Не потеряй веру в тумане
от нас зависит.
- Один лишний билет много стоить не будет. Деньги у тебя есть, я видела, как ты доллары в карман прятал. А в портовом городе мальчишка как-нибудь устроится.
- Ладно, - отмахивается муж, - но едва сойдем с самолета, чтобы я этого пацана больше не видел.
Сергей протирает стекло рукой, смотрит на клубы пыли. Ему кажется, что Владивосток - это где-то на краю земли. Усиленно вспоминает уроки географии. Это там, где море и много кораблей.
- Граждане, - киевский волонтер собирает вокруг себя поредевшую толпу отчаявшихся людей, - сейчас те, кто едет в Россию, получат удостоверения беженца. С ним вы сможете приобрести билеты до места назначения. Российская сторона предупреждена и препятствий чинить не будет У кого нет удостоверения личности, называйте полные имя, фамилию, отчество. В России сразу обращайтесь в миграционные службы, они займутся восстановлением ваших документов. У кого нет денег, обращайтесь в палатки общественных организаций, они постараются вам помочь.
- Это мой двоюродный племянник, - говорит мужчина, положив руку Сергею на плечо, - Мы едем во Владивосток к моей сестре. Нам нужны билеты на самолет от Москвы.
Усталый работник киевской миграционной службымолча кивает и привычно заполняет бумажки, дающие право на пересечение границы.
- Спасибо, - говорит Сергей попутчикам во владивостокском терминале, - за все.
Маленькая полная женщина порывисто обнимает его.
- Удачи, сынок, - она вытирает слезы.
Ее муж, пряча глаза, сует мальчику мятую стодолларовую купюру.
- Ты извини, пацан. Все, что могу. Иди к властям, проси помощи.
Сергей бы отказался, но... Он понимает, что эти деньги - его единственное подспорье. Эти люди - взрослые, у них есть родственники. А он - еще ребенок, который оказался в чужой стране с небольшой кучкой никому не нужных молдавских бумажек и советским паспортом матери в нагрудном кармане. Мальчик провожает тоскливым взглядом удаляющиеся спины
- Эй, шкет, - слышит он веселый голос, - куда едешь? Где родители?
К нему подходит таксист - коренастый мужчина в засаленной кожаной куртке.
- Погибли, - тихо отвечает Сергей.
Мужик в удивленно смотрит на мальчика без вещей, одетого явно не по приморской погоде. Откуда он взялся? С неба, что ли, свалился?
- Так ты один? А откуда прилетел?
- Из Приднестровья.
- Что?
Таксист присаживается на соседнее сидение, снимает кепку.
- Это там, где стреляют? - спрашивает он.
Мальчик кивает, на глаза опять наворачиваются слезы.
- А куда теперь? Не знаешь? Садись, отвезу в город.
- У меня нет денег, - срывающимся от плача голосом говорит Сергей.
- За так отвезу.
Старая машинка с правым рулем встраивается в поток автомобилей.
- Иди в администрацию, - советует таксист, - хотя, по правде сказать... Никому ты здесь, парень, не нужен. У самих забот хватает. Тут на днях сказали, что скоро психов на улицы будут выпускать. Кормить нечем, а здесь лишний рот из чужой страны.
Водитель раздраженно хлопает по рулю.
- Вот житуха настала. Раньше одной страной были, никаких границ, никакой войны, а тут на тебе... Вы, оказывается, уже другое государство. Документы хоть есть?
Не дожидаясь ответа, продолжает говорить:
- Я тебя на вокзале высажу, оттуда пассажира возьму. Хоть поездку оправдаю. Рядом с вокзалом мэрия, туда иди.
Сергей только кивает, глядя через стекло на незнакомый город. Мимо проносятся неизвестные машины, мелькает приморская природа. А с правой стороны ласковым голубым глазом подмигивает Тихий Океан, где на рейде гордо стоят военные корабли. Мальчик вспоминает, как однажды они ездили отдыхать в Одессу, и Черное море заманивало его своей глубиной.
- Мама, - кричал он ей тогда, - я стану капитаном.
- Станешь, станешь, - смеялась она в ответ, - только школу сначала закончи.
- Мама, - обещает он ей сейчас, - я обязательно стану капитаном.
Он не знает, что такое беда. Не было в его жизни беды кроме той, когда ушел отец. Тогда казалось ему, что мир погас. Вместе с ним. Молдавское лето превратилось в лютую зиму, где царит полярная ночь. Но время прошло, лето вернулось, мир снова расцвел.
Не было в его жизни горя, потому что жизнь у него была короткая. Поэтому и не знает мальчик, как называется то, что рвет его сейчас изнутри, заставляя плакать. А дай волю, и рыдал бы навзрыд, как тот малыш в автобусе. Ему так плохо, как будто злобный карлик залез под кожу, и режет жилы маленькими ножницами. Злобно плюется прямо в сердце горячей слюной, которая прожигает там дыры.
Не знает Сергей, что это чувство называется отчаянием. Потому что это чувство для взрослых людей, а дети знать о нем не должны.
- Доллары, иены, фунты, - по вокзалу ходит меняла с сумкой через плечо, - курс выше банковского.
Сергей протягивает сотню, получает взамен пачку купюр.
- На сколько мне этого хватит? - спрашивает он.
Молодой парень удивленно смотрит на него.
- На месяц, если экономить. А ты, вообще, откуда?
Выслушав ответ, почесывает затылок.
- Ясно. Подожди меня. Я сейчас закончу работу, потом что-нибудь придумаем.
Сергей отходит в сторону. Он пока не слишком голоден, его кормили в самолете, а деньги надо беречь. К меняле подходит накачанный тип в кожаной куртке, внимательно слушает, бросает взгляд на потерянного подростка. Что спасло его и сейчас, мальчишка не знает, но волчьи глаза сутенера вызывают страх. Сергей выходит на темнеющие улицы и теряется в толпе.
- Пирожки, беляши, - выкрикивает пронзительный женский голос.
- Книги из собраний сочинений, - вторит ей глухой мужской.
- Ордена, медали, советские монеты.
Страна распродается по частям.
Сергей садится на лавку под памятником Ленина.
- Нужна комната? - спрашивает чья-то тень.
Мальчик качает головой. Деньги надо экономить. Переночевать можно и здесь. Он закрывает глаза и отключается от окружающего шума. Просыпается тогда, когда его начинают обыскивать. Открывает глаза, собирая голову по осколкам, выныривает из тяжелого сна, в котором ему на руки падает и падает окровавленное тело матери. Перед ним двое грязных оборванных пацанов лет восьми-девяти на вид.
- Вот, проснулся, - шипит один, - я тебя предупреждал, что сначала надо было по башке треснуть. Сейчас мента позовет.
- Ага, треснуть, - отзывается второй, - он здоровый, как конь. Не меньше Ромки.
- Вы кто такие? - спрашивает Сергей.
Пацаны бросаются в сторону, отбегают, останавливаются, начинают переговариваться. Первый, предлагавший «треснуть», возвращается к лавке.
- Ты что, бездомный? Вроде чистый, не похож.
Приднестровец уже в который раз рассказывает свою историю.
- Ого, - восхищенно крутит головой собеседник, - меня Димка зовут, а того, - он кивает на спутника, - Сашка. Пошли с нами. Здесь тебя обязательно кто-нибудь обчистит. А у нас Ромка есть, он нас защищает.
Мальчишки приводят его в заброшенный деревянный дом.
- Ромка, - кричит Димка, и его голос отдается эхом от пустых стен, - мы новенького привели. Петька-то помер.
- Надеюсь, он не такой дурак, как ваш Петька был. Ведите его сюда, - слышится из комнаты раздраженный
- Один лишний билет много стоить не будет. Деньги у тебя есть, я видела, как ты доллары в карман прятал. А в портовом городе мальчишка как-нибудь устроится.
- Ладно, - отмахивается муж, - но едва сойдем с самолета, чтобы я этого пацана больше не видел.
Сергей протирает стекло рукой, смотрит на клубы пыли. Ему кажется, что Владивосток - это где-то на краю земли. Усиленно вспоминает уроки географии. Это там, где море и много кораблей.
- Граждане, - киевский волонтер собирает вокруг себя поредевшую толпу отчаявшихся людей, - сейчас те, кто едет в Россию, получат удостоверения беженца. С ним вы сможете приобрести билеты до места назначения. Российская сторона предупреждена и препятствий чинить не будет У кого нет удостоверения личности, называйте полные имя, фамилию, отчество. В России сразу обращайтесь в миграционные службы, они займутся восстановлением ваших документов. У кого нет денег, обращайтесь в палатки общественных организаций, они постараются вам помочь.
- Это мой двоюродный племянник, - говорит мужчина, положив руку Сергею на плечо, - Мы едем во Владивосток к моей сестре. Нам нужны билеты на самолет от Москвы.
Усталый работник киевской миграционной службымолча кивает и привычно заполняет бумажки, дающие право на пересечение границы.
- Спасибо, - говорит Сергей попутчикам во владивостокском терминале, - за все.
Маленькая полная женщина порывисто обнимает его.
- Удачи, сынок, - она вытирает слезы.
Ее муж, пряча глаза, сует мальчику мятую стодолларовую купюру.
- Ты извини, пацан. Все, что могу. Иди к властям, проси помощи.
Сергей бы отказался, но... Он понимает, что эти деньги - его единственное подспорье. Эти люди - взрослые, у них есть родственники. А он - еще ребенок, который оказался в чужой стране с небольшой кучкой никому не нужных молдавских бумажек и советским паспортом матери в нагрудном кармане. Мальчик провожает тоскливым взглядом удаляющиеся спины
- Эй, шкет, - слышит он веселый голос, - куда едешь? Где родители?
К нему подходит таксист - коренастый мужчина в засаленной кожаной куртке.
- Погибли, - тихо отвечает Сергей.
Мужик в удивленно смотрит на мальчика без вещей, одетого явно не по приморской погоде. Откуда он взялся? С неба, что ли, свалился?
- Так ты один? А откуда прилетел?
- Из Приднестровья.
- Что?
Таксист присаживается на соседнее сидение, снимает кепку.
- Это там, где стреляют? - спрашивает он.
Мальчик кивает, на глаза опять наворачиваются слезы.
- А куда теперь? Не знаешь? Садись, отвезу в город.
- У меня нет денег, - срывающимся от плача голосом говорит Сергей.
- За так отвезу.
Старая машинка с правым рулем встраивается в поток автомобилей.
- Иди в администрацию, - советует таксист, - хотя, по правде сказать... Никому ты здесь, парень, не нужен. У самих забот хватает. Тут на днях сказали, что скоро психов на улицы будут выпускать. Кормить нечем, а здесь лишний рот из чужой страны.
Водитель раздраженно хлопает по рулю.
- Вот житуха настала. Раньше одной страной были, никаких границ, никакой войны, а тут на тебе... Вы, оказывается, уже другое государство. Документы хоть есть?
Не дожидаясь ответа, продолжает говорить:
- Я тебя на вокзале высажу, оттуда пассажира возьму. Хоть поездку оправдаю. Рядом с вокзалом мэрия, туда иди.
Сергей только кивает, глядя через стекло на незнакомый город. Мимо проносятся неизвестные машины, мелькает приморская природа. А с правой стороны ласковым голубым глазом подмигивает Тихий Океан, где на рейде гордо стоят военные корабли. Мальчик вспоминает, как однажды они ездили отдыхать в Одессу, и Черное море заманивало его своей глубиной.
- Мама, - кричал он ей тогда, - я стану капитаном.
- Станешь, станешь, - смеялась она в ответ, - только школу сначала закончи.
- Мама, - обещает он ей сейчас, - я обязательно стану капитаном.
Он не знает, что такое беда. Не было в его жизни беды кроме той, когда ушел отец. Тогда казалось ему, что мир погас. Вместе с ним. Молдавское лето превратилось в лютую зиму, где царит полярная ночь. Но время прошло, лето вернулось, мир снова расцвел.
Не было в его жизни горя, потому что жизнь у него была короткая. Поэтому и не знает мальчик, как называется то, что рвет его сейчас изнутри, заставляя плакать. А дай волю, и рыдал бы навзрыд, как тот малыш в автобусе. Ему так плохо, как будто злобный карлик залез под кожу, и режет жилы маленькими ножницами. Злобно плюется прямо в сердце горячей слюной, которая прожигает там дыры.
Не знает Сергей, что это чувство называется отчаянием. Потому что это чувство для взрослых людей, а дети знать о нем не должны.
- Доллары, иены, фунты, - по вокзалу ходит меняла с сумкой через плечо, - курс выше банковского.
Сергей протягивает сотню, получает взамен пачку купюр.
- На сколько мне этого хватит? - спрашивает он.
Молодой парень удивленно смотрит на него.
- На месяц, если экономить. А ты, вообще, откуда?
Выслушав ответ, почесывает затылок.
- Ясно. Подожди меня. Я сейчас закончу работу, потом что-нибудь придумаем.
Сергей отходит в сторону. Он пока не слишком голоден, его кормили в самолете, а деньги надо беречь. К меняле подходит накачанный тип в кожаной куртке, внимательно слушает, бросает взгляд на потерянного подростка. Что спасло его и сейчас, мальчишка не знает, но волчьи глаза сутенера вызывают страх. Сергей выходит на темнеющие улицы и теряется в толпе.
- Пирожки, беляши, - выкрикивает пронзительный женский голос.
- Книги из собраний сочинений, - вторит ей глухой мужской.
- Ордена, медали, советские монеты.
Страна распродается по частям.
Сергей садится на лавку под памятником Ленина.
- Нужна комната? - спрашивает чья-то тень.
Мальчик качает головой. Деньги надо экономить. Переночевать можно и здесь. Он закрывает глаза и отключается от окружающего шума. Просыпается тогда, когда его начинают обыскивать. Открывает глаза, собирая голову по осколкам, выныривает из тяжелого сна, в котором ему на руки падает и падает окровавленное тело матери. Перед ним двое грязных оборванных пацанов лет восьми-девяти на вид.
- Вот, проснулся, - шипит один, - я тебя предупреждал, что сначала надо было по башке треснуть. Сейчас мента позовет.
- Ага, треснуть, - отзывается второй, - он здоровый, как конь. Не меньше Ромки.
- Вы кто такие? - спрашивает Сергей.
Пацаны бросаются в сторону, отбегают, останавливаются, начинают переговариваться. Первый, предлагавший «треснуть», возвращается к лавке.
- Ты что, бездомный? Вроде чистый, не похож.
Приднестровец уже в который раз рассказывает свою историю.
- Ого, - восхищенно крутит головой собеседник, - меня Димка зовут, а того, - он кивает на спутника, - Сашка. Пошли с нами. Здесь тебя обязательно кто-нибудь обчистит. А у нас Ромка есть, он нас защищает.
Мальчишки приводят его в заброшенный деревянный дом.
- Ромка, - кричит Димка, и его голос отдается эхом от пустых стен, - мы новенького привели. Петька-то помер.
- Надеюсь, он не такой дурак, как ваш Петька был. Ведите его сюда, - слышится из комнаты раздраженный