Захлопывает дверь и прижимается к ней спиной. Чувствует, что обидела, но... плевать. Обидела бы еще больше, если бы смогла. За то, что свалился, как снег на голову. За то, что все время молчит и только смотрит, как побитая собака. За карие глаза и нервные руки. За мягкие губы и то желание, которое вдруг...

Ей не надо никуда ехать - сегодня выходной - но она заводит машину. Визжа тормозами, выруливает со стоянки. Выкручивает руль до боли в локтях, за что Коля уже убил бы. Рвет на выезд из города, туда, где стоят знаки «Конец всем ограничениям». Двести лошадей под капотом. Узнать предел скорости, ловя в окно ветер, бьющий ледяными струями. До горящей топливной лампочки, до запаха паленой резины. Сжечь в себе то, что просит чужой ласки и вернуться в мир, в котором не существуют беспризорные мальчишки.

За сто километров от дома останавливается, откидывается головой на спинку сиденья. На ощупь ищет сигареты, чертыхается, понимая, что забыла.

Разворачивает машину и едет к сестре.

Четыре пополудни. Катька только что проснулась и сейчас разгуливает по квартире в черном пеньюаре.
- И не спится же некоторым, - говорит она, укоризненно глядя на Свету.
- Катя, ты меня знаешь, мне нужна определенность. Сколько мне его держать у себя?

Катя сладко зевает, смотрит на сестру загадочными кошачьими глазами.
- Пока все не уляжется. Тут дело такое... заранее ничего сказать нельзя.

Закуривает длинную сигарету, берет из сестриных рук приготовленный кофе.
- Гарик сейчас занят поисками мальца. Ходят слухи, что у него из-за пацана огромные неприятности. Вроде как Сергей не того по голове шарахнул. Чуть ли не прокурора.

Света кашляет, поперхнувшись горячим кофе.
- Прокурора?

Катя смотрит на нее, как на дурочку:
- Они тоже люди. Со своими тараканами.

Света подходит к шкафу, видит печатку.
- Спрятала бы подальше, - говорит сестре.

Та потягивается, сворачивается в клубок на кресле.
- Еврей должен приехать завтра, а Гарику не до меня. Он в поиске.
- Жадность и глупость тебя погубят когда-нибудь, - на прощание предупреждает Света.

Заходит в квартиру, слышит бормотание телевизора. Легкое раздражение: «Как быстро освоился», сменяется невольным умилением, когда видит его, спящего, перед экраном. Заходит в кухню. Ну, конечно, посуду за собой убрать не догадался. Складывает тарелки в мойку, опять накручивает себя.
- Света, извини. Я просто уснул. Если хочешь, я уйду.
- Куда?!

Она оборачивается и теряет дар речи. Он так похож на... В этих брюках, сшитых на заказ в ателье. В сине-белом пуловере, который она подарила мужу на двадцать третье февраля. Мотает головой, отгоняя нежданный призрак. А мальчик все хмурится, как тот, мертвый. Не может понять, в чем виноват. Или может?

Света проходит мимо него, случайно прикасается бедром к бедру. Вскидывает взгляд, упирается в карие глаза.
- Значит, так, - говорит хозяйка квартиры, - установим правила совместного проживания. Я готовлю еду, ты моешь посуду. Я стираю, ты убираешь. Меня не трогать нигде, никак и никогда. Все понял?

Уходит, дождавшись кивка. Садится на диван и ее тошнит от самой себя.

Гарик курит дорогую сигару и смотрит с усмешкой.
- Не нашел?

Ромка мотает головой.
- Кури, напарник, - сутенер барским жестом предлагает портсигар, - как сам думаешь, где он может быть?

Ромка греется в тепле машины. Поиски затянулись и сейчас на дворе уже конец декабря. Они мерзнут все. Зинка кашляет все больше. У костра, разведенного из досок разобранного сарая, сидят вместе, прижавшись друг к другу. На «дело» Ромка все чаще выходит один. Теряет привычную осторожность. В последний раз едва успел ноги унести от наряда милиции. Он так надеялся на то, что проживет зиму на доходы от Гарика, но не срослось. От этого в душе поднимается злость. На щенка, который обвел его вокруг пальца. На Зинку, пузатую в очередной раз. На мальчишек, которые смотрят на него, как на Бога.
- Друзей-знакомых у него здесь нет, - отвечает сутенеру, - родственников тоже. Если не сдох, значит, где-то залег. Где его найдешь?
- Так-то оно так, - Гарик говорит спокойно, даже весело, - но времени нет. Этот придурок умудрился огреть бутылкой приезжего прокурора.
- Да-да, - продолжает, видя, как округлились глаза собеседника, - вот такой извращенец в погонах. И сейчас этот дядя жаждет мести. Мне дали месяц; предупредили, что возбудят уголовное дело. Старый педик отмажется по - любому, а я даже до суда в камере не дотяну, учитывая мои статьи. В первую же ночь грохнут. Но по дороге в лучший мир успею сдать тебя, напарник. Ты хоть и несовершеннолетний, а след за тобой - будь здоров.

Он высаживает пацана на мороз и уезжает, оставив за собой дымный след. В угрозы Гарика Ромка верит сразу. А восемнадцать ему исполняется через три месяца и впереди маячит высшая мера наказания.

Детдомовец заходит в дом, Зинка привычно тянется к нему. Он хочет ее ударить, но сдерживается. В конце концов, он сам подложил ее под этого мерзавца. Мальчишки сидят, укрывшись одним одеялом на двоих, протягивают к костру холодные руки.
- Иди сюда, - говорит он Зинке.

Подтягивает ее к себе, обнимает, чтобы стало теплее, и тоже залезает под одеяло, которым укрыта она.

Впервые после смерти мужа Света будет встречать Новый Год не одна. От этой мысли становится грустно. Грустно потому, что рядом не тот, кто в последний раз надевал на себя костюм Деда Мороза. А вообще непонятно кто.

Установленные правила общежития соблюдаются четко. Он моет посуду, убираетдома. Не смотрит на нее и даже разговаривает только тогда, когда она сама к нему обращается. Лишь иногда по ночам Света просыпается от пристального взгляда. Приподнимает голову на подушке, показывая, что видит его. Провожает глазами спину, слышит звук включенной воды и заворачивается в одеяло. Беззвучно материт сестру, у которой предпраздничный ажиотаж, и делает вид, что спит. Долго так продолжаться не может. Света решает отправиться к Катьке сразу после новогоднего праздника. До этого времени сестру дома не застать.
- Сегодня буду поздно, - сообщает она Сергею, - на работе вечеринка. Ужинай сам тем, что найдешь в холодильнике.

Он опять кивает, отводя взгляд. Как ее раздражает это послушание! Хоть бы психанул, что ли. Хотя, чего от него ожидать. Пацан - приживалка. Альфонс. Новомодное словечко. Она негромко смеется, спускаясь по лестнице. С ума сойти: завела альфонса.

Коллектив профессионально-технического училища гуляет с размахом. Накрытые в актовом зале столы ломятся от еды, принесенной преподавателями кулинарной специальности. По углам стоят объективы фотоаппаратов, радиомеханики собрали из запчастей настоящий музыкальный центр.
- Светлана Игоревна, - мастер фотографов пытается перекрыть дребезжащий звук, льющийся из колонок, - я давно хотел вам сказать...

Света выпила много шампанского и поэтому смотрит на молодого преподавателя нетрезвыми шальными глазами.
- Что? Юрий Сергеевич, что вы хотели мне сказать?

Она притоптывает ногой в такт ритмичной музыке, потягивает коктейль и слишком громко