Не потеряй веру в тумане
повезло. Они родились не на той стороне Днестра и говорят не на том языке.
Шкаф разнесен вдребезги. Под обломками хрусталя - гордости ушедшей эпохи - и завалами собраний сочинений он находит черную шкатулку с документами и деньгами. Скромный запас на «черный день». День, который настал. Его опять спасает везение, удача, или милость того, кому сейчас, неверующий, бормотал про себя молитвы. Последний взрыв за стенами дома гремит тогда, когда мальчик уже открывает дверь ванной. Осколки падают то место, где он только что стоял.
- Пойдем, мама, - тянет ее за собой.
- Зачем? - она насторожена и испугана. - Куда мы пойдем?
- Здесь нельзя оставаться. Может рухнуть перекрытие, тогда мы вообще не выйдем.
Сергей волочет за собой упирающуюся женщину. Пока из дома еще можно выйти, пока не рухнули стены, пока не заклинило входную дверь чьим-то тяжелым телом.
- Ой, это же Коля.
Она в ужасе закрывает рот ладонью. На лестничной клетке, раскинув громадные руки в стороны, лежит их сосед - дядя Коля. Вернее то, что от него осталось. Операция по установлению мира на приднестровской земле шла своим чередом.
- Пойдем, пойдем.
Мать и сын выбегают из подъезда, вливаются в толпу ошалевших соседей.
- Таня, Таня, - кто-то надрывными криками зовет ребенка.
- Живы? - к ним подбегает сосед с третьего этажа. - Почти прямой наводкой, сволочи, били. Сами еле выползли.
Громким голосом отставного военного онначинает собирать вокруг себя перепуганных людей.
- Так, слушайте мою команду. Из города надо уходить по мосту. Не идите большой толпой, так вы представляете собой хорошую мишень.
С крыши соседнего дома бьет одиночный выстрел. Стоявшая рядом с Сергеем женщина заваливается на бок, хватаясь за простреленную грудь.
- Суки! - ревет офицер в отставке. - На крышах снайперы. Бегите все, берегите своих родных!
Перепуганная толпа бежит врассыпную к тираспольскому мосту. Отставший седой старичок вдруг падает на землю. Сергей бросаетсяк нему, чтобы поднять, но бегущий рядом крепкий мужик хватает его за воротник.
- Не глупи, сам сдохнешь.
На разбомбленных улицах угрожающими глыбами стоят БТР-ы, нацелив пушки на людей, спешащих покинуть город, ставший ловушкой.
Мост уже заполнен народом. Человеческая река перетекает на другой берег Днестра. Сергей с матерью с трудом вклиниваются в плотный поток. С обеих сторон моста раздаются выстрелы. Сначала одиночные, потом пристрелочные очереди, затем автоматы строчат непрекращающимся стрекотом. Люди пригибаются, прячась от громко щелкающих звуков за оградами моста. Кто-то падает, поднимается, снова падает. Женщина, звавшая дочь, и так и не нашедшая ее, неожиданно разворачивается. Бежит обратно, расталкивая встречных локтями. Ее ударили в висок. Не со зла, случайно, но она свалилась под ноги бегущих и больше не двигалась.
- Мама, пригнись! - кричит Сергей, стараясь перекрыть звук выстрелов и воплей.
Но мать, словно замороженная, смотрит вперед.
- Мама, - он дергает ее за руку, она поворачивает к нему побледневшее лицо.
- Сережа...
Он подхватывает уже мертвое тело, прошитое очередями. Видит, как ее кровь заливает его рубашку и руки.
- Мама!!!
Пытается нести ее тело, ставшее неожиданно тяжелым, но тот же мужик, что оттащил его от старичка, снова хватает мальчика за одежду, отчего та жалобно трещит.
- Беги, дурак! Она мертва. Беги!...
Человеческая лавина увлекает его за собой, чьи-то ноги спотыкаются о тело матери, топчут, подбрасывают. Сергей бежит за неизвестным мужчиной, глотая слезы и запирая внутри дикий крик.
- Беженцы, беженцы, товарищи беженцы, - говорит в мегафон приятный женский голос, - только не паникуйте. Мы постараемся вывезти всех. Вас ждут автобусы с белыми флажками. Взрослые, берите детей на руки в целях экономии места. Убедительная просьба: брать с собой только самое необходимое.
Мальчик все так же держится за клетчатой рубашкой, которая обтягивает широкие мужские плечи. Он впервые в жизни остался один и оказался к этому не готов. Ему неожиданно стало не о ком заботиться.
- Саша, - слышит мальчик тихий женский голос, - мы не можем его бросить.
- С чего это не можем? - отвечает ей глухой мужской рокот. - Да я понятия не имею, кто этот пацан. Может, он преступник. Нам бы самим выкарабкаться, а ты хочешь его на меня взвалить.
Сергей понимает, что речь о нем. Он отодвигается от широкой надежной спины, горбит плечи, скрючивается в незаметный комок.
- Мальчик с вами? - слышит он сверху.
- Да, - выкрикивает женский голос.
Его усаживают в автобус рядом с семейной парой.
Старый «Икарус», выбрасывающий в воздух клубы черного дыма, увозит в себе отчаяние и боль. Пересекая таможенную границу, он высаживает их уже в другом государстве.
- Товарищи беженцы, - очередной женский голос пытается перекрыть звуки толпы, - прошу вас не паниковать. На привокзальной площади развернута полевая кухня, там же стоят палатки благотворительных организаций. У кого есть родственники в Украине или России, сообщите волонтерам, они попытаются с ними связаться. Порядок в лагере поддерживают казачьи разъезды. Со всеми вопросами, касающимися сохранности имущества и прочего, обращайтесь к атаману или его заместителю. Мы постараемся помочь всем. Кто ранен - пройдите в палатку с красным крестом.
- Родные у тебя есть? - спрашивает мужик Сергея, пока симпатичная медсестра бинтует тому руки.
Мальчик мотает головой. Тетя Галя из Краснодара умерла в прошлом году. Где его отец, он не знает. Мир в одночасье развернулся, вышел из границ двухкомнатной квартиры и превратился в неприветливую пустыню без конца и края.
- Значит, так, - продолжает мужчина, - мы едем к моей сестре во Владивосток. Ближе никого не нашлось. Через границу с Россией я тебя перевезу, но там... Извини, пацан, нас самих не очень ждут. А в России попробуешь как-то устроиться. Страна большая, места всем хватит.
Их везут в Киев. Автобус с белым флагом «Из Приднестровья» подпрыгивает на ухабах. Сергей дремлет, прислонившись к спинке сидения. Сквозь марево, заполнившее голову, до него доносится, как кто-то рыдает, кто-то молится, кто-то бормочет про себя. Слышит, как горько плачет чей-то ребенок:
- Мамочка, мама.
Мальчик закрывает уши руками, пригибает голову к коленям и бормочет про себя:
- Мамочка... Мама...
А ребенок все не успокаивается, и они плачут уже оба. Только тот маленький и ревет в голос, а Сергей негромко всхлипывает.
Кому повезло с украинскими родственниками, останется в Киеве, другие поедут в Россию. Та женщина, что уговорила мужа взять его с собой, тормошит мальчика за плечо:
- Что ты будешь делать?
- Я не знаю, - он раскрывает мутные глаза, - попробую найти работу. Мне скоро исполнится шестнадцать.
- Мы не можем взять тебя с собой. У родственников с работой трудно, зарплату почти не платят. Ты попросись в кафе полы мыть, глядишь возьмут. Хотя, говорят, беженцев нигде не берут. Но может, хоть за еду устроишься.
- Саша, - оборачивается она к мужу, - давай до города его довезем. Куда он один в чужой стране?
- Катя, - раздраженно отвечает мужчина, - это не
Шкаф разнесен вдребезги. Под обломками хрусталя - гордости ушедшей эпохи - и завалами собраний сочинений он находит черную шкатулку с документами и деньгами. Скромный запас на «черный день». День, который настал. Его опять спасает везение, удача, или милость того, кому сейчас, неверующий, бормотал про себя молитвы. Последний взрыв за стенами дома гремит тогда, когда мальчик уже открывает дверь ванной. Осколки падают то место, где он только что стоял.
- Пойдем, мама, - тянет ее за собой.
- Зачем? - она насторожена и испугана. - Куда мы пойдем?
- Здесь нельзя оставаться. Может рухнуть перекрытие, тогда мы вообще не выйдем.
Сергей волочет за собой упирающуюся женщину. Пока из дома еще можно выйти, пока не рухнули стены, пока не заклинило входную дверь чьим-то тяжелым телом.
- Ой, это же Коля.
Она в ужасе закрывает рот ладонью. На лестничной клетке, раскинув громадные руки в стороны, лежит их сосед - дядя Коля. Вернее то, что от него осталось. Операция по установлению мира на приднестровской земле шла своим чередом.
- Пойдем, пойдем.
Мать и сын выбегают из подъезда, вливаются в толпу ошалевших соседей.
- Таня, Таня, - кто-то надрывными криками зовет ребенка.
- Живы? - к ним подбегает сосед с третьего этажа. - Почти прямой наводкой, сволочи, били. Сами еле выползли.
Громким голосом отставного военного онначинает собирать вокруг себя перепуганных людей.
- Так, слушайте мою команду. Из города надо уходить по мосту. Не идите большой толпой, так вы представляете собой хорошую мишень.
С крыши соседнего дома бьет одиночный выстрел. Стоявшая рядом с Сергеем женщина заваливается на бок, хватаясь за простреленную грудь.
- Суки! - ревет офицер в отставке. - На крышах снайперы. Бегите все, берегите своих родных!
Перепуганная толпа бежит врассыпную к тираспольскому мосту. Отставший седой старичок вдруг падает на землю. Сергей бросаетсяк нему, чтобы поднять, но бегущий рядом крепкий мужик хватает его за воротник.
- Не глупи, сам сдохнешь.
На разбомбленных улицах угрожающими глыбами стоят БТР-ы, нацелив пушки на людей, спешащих покинуть город, ставший ловушкой.
Мост уже заполнен народом. Человеческая река перетекает на другой берег Днестра. Сергей с матерью с трудом вклиниваются в плотный поток. С обеих сторон моста раздаются выстрелы. Сначала одиночные, потом пристрелочные очереди, затем автоматы строчат непрекращающимся стрекотом. Люди пригибаются, прячась от громко щелкающих звуков за оградами моста. Кто-то падает, поднимается, снова падает. Женщина, звавшая дочь, и так и не нашедшая ее, неожиданно разворачивается. Бежит обратно, расталкивая встречных локтями. Ее ударили в висок. Не со зла, случайно, но она свалилась под ноги бегущих и больше не двигалась.
- Мама, пригнись! - кричит Сергей, стараясь перекрыть звук выстрелов и воплей.
Но мать, словно замороженная, смотрит вперед.
- Мама, - он дергает ее за руку, она поворачивает к нему побледневшее лицо.
- Сережа...
Он подхватывает уже мертвое тело, прошитое очередями. Видит, как ее кровь заливает его рубашку и руки.
- Мама!!!
Пытается нести ее тело, ставшее неожиданно тяжелым, но тот же мужик, что оттащил его от старичка, снова хватает мальчика за одежду, отчего та жалобно трещит.
- Беги, дурак! Она мертва. Беги!...
Человеческая лавина увлекает его за собой, чьи-то ноги спотыкаются о тело матери, топчут, подбрасывают. Сергей бежит за неизвестным мужчиной, глотая слезы и запирая внутри дикий крик.
- Беженцы, беженцы, товарищи беженцы, - говорит в мегафон приятный женский голос, - только не паникуйте. Мы постараемся вывезти всех. Вас ждут автобусы с белыми флажками. Взрослые, берите детей на руки в целях экономии места. Убедительная просьба: брать с собой только самое необходимое.
Мальчик все так же держится за клетчатой рубашкой, которая обтягивает широкие мужские плечи. Он впервые в жизни остался один и оказался к этому не готов. Ему неожиданно стало не о ком заботиться.
- Саша, - слышит мальчик тихий женский голос, - мы не можем его бросить.
- С чего это не можем? - отвечает ей глухой мужской рокот. - Да я понятия не имею, кто этот пацан. Может, он преступник. Нам бы самим выкарабкаться, а ты хочешь его на меня взвалить.
Сергей понимает, что речь о нем. Он отодвигается от широкой надежной спины, горбит плечи, скрючивается в незаметный комок.
- Мальчик с вами? - слышит он сверху.
- Да, - выкрикивает женский голос.
Его усаживают в автобус рядом с семейной парой.
Старый «Икарус», выбрасывающий в воздух клубы черного дыма, увозит в себе отчаяние и боль. Пересекая таможенную границу, он высаживает их уже в другом государстве.
- Товарищи беженцы, - очередной женский голос пытается перекрыть звуки толпы, - прошу вас не паниковать. На привокзальной площади развернута полевая кухня, там же стоят палатки благотворительных организаций. У кого есть родственники в Украине или России, сообщите волонтерам, они попытаются с ними связаться. Порядок в лагере поддерживают казачьи разъезды. Со всеми вопросами, касающимися сохранности имущества и прочего, обращайтесь к атаману или его заместителю. Мы постараемся помочь всем. Кто ранен - пройдите в палатку с красным крестом.
- Родные у тебя есть? - спрашивает мужик Сергея, пока симпатичная медсестра бинтует тому руки.
Мальчик мотает головой. Тетя Галя из Краснодара умерла в прошлом году. Где его отец, он не знает. Мир в одночасье развернулся, вышел из границ двухкомнатной квартиры и превратился в неприветливую пустыню без конца и края.
- Значит, так, - продолжает мужчина, - мы едем к моей сестре во Владивосток. Ближе никого не нашлось. Через границу с Россией я тебя перевезу, но там... Извини, пацан, нас самих не очень ждут. А в России попробуешь как-то устроиться. Страна большая, места всем хватит.
Их везут в Киев. Автобус с белым флагом «Из Приднестровья» подпрыгивает на ухабах. Сергей дремлет, прислонившись к спинке сидения. Сквозь марево, заполнившее голову, до него доносится, как кто-то рыдает, кто-то молится, кто-то бормочет про себя. Слышит, как горько плачет чей-то ребенок:
- Мамочка, мама.
Мальчик закрывает уши руками, пригибает голову к коленям и бормочет про себя:
- Мамочка... Мама...
А ребенок все не успокаивается, и они плачут уже оба. Только тот маленький и ревет в голос, а Сергей негромко всхлипывает.
Кому повезло с украинскими родственниками, останется в Киеве, другие поедут в Россию. Та женщина, что уговорила мужа взять его с собой, тормошит мальчика за плечо:
- Что ты будешь делать?
- Я не знаю, - он раскрывает мутные глаза, - попробую найти работу. Мне скоро исполнится шестнадцать.
- Мы не можем взять тебя с собой. У родственников с работой трудно, зарплату почти не платят. Ты попросись в кафе полы мыть, глядишь возьмут. Хотя, говорят, беженцев нигде не берут. Но может, хоть за еду устроишься.
- Саша, - оборачивается она к мужу, - давай до города его довезем. Куда он один в чужой стране?
- Катя, - раздраженно отвечает мужчина, - это не