Пророчество
альпинистской амуниции. По полу, хаосом валялись связки стальных крючков, штырей и карабинов и Бог знает, чего ещё. В углу темнела штанга, полуприкрытая измятой, яркой тканью, с большой прожжённой дыркой и паутиной безнадёжно спутанных парашютных строп.
Над всем над этим, на взгляд - в двух с половиной метрах, тянулась из стены к стене труба, и к левому её концу на ней висела большая, чёрная боксёрская груша. Пытаясь облегчить давление тревожной тишины, я села на пол, на ковёр и начала:
- А у меня была такая же труба, на ней были качели. Мне их дедуля сделал, а после - стал и сам не рад...
- Что так? - откликнулся Сергей.
- Из-за испорченных обоев. Раскачиваясь, я любила отталкиваться от стены и на обоях очень скоро возникло тёмное пятно от моих голых пяток.
Серёжа хохотнул, поднялся, прошёл туда, слегка подпрыгнул и на одной руке повис на той трубе. Он раза три неспешно подтянулся, толкая матовый металл плечом и говоря:
- Не, у меня качелей нет, это - турник. Я думаю, он нам сегодня пригодится.
Мне снова стало жутковато и я трусливо посмотрела в коридор, ища глазами путь на волю. Сергей поймал мой взгляд, нахмурился и подошёл ко мне. Присев на корточки, спросил:
- Никак, засобиралась на попятный? - он взял меня за подбородок и поднял моё лицо. Его холодные, серьёзные глаза упёрлись в меня странным, властным взглядом.
- Не надо, не играй со мной, я же тебе поверил!
Я на него смотрела, как немая. Моё руководящее начало приказывало мне бежать, но мысль о том, что после бегства, ни разу в жизни мне не постонать в объятиях Сергея, лишала меня воли совершенно.
Он встал, ушёл, порылся в тёмном беспорядке и прихватив там что-то, подошёл к трубе. Я обречённо проследила, как он не торопясь, уверенным движением закинул на турник верёвку, продел в петлю и свесил вниз её свободные концы. Связав узлом почти на двухметровой высоте, Сергей повесил у узла блестящий альпинистский карабин.
Закончив, он стянул с себя футболку, отбросил, наклонился, поднял там непонятно что и подошёл ко мне. Взяв за руку, он потащил меня и увлекая за собой, подвёл к верёвке. Я задрожала, как осинов лист: я разглядела, ЧТО в его руке - широкий, кожаный, армейский ремень и настоящие наручники, как в криминальных фильмах.
- А ну-ка, соберись! - сказал Сергей, смиряя меня строгим взглядом, - Если ты сделаешь всё так, как надо, клянусь, я не останусь у тебя в долгу!
На этих самых на словах, Серёжа взял мою трясущуюся руку и повелительно вложил в неё ремень его холодной пряжкой. Я машинально сжала пальцы, опустила руку к полу и точно слабоумная таращилась - мужчина, вминая бойцовскую ленту, защёлкнул на своих запястьях тюремные браслеты и вдел связующую цепь в висящий на верёвке карабин. Спокойно опустившись на колени, он натянул верёвку, проверяя надёжность связки.
Я застыла, разглядывая его широкую, не загорелую, мускулистую спину и скованные руки. Сквозь дикость ситуации рвалось моё желание обнять, прижаться, целовать, облизывать его. Хотелось потереться напряжёнными сосками о его спину; джинсы расстегнуть и, вынув его член, ласкать руками, ощущая, как он пульсирует, крепчает в моих пальцах.
- Ты здесь ещё? Чего ты медлишь? Начинай! - Сергей повёл плечами и в полуобороте ловил меня в периферии видимости.
Я выпала из похотливого потока и выдавила из себя тупой вопрос:
- Сергей, чего ты хочешь? - во мне сидела идиотская надежда, что это шутка всё.
На это, он раздражённо и отчётливо сказал:
- Я хочу, чтобы ты высекла меня, понятно? Бей с полной силой, до тех пор, пока я не остановлю тебя. - и крикнул - Ну! Давай!!!
Я пошатнулась, всё во мне остановилось, моя рука, почти сама собою, внезапно поднялась и описав в пространстве резкую дугу бессильно опустилась. Ремень легко скользнул по телу и чуть не выпал из моей руки.
Сергей с досады зарычал и обругал меня последними словами.
Я ОПУСТЕЛА, крепко сжала пряжку, размахнулась и...
Я УДАРИЛА ЕГО. Сергей молчал. Меня почти не стало и эта женщина полосовала его плечи и спину, задыхалась каждым взмахом и глохла каждым хлёстким звуком. Я сквозь её глаза смотрела и видела, как кожаная лента толкает вздёрнутое тело и оставляет скрещенные алые следы. Серёжа тихо вмялся в свой правый бицепс взмокшим лбом, повис на привязи и еле вздрагивая, принимал удары.
Её дыхание внезапно прекратилось и эта женщина упала. То, что увидели её глаза и то, что сделала её дрожащая рука, был страшный, смертный грех. Я не могла, я не могла поверить, что этот грех на мне. Пытаясь снова задышать, захлёбываясь солью слёз я поползла, царапая ногтями пол. Не видя ничего перед собой, ползла без направления, но к цели - ища спасения от ужаса открывшейся мне правды. Я поняла, что я ЛЮБЛЮ Сергея. Теперь он мой, я получила его такой чудовищной ценой и эту плату взял с меня сам дьявол.
Меня скрутило судорогой, я дёрнулась и оказалась на боку. Глаза мои открылись и сквозь туман текущих горьких слёз я видела, как мой возлюбленный встаёт, отстёгивает карабин и преспокойно освобождается от наручников ключом, висящим на шнурке на его шее.
Поморщившись, с полуулыбкой, потягиваясь и массируя запястья, он подошёл ко мне и сел на корточки. Его лицо было вполне спокойно, он стал внимательно рассматривать меня.
- Ты сильная. Мне очень больно. - от его слов я тихо застонала и сердце моё сжалось.
- Серёжа, мне невыносимо жаль тебя... - мой голос так осип, что я почти шептала. Я посмотрела на него сквозь радужные кольца, мерцавшие в моих заплаканных глазах.
Сергей склонился, поднял меня на руки, и утешительно прижал к себе. Глаза пощипывало, я прикрыла их и снова уронила слёзы. Мне стало легче: тепло его тела, убаюкивающее движение его дыхания и мирное прикосновение его щеки к моему лбу давали облегчение и согревали. Я прижималась, чувствуя себя в его сильных руках ребёнком в безопасности отцовских объятий, и он меня куда-то уносил.
Воздух сменился - из тёплого покоя на прохладный ветер. Сергей двумя шагами по прохладе преодолел пространство, слегка меня приподнял и вернул, но между нами ощутилось нечто - холодное и твёрдое. Я посмотрела и в испуге зажмурилась и вся похолодела. Я мёртвой хваткой уцепилась за Сергея - в моё бедро вминался парапет. Он молча постоял, держа меня над пропастью и наконец негромко, мягко попросил:
- Открой глаза.
Меня трясло, я слушала стук собственных зубов и жмурилась сильнее. Мужские руки стали расслабляться и я почувствовала, что медленно сползаю, сползаю в ужас девятиэтажной высоты! Беспомощность и дрожь, смертельный страх... Серёжа повторил:
- Открой глаза.
Я всхлипом затянула воздух и открыла, стараясь не смотреть в его лицо. Легко подбросив вверх над бездной, Сергей прижал меня на прежней высоте. Кошмарно ровный и спокойный голос доставил в мою голову слова:
- Не смей оплакивать меня. Пообещай мне, что пока мы вместе, в твоих глазах не будет слёз.
Я обещала и Сергей зашёл с балкона в спальню, разорвал мою одежду и взял меня, как это бы, наверно, сделал некрофил. Я не могла пошевелиться, лежала, точно труп и ощущала,
Над всем над этим, на взгляд - в двух с половиной метрах, тянулась из стены к стене труба, и к левому её концу на ней висела большая, чёрная боксёрская груша. Пытаясь облегчить давление тревожной тишины, я села на пол, на ковёр и начала:
- А у меня была такая же труба, на ней были качели. Мне их дедуля сделал, а после - стал и сам не рад...
- Что так? - откликнулся Сергей.
- Из-за испорченных обоев. Раскачиваясь, я любила отталкиваться от стены и на обоях очень скоро возникло тёмное пятно от моих голых пяток.
Серёжа хохотнул, поднялся, прошёл туда, слегка подпрыгнул и на одной руке повис на той трубе. Он раза три неспешно подтянулся, толкая матовый металл плечом и говоря:
- Не, у меня качелей нет, это - турник. Я думаю, он нам сегодня пригодится.
Мне снова стало жутковато и я трусливо посмотрела в коридор, ища глазами путь на волю. Сергей поймал мой взгляд, нахмурился и подошёл ко мне. Присев на корточки, спросил:
- Никак, засобиралась на попятный? - он взял меня за подбородок и поднял моё лицо. Его холодные, серьёзные глаза упёрлись в меня странным, властным взглядом.
- Не надо, не играй со мной, я же тебе поверил!
Я на него смотрела, как немая. Моё руководящее начало приказывало мне бежать, но мысль о том, что после бегства, ни разу в жизни мне не постонать в объятиях Сергея, лишала меня воли совершенно.
Он встал, ушёл, порылся в тёмном беспорядке и прихватив там что-то, подошёл к трубе. Я обречённо проследила, как он не торопясь, уверенным движением закинул на турник верёвку, продел в петлю и свесил вниз её свободные концы. Связав узлом почти на двухметровой высоте, Сергей повесил у узла блестящий альпинистский карабин.
Закончив, он стянул с себя футболку, отбросил, наклонился, поднял там непонятно что и подошёл ко мне. Взяв за руку, он потащил меня и увлекая за собой, подвёл к верёвке. Я задрожала, как осинов лист: я разглядела, ЧТО в его руке - широкий, кожаный, армейский ремень и настоящие наручники, как в криминальных фильмах.
- А ну-ка, соберись! - сказал Сергей, смиряя меня строгим взглядом, - Если ты сделаешь всё так, как надо, клянусь, я не останусь у тебя в долгу!
На этих самых на словах, Серёжа взял мою трясущуюся руку и повелительно вложил в неё ремень его холодной пряжкой. Я машинально сжала пальцы, опустила руку к полу и точно слабоумная таращилась - мужчина, вминая бойцовскую ленту, защёлкнул на своих запястьях тюремные браслеты и вдел связующую цепь в висящий на верёвке карабин. Спокойно опустившись на колени, он натянул верёвку, проверяя надёжность связки.
Я застыла, разглядывая его широкую, не загорелую, мускулистую спину и скованные руки. Сквозь дикость ситуации рвалось моё желание обнять, прижаться, целовать, облизывать его. Хотелось потереться напряжёнными сосками о его спину; джинсы расстегнуть и, вынув его член, ласкать руками, ощущая, как он пульсирует, крепчает в моих пальцах.
- Ты здесь ещё? Чего ты медлишь? Начинай! - Сергей повёл плечами и в полуобороте ловил меня в периферии видимости.
Я выпала из похотливого потока и выдавила из себя тупой вопрос:
- Сергей, чего ты хочешь? - во мне сидела идиотская надежда, что это шутка всё.
На это, он раздражённо и отчётливо сказал:
- Я хочу, чтобы ты высекла меня, понятно? Бей с полной силой, до тех пор, пока я не остановлю тебя. - и крикнул - Ну! Давай!!!
Я пошатнулась, всё во мне остановилось, моя рука, почти сама собою, внезапно поднялась и описав в пространстве резкую дугу бессильно опустилась. Ремень легко скользнул по телу и чуть не выпал из моей руки.
Сергей с досады зарычал и обругал меня последними словами.
Я ОПУСТЕЛА, крепко сжала пряжку, размахнулась и...
Я УДАРИЛА ЕГО. Сергей молчал. Меня почти не стало и эта женщина полосовала его плечи и спину, задыхалась каждым взмахом и глохла каждым хлёстким звуком. Я сквозь её глаза смотрела и видела, как кожаная лента толкает вздёрнутое тело и оставляет скрещенные алые следы. Серёжа тихо вмялся в свой правый бицепс взмокшим лбом, повис на привязи и еле вздрагивая, принимал удары.
Её дыхание внезапно прекратилось и эта женщина упала. То, что увидели её глаза и то, что сделала её дрожащая рука, был страшный, смертный грех. Я не могла, я не могла поверить, что этот грех на мне. Пытаясь снова задышать, захлёбываясь солью слёз я поползла, царапая ногтями пол. Не видя ничего перед собой, ползла без направления, но к цели - ища спасения от ужаса открывшейся мне правды. Я поняла, что я ЛЮБЛЮ Сергея. Теперь он мой, я получила его такой чудовищной ценой и эту плату взял с меня сам дьявол.
Меня скрутило судорогой, я дёрнулась и оказалась на боку. Глаза мои открылись и сквозь туман текущих горьких слёз я видела, как мой возлюбленный встаёт, отстёгивает карабин и преспокойно освобождается от наручников ключом, висящим на шнурке на его шее.
Поморщившись, с полуулыбкой, потягиваясь и массируя запястья, он подошёл ко мне и сел на корточки. Его лицо было вполне спокойно, он стал внимательно рассматривать меня.
- Ты сильная. Мне очень больно. - от его слов я тихо застонала и сердце моё сжалось.
- Серёжа, мне невыносимо жаль тебя... - мой голос так осип, что я почти шептала. Я посмотрела на него сквозь радужные кольца, мерцавшие в моих заплаканных глазах.
Сергей склонился, поднял меня на руки, и утешительно прижал к себе. Глаза пощипывало, я прикрыла их и снова уронила слёзы. Мне стало легче: тепло его тела, убаюкивающее движение его дыхания и мирное прикосновение его щеки к моему лбу давали облегчение и согревали. Я прижималась, чувствуя себя в его сильных руках ребёнком в безопасности отцовских объятий, и он меня куда-то уносил.
Воздух сменился - из тёплого покоя на прохладный ветер. Сергей двумя шагами по прохладе преодолел пространство, слегка меня приподнял и вернул, но между нами ощутилось нечто - холодное и твёрдое. Я посмотрела и в испуге зажмурилась и вся похолодела. Я мёртвой хваткой уцепилась за Сергея - в моё бедро вминался парапет. Он молча постоял, держа меня над пропастью и наконец негромко, мягко попросил:
- Открой глаза.
Меня трясло, я слушала стук собственных зубов и жмурилась сильнее. Мужские руки стали расслабляться и я почувствовала, что медленно сползаю, сползаю в ужас девятиэтажной высоты! Беспомощность и дрожь, смертельный страх... Серёжа повторил:
- Открой глаза.
Я всхлипом затянула воздух и открыла, стараясь не смотреть в его лицо. Легко подбросив вверх над бездной, Сергей прижал меня на прежней высоте. Кошмарно ровный и спокойный голос доставил в мою голову слова:
- Не смей оплакивать меня. Пообещай мне, что пока мы вместе, в твоих глазах не будет слёз.
Я обещала и Сергей зашёл с балкона в спальню, разорвал мою одежду и взял меня, как это бы, наверно, сделал некрофил. Я не могла пошевелиться, лежала, точно труп и ощущала,