партнера-мужчину и подчиняет его,- она берет меня за подбородок и поворачивает голову вправо, влево, рассматривает, как вещь к которой приценивается.

— Ну, из пальца практически, в реале не было такого,- еле слышно говорю и не могу взглянуть ей в лицо.

— И вы считаете, что рассказ достоин внимания?

— Да...

— Вы же описали свою...свою? фантазию.

— Я не знаю, бывает ли так в жизни,- выдавливаю я из себя.

— Вы знаете, почему я Вас до сих пор не выгнала?- и она отпускает мое лицо, стоит передо мной, совсем рядом, а я не смею даже прикоснуться к ней.

— Почему? — одними губами , беззвучно спрашиваю я.

— Вы слишком упорно добивались встречи и мне нравится Ваше смущение,- она отходит к своему креслу.

— И так дело не в рассказе, да?

— ...не знаю.

— Почему Вы думаете, что со мной можно попробовать Вашу фантазию? и да, Вы не ошибаетесь. Мы поступим так.

— Не знаю, я очень стесняюсь,-откровенность за откровенность.

— Сейчас я покажу Вам, что и как может СЛУЧИТЬСЯ, а не представиться.

— Да,- вот и началось.

— А потом Вы перепишите, напечатаете рассказ, никто не будет читать эти каракули, поверьте.

— Хорошо.

— "Хорошо". Вы должны быть счастливы, а не согласны. С чего там у Вас начинается контакт?

— Вечер, загородный дом…

— Банально.

— Мужчина — садовник и Госпожа - хозяйка вызывает его… и приказывает ему сделать то-то и то-то по дому,-наконец-то у нее оживилось лицо.

— Так, объясняю.

— Да, слушаю.

— У Вас и так специфический жанр, - учить ей интереснее, ну пусть хоть так занимается мною.

— Да.

— В нем уже много фантазии и важно, чтобы она вписывалась в правдоподобные декорации, детали должны быть простыми, узнаваемыми.

— Да.

— Вечером садовнику нечего делать не точто в доме, даже в саду,- она насмешливо смотрит на меня.

— Да, я не подумал.

— Тогда расскажите суть. То, что Вас саму заводит, тут хоть энергия будет.

Ну что я ей расскажу по сути? Я пришел, чтобы Она…

— Расстегните три пуговицы на блузке,- вот и закончилось обсуждение.

— Есть такое в рассказе? — и наблюдает за моими трясущимися пальцами.

— Вы всегда носите темное белье под светлые вещи?

— Нет,- сколько раз я представлял себе это! А сейчас чувствую себя деревенщиной.

— Почему? Почему сегодня так?

— Я знаю, что это неправильно, белье не должно быть видно, просвечивать,- оправдываюсь, стараясь справится с пуговицей. Она подходит и раскрывает блузку на моей груди.

— Кто сказал?- я слышу ее дыхание, дышу ее духами вместо воздуха.

— Нне знаю.

— Мне нравится, особенно, если белье красивое, а у Вас красивое,- играет, она со мной играет.

— Спасибо.

— Хочется расмотреть поближе..,- она гладит мою грудь.

— Да,- сам себя не слышу.

— Красивая грудь, чистая свежая кожа........ Покажите остальное белье.

— Да,- все, что она пожелает, все, что пожелает она.

— Показывайте,- она совершенно спокойна. Как же это возбуждает. Я поднимаю юбку и опускаю глаза. Краснею.

— Вам хорошо в поясе и чулках. Тяжело найти размер?- словно мы подружки, я даже успокаиваться начинаю. На нее, кажется, вообще не производит впечатления ни мой член, торчащий из стрингов, ни прижатые ими яйца. Словно это в порядке вещей.

— Повернитесь,- рано я начал успокаиваться.-Я хочу посмотреть, на что надеты такие красивые стринги.

— Спасибо.

— Наклонитесь. Еще ниже.

— Так?- спина не гнется и стыдно, стыдно.

— Я сказала — ниже. Положите руки на ягодицы, раздвиньте их,- да, я хотел, чтобы она меня взяла, но, думал будет, не знаю, изящнее, что ли.

— Так?- к возбуждению примешивается досада.

— Сильне. Раздвиньте и удерживайте их, да, так хорошо.

— Долго удерживать?- как-то все слишком по-деловому.

— Подержите,- приказывает она.

— Да, — мне почти все равно.

— Подержите, пока я свяжу руки у Вас за спиной.

— Руки! почему?- вот так ошарашила. Срашно стало, а руки не могу убрать. Все, теперь я ее.

— Мне нравится вязать, это будет долго, тщательно, узелок к узелку,- она действительно получает удовольствие от этого. И…я, я тоже. Я хочу, чтобы она возилась со мной. Как будто она меня прямо к себе привязывает. Больно как затягивает. Больно и…хорошо. Еще хочу…

— Даааа.

— Закрой рот. Хватит, ты уже свое написала, теперь моя редакция.

— Да,- ставит меня коленями на стул, к спинке лицом, раздвигает мне ноги. Я лежу грудью на спинке стула. Попка задрана кверху, она сильно надавливает мне на поясницу, прогибая спину. Неудобно. Руки затекли мгновенно. Теперь еще и к стулу привязывает. Что дальше!

— У тебя в рассказе была плетка? — у нее в руках уже черная, с длинными хвостами, кожаная.

— Да,- я краснею и чувствую это. Не пойму, что сильнее — стыд или желание. Ничего не понимаю.

— Какое краснеющее личико, даже под косметикой, хороший макияж, кстати. Готовилась, сучка,- и на каждое слово приходится удар плеткой. Удары обжигают. Я боялся, что будет больнее. Она меняет ритм ударов. Каждый раз я не готов к новому. Вот они становятся реже и резче. Больно! Дух захватывает от боли. Закусил губы и стараюсь не стонать. Но уже не могу, только боль. Удар — боль. Удар — боль. Пытаюсь увернуться. А выходит, что только виляю задницей. Ее это веселит. Удар — боль.

— Неееет…..

— Сейчас и попка будет, как личико, красная и горячая. ДА! да, моя девочка. Вот так, чувствуешь, как горячо, как больно и как тебе нравится. Тебе ведь нравится, да?

— Дааа….

— Была бы ты настоящая девочка, тебе бы досталось по пизде, а так, что есть, то есть, "девочка".По попке…. по яйцам…. по дырочке…- о! сначала я рад, что не по заднице, но тут такая острая, сильная пекущая боль. Не могу больше. Хватит! Одно желание, чтоб прекратила. Удар — а боли нет. Я весь сжался, не понимаю, почему я не чувствую. Что она со мной сделала? А вот этот удар чувствую и даже рад этому. Предыдущий был обманкой, она ударила по столу. Странно, но я уже обмяк и мне не так больно. Я просто весь горю. Весь, а не только задница, яйца и дырка.

— Ты можешь проситься, но я сама знаю, когда закончить. Не надо так громко стонать. Я тебе помогу,- она заходит спереди, поднимет юбку, я не могу отвести взгляд от ее бедер, я уже не помню, что мне больно. Она смотрит прямо мне в глаза и снимает с себя трусики! Я вижу, что они мокрые. Так ее возбудила экзекуция. Она проводит трусиками у себя между ног, собирает свою влагу. Потом руками раскрывает мой рот, сильно, уголки губ растягиваются и саднят. Запихивает свои трусики мне в рот. Потом накладывает колючую грубую веревку на открытый рот и затягивает ее на затылке. Губы растянуты, язык прижат трусиками и веревкой. Ее волосы касаются моего лица, когда она вяжет меня. Я бы целовал ее. Мне так хочется хоть один поцелуй от нее, ну хоть один, чтобы мне стало чуть легче, я же делаю все, как она хочет, я заслужил. Заслужил?

— Вот, теперь можно пороть, и не распугать тех, кто в очереди за дверью. Ну, ударов 25-ть будет достаточно, а то еще столько нужно успеть, чтоб было о чем тебе писать,- вот, что я заслужил. И мне уже не так больно, как до кляпа. Только в голове шумит и теперь уже удары методичные и боль постоянная. И вдруг становится тихо. Я не слышу ее.