Леха Дрищ и похотливые пенсионерки
на кухне пили чай и тут кладет она свою руку мне на коленку и давай наглаживать, а сама говорит, какой я хороший мальчик, как ей помогаю. А потом как-то незаметно тему перевела - стала выяснять, были ли у меня девушки и как молодежь сейчас ЭТИМ занимается. Я застеснялся, покраснел как рак, но решил сказать правду - что ни одной телке такой дрищ как я не интересен. А она покачала головой и говорит: «а вот я одну женщину знаю, которой ты очень нравишься», а дальше начала такое творить, что я остолбенел прямо. Встала на колени, ноги мне развела, ширинку на джинсах расстегнула и вынула мое достоинство на свет божий. Он от испуга скукожился весь, я глаза закрыл, чтоб не видеть только, как она меня сейчас на смех поднимет, а она вместо этого взяла его аккуратненько в кольцо своими пальцами, а головку в рот отправила. Как почувствовал ее шершавый язык на своем конце - так чуть сразу не кончил, но она хитра была, видать знала как с мужиками обращаться, сжала мой хер у основания, так что кончать расхотелось и стала меня дальше пытать.
Рукой по стволу водит, головку посасывает, на животе горячее ее дыхание чувствую. А у меня все тело судорогой сводит, руками в стул вцепился, коленями ее голову сжал, вот-вот взорвусь. А она, гадина, только сильнее сжимать начинает, видать хочет меня до смерти замучить. Тут я как последняя поблядушка стонать начал, да что стонать - выть как волчара на луну. Соображалка вся в хер переместилась, чуть стул не сломал - он уже скрипеть подо мной начала, да тут меня и накрыло. Он бессилия на пол съехал, не знаю, сколько валялся там не в себе, но как глаза открыл - так сразу над собой ее лицо увидел, все в белых каплях. Смотрю на нее и думаю: «Что ж теперь делать-то? Это ж я мамину подругу в рот выебал. Надо хоть сказать что-то" - но она все за меня сказала.
- Хорошо я тебе сделала? А теперь твоя очередь, - и с таким слова она, значит, юбку свою задирает и вижу я, что трусов-то на ней и нету. И тут она совсем неожиданное вытворяет - садится своей пилоткой мне на лицо, так что волоса ее мне в нос попадают и в носу от этого щекотно становится.
Вспоминаю, что друган мой, Жека, мне про такое рассказывал. Что девчонки от этого тащатся. Выходит, что не только девчонки - вот Фаине Георгиевне уже не терпится, елозит по моей бороде туда-сюда. Достаю язык, как Жека учил, и куда-то его вглубь направляю. На вкус - волосато и солено, но жить можно. Начинаю языком шевелить - как будто из блюдца лакаю. Фаина Георгиевна сама под мой язык подстраивается, то подымется чуть-чуть, то, наоборот, сильнее прижмется. А рукой себе под платье залезла и давай титьки мять. Язык мой уже онемел, а вот я вроде и во вкус вошел. Решил полапать ее как следует - раз уж такое перепало. Стал руками по бедрам водить, жопу ее помял, а потом и за титьки принялся, только успел подумать, какие у нее соски здоровенные и ухватить за них как следует, так она как запрыгает на мне, как заохает и сморкнется мне на лицо чем-то мокрым оттуда. У меня от такого стояк снова - а она и рада. Ложиться прям тут же на полу и меня на себя взваливает.
Не дурак, понимаю, что она хочет, пытаюсь на ощупь ей вставить, да никак в дырку не попаду. Тут она все в свои руки берет - и в прямом и в переносном смысле. Заходит елдак мой еле-еле, будто тетя Фаина до встречи со мной целкой была, а на выходе так вообще сжимает его крепенько. Вот значит, какая она, пизда женская. «Хорошо у вас в пизде, Фаина Георгиевна, и не скажешь, что вам 50 уже" - комплимент ей делаю. А она смотри на меня и улыбается так хитренько. «Ох, Лешенька, учиться тебе еще и учиться, пизда у меня на два пальце выше». Посмотрел я вниз и чуть меня не вывернуло - оказалось хер мой в ее сральной дырке наяривает. Как дошло до него, куда он попал, так он и сдулся разом и еще меньше размером стал, чем когда впервые на кухне Фаины Георгиевны оказался. Побежал домой, сразу в ванную, тер его так усердно, как портянки в армии, а перед глазами все стоит и стоит тетьфаинова мезжопная расщелина. Только на следующий день меня отпустило...
... Зоя Петровна из 64-й в гости меня никогда не звала и на молодость мою покушаться не планировала, однако и ее мне пришлось попехорить. А все потому, что муж ее, Анастас Петрович, редкостным козлом был. Пили мы как-то с Жекой пиво у нас в подъезде и смотрим - идет петух этот, важный такой, с кожаным чемоданом. Ну мы поздоровались вежливо, все дела. А он, говнюк, участкового вызвал, сказал, что в подъезде у него два алкаша-наркомана каждый вечер притон устраивают. Так и замели нас. Отпустили, конечно, почти сражу же, как мамаша моя прибежала, но зло на Анастаса Петровича я с тех пор затаил. Был бы я помясистей - набил бы ему морду, но коли не дал бог мускулов, зато дал елдак, всех пенсионерок прельщающий, решил я его унизить, путем наставления супружеских рогов. Дождался момента, когда Зоя Петровна домой шла с сумками, вынырнул из подъезда и хвать их:
- Давайте донести помогу! - говорю.
Поднялись по лестнице, дошли до ее квартиры, она сумки взяла, дверь открывает, а я топчусь у нее на коврике, не ухожу. Неудобно ей стало, говорит:
- Я борщок вчера такой вкусный сварила, а Анастасу Петровичу врач бульон жирный запретил, может зайдешь, пообедаешь со мной?
А мне только того и надо было - анастасов бульон похамячить, да жену его отодрать.
Сижу у нее на кухне - ничего так, миленькая кухонька - а она половником машет, на стол подает. Начинаю речь заготовленную:
- Зоя Петровна, я признаться вам должен в одной вещи нехорошей.
- Что такое, Лешенька?
- Зоя Петровна, даже не знаю как сказать, боюсь ругать будете и погоните.
- Да ты что, говори, я все выслушаю, может помогу чем.
- Зоя Петровна, понимаете, я влюбился. Жить без любимой не могу - вот хоть прям сейчас в пропасть прыгай.
- Ну, Лешенька, ты молодой, чувства играют. Только не пойму, почему ты сказал, что ругаться буду?
- Потому что я вас, Зоя Петровна люблю. До гроба.
- Да как же так, я же тебе в матери гожусь? - у нее глаза от удивления аж на лоб полезли, про половник забыла, смотрит на меня не моргая.
- А вот так Зоя Петровна. Люблю вас и все. А если вы не будете моей, я сейчас пойду и утоплюсь.
Зоя Петровна дар речи потеряла, а я продолжаю напирать - вскакиваю со стула, подбегаю ей, заключая в свои объятия и присасываюсь к ее рту. Тут она меня, конечно, пнула - но глаза у нее заблестели, это я точно видел. В общем, выгнала она меня, я сначала плюнуть хотел, но как рожу ее мужа вспомнил, так решил до конца идти. Осаждал я ее долго - недели три, даже на цветы пришлось разорится, и когда уже всякую надежду потерял, Зоя Петровна изволила сдаться. Ну а к дуплу ее доступ получить - это уже дело техники было.
Зоя Павловна женщина была не испорченная и вниманием Анастаса Петрович на обласканная, потому в самый главный момент она просто легла на кровать и раскинула ноги в стороны, намекая как бы, что оставшееся все за мной. И вот смотрю на распростертое на ситцевых простынях тело и понимаю - ни в какую у меня сам не встанет. А медлить ж тоже нельзя
Рукой по стволу водит, головку посасывает, на животе горячее ее дыхание чувствую. А у меня все тело судорогой сводит, руками в стул вцепился, коленями ее голову сжал, вот-вот взорвусь. А она, гадина, только сильнее сжимать начинает, видать хочет меня до смерти замучить. Тут я как последняя поблядушка стонать начал, да что стонать - выть как волчара на луну. Соображалка вся в хер переместилась, чуть стул не сломал - он уже скрипеть подо мной начала, да тут меня и накрыло. Он бессилия на пол съехал, не знаю, сколько валялся там не в себе, но как глаза открыл - так сразу над собой ее лицо увидел, все в белых каплях. Смотрю на нее и думаю: «Что ж теперь делать-то? Это ж я мамину подругу в рот выебал. Надо хоть сказать что-то" - но она все за меня сказала.
- Хорошо я тебе сделала? А теперь твоя очередь, - и с таким слова она, значит, юбку свою задирает и вижу я, что трусов-то на ней и нету. И тут она совсем неожиданное вытворяет - садится своей пилоткой мне на лицо, так что волоса ее мне в нос попадают и в носу от этого щекотно становится.
Вспоминаю, что друган мой, Жека, мне про такое рассказывал. Что девчонки от этого тащатся. Выходит, что не только девчонки - вот Фаине Георгиевне уже не терпится, елозит по моей бороде туда-сюда. Достаю язык, как Жека учил, и куда-то его вглубь направляю. На вкус - волосато и солено, но жить можно. Начинаю языком шевелить - как будто из блюдца лакаю. Фаина Георгиевна сама под мой язык подстраивается, то подымется чуть-чуть, то, наоборот, сильнее прижмется. А рукой себе под платье залезла и давай титьки мять. Язык мой уже онемел, а вот я вроде и во вкус вошел. Решил полапать ее как следует - раз уж такое перепало. Стал руками по бедрам водить, жопу ее помял, а потом и за титьки принялся, только успел подумать, какие у нее соски здоровенные и ухватить за них как следует, так она как запрыгает на мне, как заохает и сморкнется мне на лицо чем-то мокрым оттуда. У меня от такого стояк снова - а она и рада. Ложиться прям тут же на полу и меня на себя взваливает.
Не дурак, понимаю, что она хочет, пытаюсь на ощупь ей вставить, да никак в дырку не попаду. Тут она все в свои руки берет - и в прямом и в переносном смысле. Заходит елдак мой еле-еле, будто тетя Фаина до встречи со мной целкой была, а на выходе так вообще сжимает его крепенько. Вот значит, какая она, пизда женская. «Хорошо у вас в пизде, Фаина Георгиевна, и не скажешь, что вам 50 уже" - комплимент ей делаю. А она смотри на меня и улыбается так хитренько. «Ох, Лешенька, учиться тебе еще и учиться, пизда у меня на два пальце выше». Посмотрел я вниз и чуть меня не вывернуло - оказалось хер мой в ее сральной дырке наяривает. Как дошло до него, куда он попал, так он и сдулся разом и еще меньше размером стал, чем когда впервые на кухне Фаины Георгиевны оказался. Побежал домой, сразу в ванную, тер его так усердно, как портянки в армии, а перед глазами все стоит и стоит тетьфаинова мезжопная расщелина. Только на следующий день меня отпустило...
... Зоя Петровна из 64-й в гости меня никогда не звала и на молодость мою покушаться не планировала, однако и ее мне пришлось попехорить. А все потому, что муж ее, Анастас Петрович, редкостным козлом был. Пили мы как-то с Жекой пиво у нас в подъезде и смотрим - идет петух этот, важный такой, с кожаным чемоданом. Ну мы поздоровались вежливо, все дела. А он, говнюк, участкового вызвал, сказал, что в подъезде у него два алкаша-наркомана каждый вечер притон устраивают. Так и замели нас. Отпустили, конечно, почти сражу же, как мамаша моя прибежала, но зло на Анастаса Петровича я с тех пор затаил. Был бы я помясистей - набил бы ему морду, но коли не дал бог мускулов, зато дал елдак, всех пенсионерок прельщающий, решил я его унизить, путем наставления супружеских рогов. Дождался момента, когда Зоя Петровна домой шла с сумками, вынырнул из подъезда и хвать их:
- Давайте донести помогу! - говорю.
Поднялись по лестнице, дошли до ее квартиры, она сумки взяла, дверь открывает, а я топчусь у нее на коврике, не ухожу. Неудобно ей стало, говорит:
- Я борщок вчера такой вкусный сварила, а Анастасу Петровичу врач бульон жирный запретил, может зайдешь, пообедаешь со мной?
А мне только того и надо было - анастасов бульон похамячить, да жену его отодрать.
Сижу у нее на кухне - ничего так, миленькая кухонька - а она половником машет, на стол подает. Начинаю речь заготовленную:
- Зоя Петровна, я признаться вам должен в одной вещи нехорошей.
- Что такое, Лешенька?
- Зоя Петровна, даже не знаю как сказать, боюсь ругать будете и погоните.
- Да ты что, говори, я все выслушаю, может помогу чем.
- Зоя Петровна, понимаете, я влюбился. Жить без любимой не могу - вот хоть прям сейчас в пропасть прыгай.
- Ну, Лешенька, ты молодой, чувства играют. Только не пойму, почему ты сказал, что ругаться буду?
- Потому что я вас, Зоя Петровна люблю. До гроба.
- Да как же так, я же тебе в матери гожусь? - у нее глаза от удивления аж на лоб полезли, про половник забыла, смотрит на меня не моргая.
- А вот так Зоя Петровна. Люблю вас и все. А если вы не будете моей, я сейчас пойду и утоплюсь.
Зоя Петровна дар речи потеряла, а я продолжаю напирать - вскакиваю со стула, подбегаю ей, заключая в свои объятия и присасываюсь к ее рту. Тут она меня, конечно, пнула - но глаза у нее заблестели, это я точно видел. В общем, выгнала она меня, я сначала плюнуть хотел, но как рожу ее мужа вспомнил, так решил до конца идти. Осаждал я ее долго - недели три, даже на цветы пришлось разорится, и когда уже всякую надежду потерял, Зоя Петровна изволила сдаться. Ну а к дуплу ее доступ получить - это уже дело техники было.
Зоя Павловна женщина была не испорченная и вниманием Анастаса Петрович на обласканная, потому в самый главный момент она просто легла на кровать и раскинула ноги в стороны, намекая как бы, что оставшееся все за мной. И вот смотрю на распростертое на ситцевых простынях тело и понимаю - ни в какую у меня сам не встанет. А медлить ж тоже нельзя