отверстие ануса, в которое она так нечасто меня остосрожно впускает и в которое я еще ни разу не кончал. Она подводит вибратор к этому маленькому колечку и осторожно вводит его внутрь. Ее лицо искажается маской боли, смешанной с похотью и возбуждением от необычайности того, что она с собой надумала сделать. С большим трудом введя в себя вибратор наполовину, она оставляет его в покое и вводит два пальца в раскрытый зев своего бутона, который сильно уменьшился из-за соседства вибратора за стенкой. Видно это ее сильно заводит, потому как она с удвоенной энергией набрасывается на свой клитор. Вот ее лицо краснеет, рот приоткрывается, она начинает захватывать воздух, как рыба, выброшенная на берег, ее дыхание вообще останавливается, она вся выгибается, напрягается и от напряжения вибратор постепенно вылезает из ее попочки, это дает последний толчок и она заходится в экстазе. Я не в силах сдерживаться ни секунды тихо приоткрываю дверь и выстреливаю, выстреливаю, выстреливаю, выстреливаю, выстреливаю, выстреливаю содержимое своих окаменевших яиц прямо на ее попку, на волосы лобка, на быстро-быстро двигающуюся руку, на живот, на ноги.
Из почти реального мира разыгравшегося воображения меня возвращает голос Натали:
-А когда будет номер для Питера?
-Да, мы хотим девушку!,-со смешком вторит ей Ника. И что после этого о них прикажете думать? Чертовки, да и только. Сведут мужика с ума. Мы выпиваем по рюмке и я делаю знак диджею. Он кивает, но девушка не спешит появляться. Постепенно свет притухает, начинает тихо играть восточная музыка и выходят танцовщицы, ранее исполнявшие канкан. Они в прозрачных шароварах через которые просвечивают тоненькие ...полоски трусиков, в полупрозрачных накидках на лицах и в блестящих лифчиках с преувеличенно большими полушариями грудей. В руках у них чаши из которых идет какой-то дым, наполняя зал ощущением призрачности происходящего. В этом дыму и в этой одежде они вызывают намного более сильные эмоции, чем раньше. Они изображают ласки друг к другу, но ясно видно, что они лишь танцуют, что их это не волнует. Невольно у меня всплыли в воображении только что передуманные картины любви Ники и Натали, но я постарался их отогнать от себя, тем более что с появлением Шехерезады ни о чем другом не стало никакой возможности думать. Она вошла вся в прозрачной ткани, как у девушек танцовщиц, та же одежда - но с нее хотелось сразу же все сорвать, такая от нее исходила аура чувственности. Может это оттого, что она танцевала сейчас для нас, специально, зная, что она нам нравится и мы ею любуемся и это пробудило в ней еще более сильную сексуальность. Ее тело извивалось особенно гибко, ее глаза смотрели прямо в глаза Питера и все ее движения предназначались ему одному. Сейчас она его явно соблазняла. Прямо перед его лицом она присела на пол и потом легла на спину, медленно разведя ноги в шпагате. В полумраке было не понятно, просвечивают ее трусики или нет, но мы все шестеро как привязанные уставились в то место, где должен был быть вход в ее теплое лоно. Она перекувыркнулась назад через голову, исполнила еще несколько изящных па и сняла с себя верх. Соски ее грудей были накрашены чем-то ярко красным, резко выделяясь на ее белой коже. Она взяла свои груди в руки и начала ласкать их, не сводя взгляда с Питера. Она подходила к нему все ближе и ближе, пока не взяла за шею и не притянула в свою ложбинку меж грудей, зажав его лицо. Немного так посидев, она продолжила свой танец. Я положил руку на бедро Нике, она ее сразу же схватила и вставила себе меж ног. Колготки на ней еще были, и трусики тоже, но я почувствовал, что там все влажно. Через ткань я попытался приласкать ее, но она сжала мою руку и как бы потребовала потерпеть.
За это время с нашей танцовщицы уже были сняты шаровары, которые держал в руках Питер, а она, сидя у него на коленях спиной к нему нагнулась до самой земли и ему открылась вся ее попка. Раскрылась, как бутон и лишь узенькая полоска материи прикрывала отверстие ануса, совсем рядом с которым была коричневая родинка. Именно эта родинка придала всему происходящему ощущение такой интимности, что у меня перехватило дыхание. Одно движение вправо, одно влево и сидя на коленях у Питера она расстегнула застежки трусиков. Затем она выгнулась так, что обняла его за шею и глазами указала на трусики, которые плотно лежали на ее лобке, прижатые ее телом. Питер попытался их вытащить, но она плотнее прижалась к его коленям горячо подумать каким местом и не позволила ему вытащить лоскут материи. Затем она встала с его колен и неторопливым движением руки вытянула узкую полоску трусиков из-под себя, впервые за сегодняшний вечер представ перед нами полностью обнаженной. Ее лобок был покрыт аккуратно подстриженными волосками, уходящими вверх в форме правильной полосы. Моя Ника издала возглас восхищения, а она вообще не любительница откровенной женской натуры (без двигающегося в ней поршня - уж на это-то ей смотреть не наскучивает). Девушка откровенно завораживала. Ее нагота была столь натуральна и одновременно безгранично эротична. Она поставила перед нами стул спинкой к нам и села на него верхом, проделала еще несколько откровенных и весьма откровенных пируэтов и закончила свой номер закинув ногу на плечо Питера, прикрыв ладонью бесстыдно раскрывающееся лоно. Мы выли, улюлюкали, кричали "Браво".
-За такое надо выпить!,- не в силах более сдерживаться я разлил всем.
-To erotica!,-предложил Питер и это было принято на ура. Как там было дальше, я не скажу, так как на пару минут отлучился. Облегчиться по-малому стоило немалых трудов, член никак не хотел успокоиться и пришлось отмачивать головку под струей холодной воды.
К моему возвращению в зале оставалась лишь наша компания. О чем они договорились без меня, я не знаю, но Питер снял с себя пояс и положил его на стол. Я понял, что он решил изобразить стриптиз, но он, смеясь, предложил своей подруге снять что-нибудь с себя. Она , не долго думая, поколдовала под платьем и положила на стол бюстгальтер. - О-о,-подумал я . А сидела такая тихоня. Следующей на очереди была Ника. Она повторила подвиг предыдущей девушки, также положив на стол свою черную "Анжелику". Однако в отличие от Ольги (так звали нашу третью даму) ее блузка была полупрозрачной, такое чередование черных полос бархата и гипюра, который был практически прозрачен. Ее крепкие округлые груди сразу же стали выглядеть даже более обнаженными, чем груди стриптизерки. Нику это слегка смущало, но по-моему и как следует заводило (хотя мы все уже были так заведены!). С моей стороны последовал тоже пояс, ведь я обычно хожу без лифчика J. Натали сидела в легком замешательстве.
-Слушай, а что мне снимать, я без,- и она знаком указала на лежавшие на столе бюстгальтера, вопросительно глядя на Нику. После секундной паузы она поставила на стол туфельку.
-Нет-нет, не пойдет,-завозмущался датчанин. - А если я носки положу?
Тогда Натали поставила на стол вторую туфельку, повозилась под столом и с торжествующим лицом водрузила на стол колготки. Я сидел возле нее и не