Ах, Любашка
«Ах» – громко сказала она, резко качнувшись и расплескав чуть ли не полбанки джин-тоника, в тот момент, когда заносила ногу с платформы на подножку тамбура электрички. «Могла бы так и не шуметь – я тебя и так давно заприметил» - подумал я, подхватив ее сзади за попку, чтобы уберечь от падения и, как оказалось, получить себе на брюки изрядную порцию расплескавшегося напитка. Ее длинные, стройные, но слегка заплетающиеся ножки я еще издаля засек, потому и прибавил хода. Вот и оказался в нужном месте и в нужный момент. Попка прощупывалась очень даже крепкая, несмотря на то, что на вид ей было далеко за сорок. С такими формами короткое платье и босоножки на высоком каблуке смотрелись на ней весьма уместно и возбуждающе. Тем более, попкой он виляла ну очень завлекательно, причиной чему, скорее всего, было ее разгоряченное спиртным состояние.
«Ах…» - опять это «ах»… Как это у нее ловко получается – с придыханием, с хрипотцой… Ну очень сексуально! «…как Вы в-вовремя подоспел-ли…м-мужчина… с-с-спасибо…» - продолжила она, обернувшись ко мне. Руку я убирать не спешил, так и прошествовали с ней в обнимку, войдя в полупустой вагон вечерней электрички. Уселись напротив друг друга, она привычным движением закинула ногу на ногу, так что ее стройные ножки предстали передо мной во все красе. Сглотнув набежавшую от такого зрелища слюну, я ответил в том плане, что не стоит благодарности, мне было очень приятно. Тут ее взгляд упал на мои брюки. Сначала она сфокусировала зрение на области ширинки, где уже топорщился довольно заметный бугор – тонкие летние брюки не способны надежно скрыть напрягшийся член.
Облизнувшись и мечтательно закатив глазки на мгновение, она скоро вернулась к реальности и еще раз посмотрела вниз, охватив на этот раз большее пространство. «Ч-что жж-е я н-наделала…» ужаснулась она. «Да ничего страшного, высохнет, жаль только пролитого напитка» - ответил я. «А у м-меня еще есть… Б-буду рада Вас угостить.» - промуркала эта кошечка. «Знакомство развивается в нужном направлении», подумал я, принимая предложенное угощение, хотя у самого в сумке лежала фляжка коньяка. И до него еще время дойдет – куда торопиться…
Взяв в руки по банке джин-тоника, чокнулись, представились и глотнули… основательно. Она оказалась «…ах, Любашка…». Как же ей удается этот звук! Банки быстро опустели, так что моя прикопанная фляжечка пришлась весьма кстати. И глотнуть есть чего, и похватать за ножки Любашку при передаче емкости вполне уместно. «Ах, какие ножки… Ах, какие коленочки…» - думал я, щупая ее коленки, маячащие в такой непосредственной близости, и поглаживая рукой ее аппетитные и упругие бедра, нагло пробираясь все дальше и дальше. А она мечтательно закатывала глазки, не забывая при этом прикладываться к горлышку и делать крупные глотки.
За двадцать минут поездки до Ховрино я добрался до ее трусиков, пусть пока и скрытых под телесного цвета колготками, а фляжка опустела. Сразу после вставания я крепко обхватил ее за талию, точнее, чуть пониже, и повлек к выходу. Выход прошел без эксцессов, хотя без ее любимого «ах» не обошлось – платформа в Ховрино низковата, но я контролировал ситуацию и удержал Любашку от резких качков. Обретя под ногами твердую платформу, мы слились в долгом поцелуе. Одной рукой я крепко обнимал ее за попу, а другой – шарил под платьем, поглаживая поверх колготок ее уже влажные трусики. Впрочем, ее рукам тоже было, что погладить! Бугор под ширинкой вздулся совсем уж вызывающе. Хорошо, что время было темное, а платформа – безлюдная.
Но сохранность молнии на ширинке меня начинала всерьез беспокоить… Ведь обе ее руки не просто поглаживали это место, а весьма активно ощупывали и обхватывали. А, поскольку, все емкости уже были пусты, то, для того, чтобы занять хотя бы одну ее руку, пришлось засунуть ей в рот… сигарету и дать прикурить. После этого, слившись в объятиях, двинулись к выходу в город. Я-то просто обнимал ее чуть ниже талии, а она никак не могла оторваться от ощупывания своей левой рукой моей ширинки.
Магазин нашелся недалеко от станции, а чуть дальше, во дворах, нашли лавочку во вполне уединенном местечке. Глотнули из горла, чисто символически… Поцеловались взасос и еще разок глотнули… И еще… Глотки – чисто символически, поцелуи – подолгу и взасос. «П-почему, в-вы, муж-жики…всегда красоту так далеко прячете?» - прошептала она после очередного глотка и поцелуя, после чего быстрым и уверенным движением расстегнула молнию у меня на ширинке. Пуговицы на моем семейном трусняке уже давно расстегнулись, так что член быстро выскочил наружу и установился в вертикальном положении.
Впрочем, недолго ему пришлось дышать свежим воздухом. Любашкина рука сразу же обхватила его уверенным движением, залупила головку и начала поглаживать, или, скорее, подрачивать, медленными движениями, но по всей его длине, от оголенной залупы до яиц. Сама она при этом опять закатила глазки, откинувшись на спинку лавочки, приоткрыла ротик, чуть высунув язычок, и, естественно, не обошлось без ее коронного «ах». Правда, теперь это прозвучало чуть иначе: «а-а-ахххх».
«Да вы, женщины, тоже умеете красоту так прикопать, что не доберешься» - не удержался я от ехидного замечания, пытаясь прощупать сквозь колготки ее трусики и пизденку. Эту мою фразу Любашка мгновенно приняла во внимание, сбросила босоножки на высоком каблуке и быстро стянула с себя колготки заодно с трусиками, свернула комочком и положила в сумочку. Потом снова вольготно, широко расставив ноги, уселась на скамейку, одела босоножки и, расстегнув мой ремень, приспустила с меня брюки. Ширинки ей, видите ли, маловато – простора хочется. Чтобы сразу – двумя руками… Ну да теперь и мне есть, куда руку запустить!
Полный простор открылся – щупай, хоть общупайся. А там – все мокро и горячо! Знойной женщиной оказалась Любашка. Сначала губки ощупал, потом раздвинул и пропихнул внутрь указательный, потом – средний, потом безымянный. Любашка закрыла глазки и начала потихоньку постанывать. Но не забывала при этом наяривать рукой по моему горячему и твердому члену. Но наяривала в медленном темпе – предусмотрительная!
До моего дома уже было не добраться – последняя электричка свистнула вдалеке и исчезла в ночи. К ней в квартиру тоже завалиться было нельзя. Однако ее подъезд оказался неподалеку, я ее до него проводил, а внутрь она меня втащила резким рывком. Хорошо, что хоть не за член, а за руку… Ширинку-то она и не собиралась застегивать, хорошо, что ремень не забыла затянуть. Идти-то было всего ничего – пару минут до подъезда, а потом – до площадки между первым и вторым этажами. Именно там она задрала платье и уперлась руками в мусоропровод, приняв недвусмыленную позу «раком».
Росту она была с меня, так что приседать и приспосабливаться не пришлось. Засадил с ходу! С громким чпоком – из нее аж брызнуло. «Ах», которое я услышал в этот момент, просто нельзя передать словами. После этого последовало еще несколько «ахов» разной тональности и интенсивности, сопровождавшихся чпоками, исходившими из ее пизденки и звучными
«Ах…» - опять это «ах»… Как это у нее ловко получается – с придыханием, с хрипотцой… Ну очень сексуально! «…как Вы в-вовремя подоспел-ли…м-мужчина… с-с-спасибо…» - продолжила она, обернувшись ко мне. Руку я убирать не спешил, так и прошествовали с ней в обнимку, войдя в полупустой вагон вечерней электрички. Уселись напротив друг друга, она привычным движением закинула ногу на ногу, так что ее стройные ножки предстали передо мной во все красе. Сглотнув набежавшую от такого зрелища слюну, я ответил в том плане, что не стоит благодарности, мне было очень приятно. Тут ее взгляд упал на мои брюки. Сначала она сфокусировала зрение на области ширинки, где уже топорщился довольно заметный бугор – тонкие летние брюки не способны надежно скрыть напрягшийся член.
Облизнувшись и мечтательно закатив глазки на мгновение, она скоро вернулась к реальности и еще раз посмотрела вниз, охватив на этот раз большее пространство. «Ч-что жж-е я н-наделала…» ужаснулась она. «Да ничего страшного, высохнет, жаль только пролитого напитка» - ответил я. «А у м-меня еще есть… Б-буду рада Вас угостить.» - промуркала эта кошечка. «Знакомство развивается в нужном направлении», подумал я, принимая предложенное угощение, хотя у самого в сумке лежала фляжка коньяка. И до него еще время дойдет – куда торопиться…
Взяв в руки по банке джин-тоника, чокнулись, представились и глотнули… основательно. Она оказалась «…ах, Любашка…». Как же ей удается этот звук! Банки быстро опустели, так что моя прикопанная фляжечка пришлась весьма кстати. И глотнуть есть чего, и похватать за ножки Любашку при передаче емкости вполне уместно. «Ах, какие ножки… Ах, какие коленочки…» - думал я, щупая ее коленки, маячащие в такой непосредственной близости, и поглаживая рукой ее аппетитные и упругие бедра, нагло пробираясь все дальше и дальше. А она мечтательно закатывала глазки, не забывая при этом прикладываться к горлышку и делать крупные глотки.
За двадцать минут поездки до Ховрино я добрался до ее трусиков, пусть пока и скрытых под телесного цвета колготками, а фляжка опустела. Сразу после вставания я крепко обхватил ее за талию, точнее, чуть пониже, и повлек к выходу. Выход прошел без эксцессов, хотя без ее любимого «ах» не обошлось – платформа в Ховрино низковата, но я контролировал ситуацию и удержал Любашку от резких качков. Обретя под ногами твердую платформу, мы слились в долгом поцелуе. Одной рукой я крепко обнимал ее за попу, а другой – шарил под платьем, поглаживая поверх колготок ее уже влажные трусики. Впрочем, ее рукам тоже было, что погладить! Бугор под ширинкой вздулся совсем уж вызывающе. Хорошо, что время было темное, а платформа – безлюдная.
Но сохранность молнии на ширинке меня начинала всерьез беспокоить… Ведь обе ее руки не просто поглаживали это место, а весьма активно ощупывали и обхватывали. А, поскольку, все емкости уже были пусты, то, для того, чтобы занять хотя бы одну ее руку, пришлось засунуть ей в рот… сигарету и дать прикурить. После этого, слившись в объятиях, двинулись к выходу в город. Я-то просто обнимал ее чуть ниже талии, а она никак не могла оторваться от ощупывания своей левой рукой моей ширинки.
Магазин нашелся недалеко от станции, а чуть дальше, во дворах, нашли лавочку во вполне уединенном местечке. Глотнули из горла, чисто символически… Поцеловались взасос и еще разок глотнули… И еще… Глотки – чисто символически, поцелуи – подолгу и взасос. «П-почему, в-вы, муж-жики…всегда красоту так далеко прячете?» - прошептала она после очередного глотка и поцелуя, после чего быстрым и уверенным движением расстегнула молнию у меня на ширинке. Пуговицы на моем семейном трусняке уже давно расстегнулись, так что член быстро выскочил наружу и установился в вертикальном положении.
Впрочем, недолго ему пришлось дышать свежим воздухом. Любашкина рука сразу же обхватила его уверенным движением, залупила головку и начала поглаживать, или, скорее, подрачивать, медленными движениями, но по всей его длине, от оголенной залупы до яиц. Сама она при этом опять закатила глазки, откинувшись на спинку лавочки, приоткрыла ротик, чуть высунув язычок, и, естественно, не обошлось без ее коронного «ах». Правда, теперь это прозвучало чуть иначе: «а-а-ахххх».
«Да вы, женщины, тоже умеете красоту так прикопать, что не доберешься» - не удержался я от ехидного замечания, пытаясь прощупать сквозь колготки ее трусики и пизденку. Эту мою фразу Любашка мгновенно приняла во внимание, сбросила босоножки на высоком каблуке и быстро стянула с себя колготки заодно с трусиками, свернула комочком и положила в сумочку. Потом снова вольготно, широко расставив ноги, уселась на скамейку, одела босоножки и, расстегнув мой ремень, приспустила с меня брюки. Ширинки ей, видите ли, маловато – простора хочется. Чтобы сразу – двумя руками… Ну да теперь и мне есть, куда руку запустить!
Полный простор открылся – щупай, хоть общупайся. А там – все мокро и горячо! Знойной женщиной оказалась Любашка. Сначала губки ощупал, потом раздвинул и пропихнул внутрь указательный, потом – средний, потом безымянный. Любашка закрыла глазки и начала потихоньку постанывать. Но не забывала при этом наяривать рукой по моему горячему и твердому члену. Но наяривала в медленном темпе – предусмотрительная!
До моего дома уже было не добраться – последняя электричка свистнула вдалеке и исчезла в ночи. К ней в квартиру тоже завалиться было нельзя. Однако ее подъезд оказался неподалеку, я ее до него проводил, а внутрь она меня втащила резким рывком. Хорошо, что хоть не за член, а за руку… Ширинку-то она и не собиралась застегивать, хорошо, что ремень не забыла затянуть. Идти-то было всего ничего – пару минут до подъезда, а потом – до площадки между первым и вторым этажами. Именно там она задрала платье и уперлась руками в мусоропровод, приняв недвусмыленную позу «раком».
Росту она была с меня, так что приседать и приспосабливаться не пришлось. Засадил с ходу! С громким чпоком – из нее аж брызнуло. «Ах», которое я услышал в этот момент, просто нельзя передать словами. После этого последовало еще несколько «ахов» разной тональности и интенсивности, сопровождавшихся чпоками, исходившими из ее пизденки и звучными