Мальчишки
заметить.
— Ребзя, — Серый был не уверен, — может не надо? Ну его на хер, это окно.
— Чё зассал? — Васян стал наступать на Серого, — иди домой, ещё одну булку съешь.
Серый опустил глаза:
— Не, я с вами. Только очково.
— Не дрейфь, Потёмыча в селе нет, а больше туда никто не ходит. А значит и не знает. Мы же две недели в засаде сидели, никто больше не приходил. Так идешь?
— Да, — Серый попытался придать себе смелый вид, — я иду.
***
Без труда попав на задний двор бани, мальчишки раздосадовано охнули, на куче мусора был дед Потёмыч. Попадав в лопухи, стали переругиваться:
— Ты же сказал, что он уехал?
Васяну нечего было сказать, он и правду поутру видел, как Потёмыч по утру уехал куда-то на своём велосипеде.
— Уехал, — Васян огрызнулся, — да вот приехал. Я чего ему нянька?
— Хватит шуметь, лучше поглядите, — Генка наклонил лопух, — ни фига себе!
Три пары глаз уставились на то, как Потёмыч достал из ширинки свой сморщенный хер и начал теребить его пальцами. Пацанам стоило большого труда не смеяться. Потёмыч был в преклонных годах, а потому писюн имел дряблый, да и видно его не было толком из-за пальцев.
Тихо хихикая, пацаны стебались над дедом и друг другом:
— Серый, а у тебя наверно и такого нет, а?
На что Серый вспыхнул:
— Да у меня раз в десять больше этого сморчка!
— Ага, в сто раз. Генк, у него больше, ну умора.
Васян с Генкой закатили глаза и прыснули в кулак. Одного лягнув коленом, а другого двинув локтём, Серый потянулся к штанам, пытаясь расстегнуть пуговицы:
— Я вам сейчас покажу, я вам сейчас докажу.
Пришлось Серого скручивать:
— Мы тебе сейчас покажем, совсем сдурел.
— А чего вы?
Генка предупредительно махнул рукой — тихо.
— Васян, а чего это он делает, — Серый успокоился и присматривался к деду.
Генка с Васяном снова еле сдержались от смеха:
— Лысого гоняет.
— Чё?
— Чё, чё. Дрочит.
Поняв, что этого слова Серый тоже не знает, Васян с Генкой, обменявшись многозначительными взглядами, вернулись к наблюдению.
— Блин, а чего это с ним?
Потёмыч ускорил руку, а потом весь задрожал. Выглядело страшно.
— Ёпт, он часом не загибается? — трусоватый Серый был белее мела.
Начав подниматься, но вовремя остановившись с подмогой, мальчишки увидели, как из руки деда что-то грязно белое выстрелило на стенку бани.
— Ух ты, он кончил.
— Кого кончил? — Серый чуть не встал от любопытства, — что кончил?
Генка и Васян вернули на место любопытного:
— Да лежи ты. Кого, чего. Потом расскажем. Смотрите, он собирается уходить.
Потёмыч вытащил из старого пиджака помятый «Труд» и вытер всё со стены. После замазал на окне дырку и, вернув доску на место, довольно кряхтя отправился восвояси.
— Теперь идём, — и вся троица гуськом направилась к окну.
***
— Блин, а видели, какие у председательской секретарши сиськи?! — Васян посмотрел на Серого, — ну точь как у тебя башка.
Серого такое сравнение нисколько не обидело, он вообще после первого подглядывания, который они уже второй час жарко обсуждали, был какой-то пришибленный и сидел просто молча с туповатой улыбкой на лице.
— А мне понравилось на письки смотреть. Они такие все разные, и... и красивые.
Васян хлопнул по плечу Генку:
— Тоже мне, письки. Давай по-взрослому. Я как-то подслушал братана, это называется пизда.
— Пизда, — Генка произнёс и прикрыл глаза, — клёво.
— Серый, — Васян тормошил приятеля, — Серый, а ты чего всё молчишь? Не рассмотрел что-ли ничего?
Серый очнулся и вспыхнул:
— Пацаны — это был офигенно! Столько женщин и все голые! Старые бабки, правда, не очень. Только пар мешал, окно совсем запотевшее было. И вы меня постоянно отталкивали.
— Хм, ты же не хотел идти, тебе и времени меньше.
Серый насупился:
— Давайте в следующий раз всем троим по глазку сделаем.
Васян примирительно ударил кулаком Серого в плечо:
— Генк, замазки сможешь еще достать?
— А то!
***
Женщины только-только начали мыться, от того и пара в бане было не много. И самое главное окна ещё не успели толком запотеть, поэтому видно всё было хорошо. В основном зале бани мылось семь женщин. На Никитичну, учётчицу с зерно складов, можно было не глядеть. Жирная она была сильно. Хотя сиськи имела огромные, но свисали они чуть ли не пупа и красивым это было сложно назвать. Бабка Настя так вообще была похожа на сухо фрукт. Вся сморщенная, кожа висела то там, то тут. На месте груди и вовсе висели какие-то салфетки. Остальные женщины были разными и по возрасту и по телосложению. За ними Серый и стал пристально наблюдать.
Серый чувствовал себя очень неловко, ему было стыдно. Он был один. Подглядывали они с пацанами уже три раза. И все три раза ему доставалось меньше всех времени у проделанной дырочки в замазке. Решиться прийти сюда одному, ему было очень нелегко. Во-первых, он жутко боялся. Всего. Что его заметят женщины, что его поймает Потёмыч, что кто-нибудь его увидит и расскажет родителям. Во-вторых, он боялся потерять дружбу таких мировых пацанов как Васян и Генка. Потому что сейчас он предавал их дружбу. А если они узнают, жди бойкота. Заставило его через всё это переступить жажда подсматривать. С тех пор, как в их жизни появилось это окно, Серый плохо спал. Каждый раз, закрывая глаза, он не мог подолгу заснуть. Перед ним маячили обнаженные женщины, призывно качая своими дойками. Намыливали свои промежности, поросшие волосами разных цветов. Серый стал грубить родителям, меньше стал выходить на улицу, игнорируя приходы своих друзей. В голове крутилась только одно желание — смотреть. Прокручивая в голове увиденные не долгие фрагменты моющихся голых женщин, Серый чувствовал, как его писюн чешется, становясь почему-то твердым. Что с этим делать, Серый не представлял. Пацанам тоже не стал рассказывать, засмеют ещё. Поэтому-то он и решился на сегодняшнюю вылазку в одиночку. Серый чувствовал, что разобраться он может только сам. Но для этого ему нужно было видеть обнаженных купающихся женщин. Поэтому он и стоял перед окном один.
Больше всего Серому нравилось смотреть на пизду. Как женщины их намыливают, водя рукой с мылом снизу вверх и обратно. При этом у некоторых раздвигались какие-то складки, между которых мелькало что-то розовое. А может и красное, через окно цвета плохо различались. Потом женщины подолгу мыли свою пизду ладонями, поливая её сверху водой из ковшиков. А вода стекала тонкими струйками по волосам пизды и по голым ногам на пол. Одну пизду Серёга особо отмечал и очень надеялся, что сегодня, когда он один, тётя Зина будет в бане. Её пизда была особенная. Цвета рыжего, не такая заросшая, как у многих. И ещё она была, круглой такой, аккуратной. Одним словом Серый как заведённый твердил про себя, хоть бы она сегодня была, хоть бы она сегодня была.
Однако тёти Зины не было. Серый вздохнул, ничего не поделаешь, сегодня другие. Зря, что ли он так рискует? Освободив свой писюн из штанов, Серый стал неумело оголять залупу, а затем снова прятать её под кожу. Это было мало похожим на то,
— Ребзя, — Серый был не уверен, — может не надо? Ну его на хер, это окно.
— Чё зассал? — Васян стал наступать на Серого, — иди домой, ещё одну булку съешь.
Серый опустил глаза:
— Не, я с вами. Только очково.
— Не дрейфь, Потёмыча в селе нет, а больше туда никто не ходит. А значит и не знает. Мы же две недели в засаде сидели, никто больше не приходил. Так идешь?
— Да, — Серый попытался придать себе смелый вид, — я иду.
***
Без труда попав на задний двор бани, мальчишки раздосадовано охнули, на куче мусора был дед Потёмыч. Попадав в лопухи, стали переругиваться:
— Ты же сказал, что он уехал?
Васяну нечего было сказать, он и правду поутру видел, как Потёмыч по утру уехал куда-то на своём велосипеде.
— Уехал, — Васян огрызнулся, — да вот приехал. Я чего ему нянька?
— Хватит шуметь, лучше поглядите, — Генка наклонил лопух, — ни фига себе!
Три пары глаз уставились на то, как Потёмыч достал из ширинки свой сморщенный хер и начал теребить его пальцами. Пацанам стоило большого труда не смеяться. Потёмыч был в преклонных годах, а потому писюн имел дряблый, да и видно его не было толком из-за пальцев.
Тихо хихикая, пацаны стебались над дедом и друг другом:
— Серый, а у тебя наверно и такого нет, а?
На что Серый вспыхнул:
— Да у меня раз в десять больше этого сморчка!
— Ага, в сто раз. Генк, у него больше, ну умора.
Васян с Генкой закатили глаза и прыснули в кулак. Одного лягнув коленом, а другого двинув локтём, Серый потянулся к штанам, пытаясь расстегнуть пуговицы:
— Я вам сейчас покажу, я вам сейчас докажу.
Пришлось Серого скручивать:
— Мы тебе сейчас покажем, совсем сдурел.
— А чего вы?
Генка предупредительно махнул рукой — тихо.
— Васян, а чего это он делает, — Серый успокоился и присматривался к деду.
Генка с Васяном снова еле сдержались от смеха:
— Лысого гоняет.
— Чё?
— Чё, чё. Дрочит.
Поняв, что этого слова Серый тоже не знает, Васян с Генкой, обменявшись многозначительными взглядами, вернулись к наблюдению.
— Блин, а чего это с ним?
Потёмыч ускорил руку, а потом весь задрожал. Выглядело страшно.
— Ёпт, он часом не загибается? — трусоватый Серый был белее мела.
Начав подниматься, но вовремя остановившись с подмогой, мальчишки увидели, как из руки деда что-то грязно белое выстрелило на стенку бани.
— Ух ты, он кончил.
— Кого кончил? — Серый чуть не встал от любопытства, — что кончил?
Генка и Васян вернули на место любопытного:
— Да лежи ты. Кого, чего. Потом расскажем. Смотрите, он собирается уходить.
Потёмыч вытащил из старого пиджака помятый «Труд» и вытер всё со стены. После замазал на окне дырку и, вернув доску на место, довольно кряхтя отправился восвояси.
— Теперь идём, — и вся троица гуськом направилась к окну.
***
— Блин, а видели, какие у председательской секретарши сиськи?! — Васян посмотрел на Серого, — ну точь как у тебя башка.
Серого такое сравнение нисколько не обидело, он вообще после первого подглядывания, который они уже второй час жарко обсуждали, был какой-то пришибленный и сидел просто молча с туповатой улыбкой на лице.
— А мне понравилось на письки смотреть. Они такие все разные, и... и красивые.
Васян хлопнул по плечу Генку:
— Тоже мне, письки. Давай по-взрослому. Я как-то подслушал братана, это называется пизда.
— Пизда, — Генка произнёс и прикрыл глаза, — клёво.
— Серый, — Васян тормошил приятеля, — Серый, а ты чего всё молчишь? Не рассмотрел что-ли ничего?
Серый очнулся и вспыхнул:
— Пацаны — это был офигенно! Столько женщин и все голые! Старые бабки, правда, не очень. Только пар мешал, окно совсем запотевшее было. И вы меня постоянно отталкивали.
— Хм, ты же не хотел идти, тебе и времени меньше.
Серый насупился:
— Давайте в следующий раз всем троим по глазку сделаем.
Васян примирительно ударил кулаком Серого в плечо:
— Генк, замазки сможешь еще достать?
— А то!
***
Женщины только-только начали мыться, от того и пара в бане было не много. И самое главное окна ещё не успели толком запотеть, поэтому видно всё было хорошо. В основном зале бани мылось семь женщин. На Никитичну, учётчицу с зерно складов, можно было не глядеть. Жирная она была сильно. Хотя сиськи имела огромные, но свисали они чуть ли не пупа и красивым это было сложно назвать. Бабка Настя так вообще была похожа на сухо фрукт. Вся сморщенная, кожа висела то там, то тут. На месте груди и вовсе висели какие-то салфетки. Остальные женщины были разными и по возрасту и по телосложению. За ними Серый и стал пристально наблюдать.
Серый чувствовал себя очень неловко, ему было стыдно. Он был один. Подглядывали они с пацанами уже три раза. И все три раза ему доставалось меньше всех времени у проделанной дырочки в замазке. Решиться прийти сюда одному, ему было очень нелегко. Во-первых, он жутко боялся. Всего. Что его заметят женщины, что его поймает Потёмыч, что кто-нибудь его увидит и расскажет родителям. Во-вторых, он боялся потерять дружбу таких мировых пацанов как Васян и Генка. Потому что сейчас он предавал их дружбу. А если они узнают, жди бойкота. Заставило его через всё это переступить жажда подсматривать. С тех пор, как в их жизни появилось это окно, Серый плохо спал. Каждый раз, закрывая глаза, он не мог подолгу заснуть. Перед ним маячили обнаженные женщины, призывно качая своими дойками. Намыливали свои промежности, поросшие волосами разных цветов. Серый стал грубить родителям, меньше стал выходить на улицу, игнорируя приходы своих друзей. В голове крутилась только одно желание — смотреть. Прокручивая в голове увиденные не долгие фрагменты моющихся голых женщин, Серый чувствовал, как его писюн чешется, становясь почему-то твердым. Что с этим делать, Серый не представлял. Пацанам тоже не стал рассказывать, засмеют ещё. Поэтому-то он и решился на сегодняшнюю вылазку в одиночку. Серый чувствовал, что разобраться он может только сам. Но для этого ему нужно было видеть обнаженных купающихся женщин. Поэтому он и стоял перед окном один.
Больше всего Серому нравилось смотреть на пизду. Как женщины их намыливают, водя рукой с мылом снизу вверх и обратно. При этом у некоторых раздвигались какие-то складки, между которых мелькало что-то розовое. А может и красное, через окно цвета плохо различались. Потом женщины подолгу мыли свою пизду ладонями, поливая её сверху водой из ковшиков. А вода стекала тонкими струйками по волосам пизды и по голым ногам на пол. Одну пизду Серёга особо отмечал и очень надеялся, что сегодня, когда он один, тётя Зина будет в бане. Её пизда была особенная. Цвета рыжего, не такая заросшая, как у многих. И ещё она была, круглой такой, аккуратной. Одним словом Серый как заведённый твердил про себя, хоть бы она сегодня была, хоть бы она сегодня была.
Однако тёти Зины не было. Серый вздохнул, ничего не поделаешь, сегодня другие. Зря, что ли он так рискует? Освободив свой писюн из штанов, Серый стал неумело оголять залупу, а затем снова прятать её под кожу. Это было мало похожим на то,