Руки ломит, ног не чувствую. Как выкручивает всю.

Мальчишки приносят в ведре снег, ставят на затухающий костер. Стоят рядом, смотрят во все глаза. Зинка стонет от судорожных болей. Ромка смачивает тряпку талой водой, раздевает ее, хочет обтереть и видит, что тело покрыто красной сыпью. Первая мысль: «Сука, сифилис подхватила от этого щенка», сменяется непониманием. Откуда у того сифилис? Если Зинка была первая. Все равно обтирает ледяной водой, она благодарно улыбается. Наливает ей водки, девушка выпивает и забывается сном.
- Эй, - Димка прижимается к нему сбоку, - она же не умрет?
- Откуда я знаю?!

Ромка впервые признается в собственном бессилии. Курит, сидя у костра. Смотрит на спящую девушку. Он не любит ее. Просто не знает, что такое любовь. Он привык к Зинке. Прожили вместе три года, она родила ему двоих детей. Первым был сын. Ромка вспоминает того карапуза. Встает и отходит к окну, за которым лежат сугробы. Снежная выдалась зима.

Сына он задушил через две недели, когда у Зинки закончилось молоко. Сам удивился тому, что ничего не почувствовал. Только хрустнули под пальцами тонкие косточки. Молодой маме хватило тихой угрозы: «Выгоню на хер, если не заткнешься», чтобы прекратить истерику.

Недалеким мальчишкам-близнецам - детям пьяных зачатий - вообще ничего не пришлось объяснять. Они за ним в огонь и воду... Для этого он и забрал их из детдома. Вожака делает стая.

Слышал, как она плакала по ночам, но не говорил ни слова. С дочерью и вовсе просто получилось. Даже не задумывался. Зинка и это пережила. Может, чуть головой тронулась, так и до этого мозгов не было. Главное, что ноги раздвигать умела хорошо.

Но того ублюдка, который у нее сейчас внутри, он оставит. Ромка хочет посмотреть в лицо его отца. А для этого надо, чтобы ребенок выжил.
- О, какие люди! - радостно щебечет Катька, - давненько вы ко мне не заглядывали. Я уж испугалась: позабыли старушку.

Про себя с досадой думает: «Первое января... Какого черта не спится?».

Гарик стоит за дверью, за плечом привычно маячит борец.
- Ну, что ты, Кэт. Разве тебя можно забыть. Бизнес, киса, бизнес. Черт его побери.

Деланно вздыхает и чмокает в щечку.
- Кофе угостишь?

Его рука треплет ее пониже спины.
- Айн момент.

Катя упархивает на кухню. Когда заносит поднос с чашками, сутенер уже сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Обжигающий напиток пьют молча, девушку тянетзевнуть, но сдерживается.
- Слышала, - говорит она, ставя чашку на стол, - у тебя неприятности.

Гарик ухмыляется.
- Не то слово, птичка. Как же я так пролетел с этим сорванцом? С моим-то опытом.

Она корчит сочувственную гримасу, думая про себя: «Так тебе и надо, старый козел. Скольких пацанов сгубил».
- Вот, - продолжает гость, - похоже, последние деньки на свободе хожу. Решил навестить мою любимую рыбку на прощание.

Хлопает по подлокотнику, приглашая сесть. Катя послушно устраивается рядом и запускает руки в его седые волосы. Гарик развязывает пояс халата, под которым ничего нет, и прижимается лицом к ее животу. Пересаживает девушку на колени, спускает одежду до локтей. Проводит руками по бронзовым плечам, ладонью раздвигает ее бедра. Катя откидывает голову и возбужденно дышит.
- Шеф, - охранник так и стоит у шкафа, как будто не человек вовсе, а какая-то машина, - гляньте-ка, что нашел.

Гарик отрывается от девушки, морщится от легкой досады и переводит взгляд на борца.
- Что, Степан? Что?!

На указательном пальце борца тускло отсвечивает выгравированный скорпион. Катя понимает, что у нее неприятности. Черт возьми, ювелир задержался с возвращением до пятого числа. Она не успела скинуть печатку и опрометчиво положила ее в вазочку. Правильно сестра говорила: глупость и жадность ее погубят. Гарика не было слишком долго, она забыла про осторожность.
- Ничего не хочешь мне сказать? - с нарочитым спокойствием спрашивает он.

Девушка рвется с его колен, но он железной хваткой усаживает ее обратно. Она хочет поправить халат, но сутенер не позволяет. Одним движением раздевает ее полностью, встает с кресла и она падает на ковер. Лежит на полу, сжимается от страха в комок.

Гарик подходит к Степану, берет у того из руки печатку.
- Ты только посмотри на эту тварь, - говорит он сам с собой, не обращая на нее внимания, - я чуть с жизнью не распрощался. А эта сучка прекрасно знает, где ублюдок и молчит.

Гарик присаживается на корточки перед голой Катей, берет пальцами за подбородок, больно сжимает.
- Сама скажешь, или нужна помощь Степана?

Девушка бросает испуганный взгляд на телохранителя, Гарик с удовлетворением понимает, что она на все согласна.
- Ну, что скажешь? - спрашивает у Степана, когда Катя заканчивает говорить.
- Главное, избавиться от этого сопляка.
- Я тоже так думаю. Ну что ж, дело за малым: выловить пацана, упаковать, и отправить дяде в подарок. Пусть старый педик потешится.

Гарик вспоминает про хозяйку квартиры, внимательно смотрит, от страхаона отползает к креслу и подтягивает колени к груди.
- А знаешь, Степа, - он улыбается, - я решил тебя премировать. В честь Нового Года, который так удачно начинается.

Катя понимает, о чем он говорит и ей становится страшно.
- Гарик, ты обещал, - смотрит на него умоляющими глазами.
- Я? - он кажется удивленным. - Кэт, давно пора понять, что таких слов, как «обещание», в моем лексиконе нет. Обещают только слабаки, я - делаю.

Сутенер берет чашку с остывшим кофе, закуривает сигару.
- Придется потерпеть, дорогая. Степан не так хорошо воспитан, как я, и предпочитает... специфические удовольствия.

Телохранитель улыбается, расстегивает ремень и подходит к девушке. Гарик садится в кресло напротив.
- Кэт, ты не будешь возражать, если я налью себе чего-нибудь?

Первый глоток он делает, когда телохранитель взмахивает ремнем. Затягивается ароматным дымом под громкие крики.
- Не переборщи, - советует борцу, - она нам пока живая нужна.

Степан бьет металлической пряжкой по вздрагивающей спине. Когда-то Гарик вытащил его из тюрьмы, где борец сидел за убийство такой же проститутки. Не рассчитал силы, дал волю эмоциям. Сутенер знает о его пристрастиях, часто пользуется ими, если нужно кого-то наказать. Вот как сейчас. Телохранителю этого хватает, а Гарик внимательно следит, чтобы тот не переходил границу.

Когда Катя теряет сознание, озверевший Степан сдирает с себя одежду. Гарик смотрит на происходящее немигающими глазами.

Телохранитель кончает, по-звериному рыча, кусая девушку за плечи; сутенер расслабляется, с тихим стоном откидывается головой на спинку кресла.
- Великолепно, - говорит он, - давай, приводи в чувство эту шлюху.

Степан одевается, наклоняется над бесчувственным телом, вглядывается в лицо.
- Жива, шеф.

Борец с силой бьет девушку по щекам, ее голова мотается из стороны в сторону. Катя приходит в себя, открывает глаза, они сразу наполняются ужасом. Всхлипывая, девушка отползает в угол. Утыкается головой в колени и тихо рыдает. Степан бросает ей покрывало, она заворачивается в него с головой.
- Прости, - говорит Гарик,