еще шире.
- Есть, шеф.

Сергей вжимает голову в плечи, глядя на подходящего к нему громилу.

Умело и расчетливо его бьют по почкам, заставляя громко вскрикивать. Гарик курит у входа, следя, чтобы Степан не вздумал проявить самодеятельность. Пару раз останавливает занесенный над головой мальчика кулак.
- Товарный вид портить нельзя. Клиент будет недоволен.

Борец разочарованно останавливается, переключается на живот, поясницу и печень. Когда Сергей проваливается в обморок, бьет уже бессознательное тело.
- Так, ну хватит, - Гарик тушит сигару и оттаскивает телохранителя.

Мальчика окатывают холодной водой, приводя в чувство. Сутенер присаживается рядом, поднимает его голову за волосы, любуется измученным видом, самодовольно улыбается.
- Красота! Завтра отойдет и можно грузить. Пару дней кровью поссыт и будет, как огурчик. А там дядя - прокурор пусть сам разбирается со своим нашкодившим «сынком».

Степан потирает чешущиеся кулаки, все рвется вмазать еще пару раз. Гарик осаживает его строгим голосом, дает наставления:
- Сейчас вали к барыгам. Торгуйся за машину, покупай самую дешевую. Чтобы к вечеру она могла выехать. Повезем сами.

Тот кивает, берет деньги и говорит уже у выхода.
- Шеф, может того...

Гарик раздраженно поворачивается:
- Что еще?
- Может, ему целку сломать? Посговорчивее будет.

Сутенер задумывается на несколько секунд, встает над Сергеем, касается его ногой. Мальчик скрючивается от боли в спине и животе.
- Хорошая идея, но клиент будет недоволен. Заказывали именно целенького. А после того, что он натворил, у дяди, тем более, на него особенные планы.

Никита сидит на кухне, пьет свежесваренный кофе и внимательно слушает заплаканную Свету. Клятва, данная им Николаю Кудасову в афганском ущелье, не позволяла уйти просто так. В тот день рядовой Морозов подорвался на душманской растяжке. Если бы не Кудасов, то сдох бы под палящим солнцем, чувствуя, как в открытых ранах мухи откладывают яйца.
- Да-а, Света, - наконец, говорит он, - как тебя угораздило попасть в такой переплет? Надо было сразу к нам идти, зачем ты его у себя оставила?
- Это все Катька, - она оправдывается, опустив глаза, - это она меня уговорила.

Говорит, а сама не верит. Не сможет она рассказать капитану, как согрелась теплом чужого тела вдовья постель.
- Да не переживай, - успокаивает он девушку, - все уладим. Телефон где?

Берет трубку, протянутую хозяйкой, и хулигански подмигивает.
- Андрюха, - рявкает в аппарат, - вставай, чертяка. Что значит, выходной? У милиции выходных не бывает. Сверли погоны под звезду, товарищ старший лейтенант, мы, кажется, вышли на след Волчонка. Все твои висяки аккурат к двадцать третьему февраля закроем.

Света смотрит на него непонимающими глазами, а Морозов улыбается ей радостно и открыто.
- Мы за этим пацаном, Ромкой, уже третий год гоняемся. Но ему дьявольски везет. Как сквозь землю всегда проваливался. Мальчишки - близнецы эти... Словно через пальцы просачивались.

Подходит к окну, закуривает. Предлагает ей, она встает рядом.
- Изуродованная спина - это его гордость. Он всегда мечтал быть вожаком волчьей стаи. Потому и прозвище в детдоме получил - Волчонок. Не рассказывал, где они тусуются?

Света мотает головой.
- Только говорил, что в каком-то частном доме. Он же города не знает.

Капитан опять улыбается, обнимает ее за плечи. Она отстраняется, не принимая фамильярности, но он не обращает на это внимания. Оперативник возбужден, как легавая собака. Скоро они закончат дело, почти три года висевшее гирей на их отделе. «Дело Волчонка».
- Эх, женщины, - весело говорит милиционер, - все-то вы не через то место думаете.

Свете чудится двойной смысл в этой фразе, она настораживается, но капитан, кажется, уже забыл о своих словах.
- Ничего-ничего, - беседует он сам с собой, - сейчас к твоей сестре поедем. Через нее на Гарика выйдем. Может, и его прищучим. На этого подонка у нас только косвенные.

В дверь звонят, он идет открывать. В прихожую вваливается не слишком трезвый старший лейтенант Квасов. С порога сразу начинает материться:
- Морозов, мать твою. До завтра не мог подождать? В кои-то веки выходной, так и сегодня бабу трахнуть не даешь. Чтоб тебя...

Замечает Свету, шутливо раскланивается:
- Мадам, прошу прощения за свой неприличный вид.
- Не торопись, - останавливает его Никита, когда видит, что он хочет раздеться, - сейчас поедем. Света, - кричит в кухню, - одевайся.
- Ты на задержание собрался без санкции ехать? - Квасов вопросительно поднимает брови.
- Не на задержание, - Морозов поучительно поднимает указательный палец, - а своевременно реагируем на сигнал, принятый от населения. А там попробуем спровоцировать. В крайнем случае, на двадцать четыре часа можем задержать для проверки личности.

Света быстро собирается. Она поехала бы с ними даже, если бы ее не позвали.

Гарик не выходит из подвала и все время поглядывает на сидящего в углу Сергея. Словно боится, что тот пропадет. Так и смотрят друг на друга. Один с ненавистью, другой с торжеством.
- Да, - говорит сутенер, когда становится скучно, - у нас, конечно, времени в обрез, но я хочу доставить удовольствие напарнику. Заедем к Ромке на пару минут.

Сергей вскидывает голову при упоминании этого имени.
- Тебя там ждет сюрприз, - весело продолжает Гарик, - твоя Зинка-то беременная.
- Что? - подросток пытается приподняться, но морщится от боли.

В общем-то повезло. Спасли сто одежек, заботливо надетых одна на другую.
- Ну, а чего ты хотел? Без последствий потрахаться? Так не бывает.

Слышит шум мотора и выбегает из подвала.

Сергей остается сидеть на холодном полу, пытаясь собрать мысли в кучу. Первая женщина-Зинка. Тогда ему казалось, что он любил ее. Любил так, что иногда хотел убить Ромку. Вспоминает белые пушистые волосы, томные зеленые глаза. Сейчас она ждет его ребенка.

Света чем-то напомнила мать. Возраст, или что-то другое? Или его тоска по маме сделала так, что он сам нашел в ней знакомые черты. Даже в том, как она резала хлеб, переминаясь за столом с ноги на ногу.

С удивлением понимает, что абсолютно не думает о том, что с ним будет дальше. Перед глазами мелькают сцены прошлой жизни. Казалось бы ушедшая в прошлое война опять громыхает в голове взрывами. Темнота подвала напоминает темноту ванной. Он даже вздрагивает от того, что слышит румынскую колыбельную «Нани, Нани, мой маленький малыш».

Сергей сцепляет руки в замок на затылке, закрывает глаза, видит себя, бегущего по мосту в толпе ошалевших людей. Это было с ним? Да не может быть.

Года не прошло, как он здесь, а успел стать вором, почти проституткой, бродягой, приживалкой, отцом ребенка.

Света открывает квартиру сестры своим ключом.
- Странно, - говорит она Никите, - шубка здесь, а тихо. Может, спит? Работа-то ночная.

Он отодвигает ее в сторону и заходит в комнату первым.
- Спит, - слышит Света его спокойный голос и проходит сама.

Лейтенант остался трезветь на улице.

Катя лежит на диване, отвернувшись к стене. Света присаживается рядом, осторожно