столик и кивнул на него -
- Выбирай.
Лена тщетно пыталась вырваться из стальных объятий дыбы. Она была близка к панике.
- Пожалуйста, не надо! - умоляла она, - Я сделаю все, что вы скажете, только не надо меня бить.
- А бить я тебя не буду. Я буду тебя пороть. Выбирай! - прикрикнул я на нее, - Или мне выбрать самому?
Лена замолчала, старательно взвешивая, от чего ее восхитительное юное тело может получить наименьший урон. Я старался угадать ход ее мыслей. Хлыст она отвергнет сразу, как и плетку, уж очень устрашающе они выглядят, ну а дубинка ассоциируется с различными увечьями, хотя моей покалечить можно, только если использовать ее вместо члена (кстати, хорошая мысль, но, пожалуй, не для сегодняшнего шоу). Остается ремень.
- Ремень, - сказала Лена, определенно придя к таким же выводам, - Только подумайте, пожалуйста, над моими словами. Я буду очень нежной, очень ласковой...
- Как ты думаешь, сколько ударов этим ремнем ты заслуживаешь за попытку угнать мою машину? - перебил я ее, поднося выбранный ею ремень поближе к ее глазам.
Она снова всхлипнула, не в силах сдержать слезы.
- Я думаю... десять, - запинаясь, произнесла она.
Я рассмеялся.
- Не смеши меня. Ради этого я бы не стал тебя везти через весь город.
Лена испуганно молчала. Нет, такие игры, как практиковали мы с Ларисой, с ней явно не пройдут. Она слишком напугана.
- Ладно, тогда правила назначу я, - сказал я, заходя ей за спину и видя, как напряглось все ее тело, - А тебе лучше расслабиться, не так больно будет.
Расслабиться у Лены не получилось, напротив, на ее руках и ногах вздулись весьма неплохие мышцы, выдавая ее знакомство с каким-то видом спорта. Тем лучше, хотя до Ларисы ей было далеко.
- Пятьдесят ударов, - сказал я и добавил, - для начала.
- Нееееееееееееееееет!!!!!!!!!
Ее крик резанул меня по ушам. Я тут же оказался перед ней и заткнул ей рот.
- Кричать еще рано, понятно? Вот когда я начну рисовать пешеходную дорожку на твоей спинке, тогда кричи. А сейчас молчать, поняла? Иначе я завяжу тебе рот, будешь давиться собственными воплями!
Она закивала головой, испуганно глядя мне в глаза. От нее веяло животным ужасом. Я снова зашел ей за спину и провел рукой вдоль позвоночника, с удовольствием ощущая мягкое сопротивление упругих мышц. Затем размахнулся и для начала несильно хлестнул ее по спине повыше талии. Лена вскрикнула, больше от страха, чем от боли. Сначала я решил не истязать ее, но ее кожа была очень нежной, и даже легкие касания моего ремня оставляли на ней красноватые полосы. Лена же вопила во всю мощь голосовых связок. Обычно я приветствую, когда кричат, но сейчас ее визг бил по ушам. Поэтому, остановившись, я снова подошел к ее залитому слезами личику.
- Правила меняются, радость моя, - сообщил я ей, - больше тебе не разрешается кричать.
Она снова забормотала что-то насчет пощады, задыхаясь от рыданий. Нарушив свое недавнее обещание, я привел ее в нормальное состояние, залепив пару основательных пощечин.
- Я нанес тебе уже двадцать ударов, - сообщил я Лене, когда она обрела способность воспринимать сказанное, - следующие тридцать будут гораздо сильнее. Но как только ты закричишь, количество оставшихся удвоится. Поняла? Чем дольше продержишься без крика, тем меньше будешь страдать.
Она кивнула, закусив губку. Я знал, о чем она думала - таких, как я, нужно поменьше злить и во всем соглашаться - тогда есть шанс выжить. Только сейчас я подумал, что она до смерти перепугана и, пожалуй, даже не уверена, что удастся ли ей остаться в живых. Поэтому я ласково погладил ее по нежной, пока еще нетронутой коже попки, и сказал:
- Будь хорошей послушной девушкой, и я тебя отпущу.
После чего отвел руку назад и обрушил на ее беззащитную спинку звонкий, размашистый, хорошо выверенный удар кожаным ремнем. Лена глухо застонала, отчаянно пытаясь сдержать рвущийся из легких крик. Я дал ей секунд десять передохнуть и с ювелирной точностью впечатал грубую резину в ее очаровательно приподнятые беззащитные ягодицы. Стон был громче и протяжнее, изящную фигурку девушки стали сотрясать сдерживаемые рыдания. Снова я дал своей жертве отдышаться. Третий удар вырвал из ее легких животный хрип, и она разрыдалась во весь голос. Лена уже была на грани и четвертый удар мог стать для нее роковым. Я придержал поднявшуюся было руку и провел пальцами по свежеисполосованной спинке и попке. Кожа под моей рукой была сухой и горячей. Лена вновь задергалась, пытаясь высвободиться. Мои пальцы тем временем исследовали ее восхитительное лоно и предмет моей особой слабости - маленькое звездообразное колечко ануса. Мой член, и без того каменный, запульсировал в бешеном ритме, когда я почувствовал, насколько тугой и неразработанный ее "черный ход". При всей своей многоопытности Лариса уже не могла обеспечить такое сопротивление мышц ануса, как эта перепуганная девушка - два плотно сжатых пальца с трудом проникли в ее анальное отверстие, и я почувствовал, как, сладко затрепетав, вокруг них сомкнулись теплые стенки.
Я тряхнул головой, отгоняя дьявольское наваждение. Лена была в полной моей власти, но я все же отдавал себе отчет, что за происшедшее изнасилование вполне можно и ответить перед законом. За истязание, впрочем, тоже, но это ведь еще надо доказать. Но за это совесть меня мучить не будет. А вот Ларисе я поклялся никогда не изменять без ее ведома, и клятву надо держать. А экземплярчик все же попался мне что надо...
Я двинул пальцы в обратном направлении, но потом снова ввел их на всю длину. Лене было явно больно, но не так, как при порке ремнем. Сцепив зубы, она смотрела в одну точку прямо перед собой. Пошуровав в ее теплых глубинах, я вырвал из ее горла несколько стонов. Пришлось высвободить из штанов член - он так рвался на свободу, что начал болеть.
- Ну что, продолжим, - зловещим тоном процедил я, перехватывая его в левую руку, а ремень - в правую.
Лена, смирившись со своей незавидной участью, уже не молила о пощаде. Я снова начал хлестать ремнем ее беззащитную попку, стараясь не переусердствовать. Но надолго ее не хватило, и когда ей оставалось получить двадцать два удара, она взвизгнула, тем самым по правилам нашей жестокой игры удвоив их количество.
Я не собирался щадить ее, невзирая на возобновившиеся мольбы, но дал небольшую передышку. Спустя минут пять экзекуция была продолжена. Я встал у нее за спиной и чуть сбоку и занялся рисованием своего любимого узорчика - "зебры". Начал я с еще нетронутой области на ее спинке. Серия мощных ударов - и на нежной коже девушки вспухли двенадцать полос, постепенно меняющих свой цвет с нежно-розового на темно-багровый. Лена кричала, не переставая, отчаянно пытаясь освободиться. Ее бесплодные усилия распаляли меня еще больше.
Дойдя до ее изящной талии, я остановился, любуясь проделанной работой. Девушка плакала навзрыд, сотрясаясь всем телом. Нежно погладив ее по опухшим ягодицам, я опустил руку пониже и коснулся упругих бедер. Нежная кожа приятно подрагивала под моими прикосновениями, и мой член буквально разрывался ...от перенапряжения.
На бедрах ремень не оставлял столь явных полос,