хотела, как только выйду, сразу же пройти за халатиком, но сейчас решила рискнуть и пройти через двор к деревьям, под которыми пыталась пописать во сне. Я даже пожалела, что уже пописала. Вот бы сделать это сейчас! А ножки несли меня тем временем через двор. Прохладный воздух приятно поддувал снизу. Это были совершенно необычные ощущения, поскольку я никогда еще не бегала по улице голышом.
Я чувствовала, как шевелятся волоски на моем подстриженном лобке, как шуршит по ним подол рубашки, как тягучая влага позволяет беспрепятственно скользить створкам моей раковины друг по дружке, а сами эти створки мягко и нежно массируют нежный розовый росточек в том месте вверху, где они сходятся.
Вместе с возбуждением меня наполнял также и жуткий страх. Я остановилась под деревьями и повернулась к дому.
На балконах и в окнах я не заметила какого бы то ни было движения, но люди могли появиться в любую минуту. А может, кто-то уже потихоньку наблюдает за мной. Впрочем, если потихоньку, это, наверное, не так страшно. Хуже, если кто-то закричит и станет стыдить меня. Но такого рода мысли тут же вытеснялись и тускнели от охватившего меня желания. Пусть смотрят потихоньку! Пусть разглядывают! Пусть и сами возбуждаются! А уж от этого они точно не уберегутся.
- Как же это было во сне? – Я упорно хотела пописать, или хотя бы сымитировать это. Я присела под деревом, и трава колко, но неожиданно приятно защекотала бедра, подбираясь к моей раскрывшейся розочке. Как и во сне, короткая рубашка сама собою задралась по ногам, открыв спереди всю мою наготу, сзади беспрепятственно соскользнула с попочки. Если бы передо мной был Леха, он, наверное, просто обалдел бы. А так, ничего этого не видно ни из окон, ни с балконов. Ведь я еще расположилась боком к нашему дому.
Однако и без такого рода подробностей картинка, при взгляде со стороны дома, была соблазнительной до чрезвычайности: совсем молоденькая девушка зачем-то сидит на корточках в коротенькой ночной рубашке, которая задралась так, что почти совсем открывает пухленькую белую попочку. Увидев такое, я, наверное, и сама бы возбудилась, хотя лесбийских наклонностей в себе я вообще-то не чувствовала.
Я поглядела вниз под себя – очень удивительно было видеть свои прелести на фоне травы, находившейся подо мной. Нет, я, конечно, писала на природе не раз, но то было простое исполнение физиологической потребности, никак не окрашенное сексуальностью.
Да и присутствовавшие трусики делали картину довольно обыденной. Теперь же ножки мои были свободно раздвинуты, и глаз видел только мое соблазнительное тело в оригинальном ракурсе на фоне травы.
Сил не было – просто смотреть на томящуюся розочку. Набухшие вишенки, сжатые рубашкой тоже взывали о страсти. Правая ладонь коснулась животика через тонкую ткань, и все мышцы бедер, промежности и ягодиц отозвались на это прикосновение. Ладонь двинулась вниз, и вибрациями на это движение ответило даже влагалище. Когда же пальчики вновь коснулись клитора, я забыла о всяком страхе и приличиях и левой рукой ухватила изнывавшие соски.
В следующее мгновение я потеряла равновесие и села на траву. Травинки тотчас возбуждающе больно кольнули попочку, холодом прижались к нежным и влажным створкам моей раковины. Меня пьянило от новизны и остроты ощущений. Хотелось откинуться
- Выйти бы сейчас на улицу вот прямо в таком виде, - эта мысли приятными спазмами тут же отозвалась где-то во влагалище. Я не удержалась и пальчиками одной руки вновь прижала скользкий клитор, а пальчиками другой сильно надавила сразу на оба сосочка. Мне даже показалось, что я почувствовала, как напряглась шейка матки, призывно приоткрыв отверстие. Я слышала, что некоторые девушки любят, когда член входит в ...это отверстие, но, конечно, ничего такого представить еще не могла. И даже потрогать это место не могла, потому что была еще, как говорят, целочкой.
Чтобы не потерять наступивший вдруг безумно приятный момент я замерла, дрожа всей грудной клеткой и всем позвоночником до самого его окончания, откуда эти вибрации через напрягшиеся мышцы попочки и промежности вернулись каким-то серебряным звоном к источнику, породившему и этот момент, и эти вибрации – к моей жемчужной раковине, поблескивающей нежно-розоватой влагой на чуть приоткрытых створках в лучах поднимающегося солнца.
- Ты сними, сними меня, фотограф, - вдруг раздалось из подсознания, и, представив, что я сижу вот так перед человеком с фотокамерой, я ощутила новый прилив будоражащих все мое тело вибраций. Неподвижные пальчики от неуемной дрожи во всем теле вовсе не были неподвижными, и заставляли невообразимо приятно трепетать напрягшийся клитор. Но, когда возбуждение почти достигло предела, я последним усилием воли ослабила давление пальчиков и встряхнулась. Голова кружилась от адреналина.
В доме еще спали, но уже скоро все должно было прийти в движение. Показаться родителям в полуголом виде не очень меня пугало, еще недавно они видели меня и совсем голой. Если бы увидел младший брат, наверное, это подействовало бы возбуждающе. Но не это влекло меня выйти из своей спальни – я решила все-таки отправиться во двор.
Я сбросила с балкона халатик, чтобы выйти из дома как можно боле нагишом, и вышла в прихожую. Неожиданно я почувствовала остроту момента, ведь я не шла банально в туалет, а собиралась выйти из квартиры. Снова заныло внизу живота и задрожала грудная клетка, сбивая дыхание. Едва не забыв про ключи, я осторожно открыла двери.
В подъезде тихо, никого нет. Может быть, безопаснее было бы спускаться пешком, но я хотела ускорить события и вызвала лифт. Как только я нажала кнопку «вниз», мне стало ужасно страшно. Теперь я отдалась на волю судьбы и никак уже не могу среагировать, если кто-то будет ожидать лифта внизу. Чтобы заглушить страх, я попробовала снова мастурбировать, и это, действительно, несколько отвлекло меня. Я даже захотела скорее кончить, но, конечно, не могла успеть.
Поняв по звуку, что лифт останавливается, я одернула рубашку и прислушалась.
Двери с лязгом открылись, никого не было. Надо скорее идти к выходу, решила я, потому что ожидать зрителей было бы глупо. Хотя не зрителей ли я искала сейчас? Да, я искала их, ждала, желала быть увиденной, но я только желала и хотела этого, вовсе не собираясь предстать в таком виде перед соседями или каким-нибудь маньяком.
Во дворе пока тоже никого не было, но между домами виднелась улица, по которой проезжали машины.
Это создавало эффект присутствия посторонних, к тому же, по улице вполне могли двигаться и прохожие. Пусть им незачем оборачиваться и смотреть во двор, но уже один их вид способен был бы взволновать меня. Да что вид, уже сама только мысль сделала это.
Я хотела, как только выйду, сразу же пройти за халатиком, но сейчас решила рискнуть и пройти через двор к деревьям, под которыми пыталась пописать во сне. Я даже пожалела, что уже пописала. Вот бы сделать это сейчас! А ножки несли меня тем временем через двор. Прохладный воздух приятно поддувал снизу. Это были совершенно необычные ощущения, поскольку я никогда еще не бегала по улице голышом.
Я чувствовала, как шевелятся волоски на моем подстриженном лобке, как шуршит по ним подол рубашки, как тягучая влага позволяет беспрепятственно скользить створкам моей раковины друг по дружке, а сами эти створки мягко и нежно массируют нежный розовый росточек в том месте вверху, где они сходятся.
Вместе с возбуждением меня наполнял также и жуткий страх. Я остановилась под деревьями и повернулась к дому.
На балконах и в окнах я не заметила какого бы то ни было движения, но люди могли появиться в любую минуту. А может, кто-то уже потихоньку наблюдает за мной. Впрочем, если потихоньку, это, наверное, не так страшно. Хуже, если кто-то закричит и станет стыдить меня. Но такого рода мысли тут же вытеснялись и тускнели от охватившего меня желания. Пусть смотрят потихоньку! Пусть разглядывают! Пусть и сами возбуждаются! А уж от этого они точно не уберегутся.
- Как же это было во сне? – Я упорно хотела пописать, или хотя бы сымитировать это. Я присела под деревом, и трава колко, но неожиданно приятно защекотала бедра, подбираясь к моей раскрывшейся розочке. Как и во сне, короткая рубашка сама собою задралась по ногам, открыв спереди всю мою наготу, сзади беспрепятственно соскользнула с попочки. Если бы передо мной был Леха, он, наверное, просто обалдел бы. А так, ничего этого не видно ни из окон, ни с балконов. Ведь я еще расположилась боком к нашему дому.
Однако и без такого рода подробностей картинка, при взгляде со стороны дома, была соблазнительной до чрезвычайности: совсем молоденькая девушка зачем-то сидит на корточках в коротенькой ночной рубашке, которая задралась так, что почти совсем открывает пухленькую белую попочку. Увидев такое, я, наверное, и сама бы возбудилась, хотя лесбийских наклонностей в себе я вообще-то не чувствовала.
Я поглядела вниз под себя – очень удивительно было видеть свои прелести на фоне травы, находившейся подо мной. Нет, я, конечно, писала на природе не раз, но то было простое исполнение физиологической потребности, никак не окрашенное сексуальностью.
Да и присутствовавшие трусики делали картину довольно обыденной. Теперь же ножки мои были свободно раздвинуты, и глаз видел только мое соблазнительное тело в оригинальном ракурсе на фоне травы.
Сил не было – просто смотреть на томящуюся розочку. Набухшие вишенки, сжатые рубашкой тоже взывали о страсти. Правая ладонь коснулась животика через тонкую ткань, и все мышцы бедер, промежности и ягодиц отозвались на это прикосновение. Ладонь двинулась вниз, и вибрациями на это движение ответило даже влагалище. Когда же пальчики вновь коснулись клитора, я забыла о всяком страхе и приличиях и левой рукой ухватила изнывавшие соски.
В следующее мгновение я потеряла равновесие и села на траву. Травинки тотчас возбуждающе больно кольнули попочку, холодом прижались к нежным и влажным створкам моей раковины. Меня пьянило от новизны и остроты ощущений. Хотелось откинуться