Исповедь дрянного мальчишки. Часть 3
понравился мне намного больше, чем с Борей или даже с Сашей. Я вытащил свой писюн из попки, и, вытерев его платком, спрятал в штаны.
- Ну как? – спросил я. – Больно?
- Сначала очень больно, а потом вроде ничего.
- В первый раз всегда больно, а потом приятно. Когда тебя ебут даже приятнее, чем ты ебешь, - успокоил я пацана словами моего старшего товарища Бориса.
- А можно мне ебаться? – стал просить мальчишка.
- А ты никому не скажешь?
- Никому! У нас же тайный союз!
- Матерью поклянись!
- Мамой клянусь! – поклялся Агзам.
- Для начала надо помацать, - начал я учить пацаненка, укладываясь на живот и выставляя ему голую жопу.
Агзамчик начал неумело гладить мои ягодицы.
- Затем надо полизать попу, - продолжал учить я, вставая на четвереньки.
Пацан настолько меня слушался, что не стал возражать и начал вылизывать мне складку между ягодицами.
- Засунь язык в дырку! – попросил я еще и вскоре почувствовал в своем анусе горячий язычок мальчишки. Было приятно.
Через какое-то время, насладившись, я смазал его членчик и свое очко вазелином, и, взяв его в руку, сунул куда надо. Агзам неподвижно стоял с засунутой в мою задницу пиписькой. Я ничего не почувствовал и скомандовал:
- Давай двигай жопой!
Он начал медленно и неумело делать фрикции, его писька была настолько маленькой, что постоянно вываливалась, и мне приходилось заталкивать ее назад. Я по-прежнему почти ничего не чувствовал. Было чувство, что в анус засовывают пробку или затычку. По сравнению с 20-сантиметровой Бориной елдой, огромной даже для взрослых, пяти сантиметровый Агзамин членчик, хотя и был довольно толстым для своего размера, но казался маленьким огрызком и не доставал до сокровенных точек. Через какое-то время мне это надоело, и я сказал:
- Все, хватит! – и вытащил его «затычку». – Надевай штаны! Тебе понравилось?
- Да, очень! Только когда ты – больно, а когда я - то приятно, - объяснил мальчонка.
Мы привели себя в порядок, и пошли назад в лагерь. К нашим «реликвиям» в тайнике добавилась баночка вазелина и два носовых платка.
- Я вспомнил, зачем надо ебаться, - сказал по дороге Агзамка. – Пацаны говорили, что ебутся для того чтобы были дети. Что у нас будут дети?
- Нет, - успокоил я его. – Детей могут рожать только девки, и надо спускать им малафью. А мы не девки и у нас малафьи еще нет.
- А что такое малафья? – заинтересовался Агзам.
- Это такая жидкость, которая выходит у мужиков и больших пацанов из пиписьки. Если она попадет девкам в попу, то они забеременеют и родят ребенка, - просвещал я пацана.
Как ни странно, несмотря на свою ученость и большой для моего юного возраста опыт в «этом деле», тогда я не знал даже таких элементарных вещей. Все половые акты, которые я видел до этого, были анальными, порнуха, которую мы смотрели с Борисом, была про анальный секс, да и акт между воспитателями в коленно-локтевой позе вполне мог быть мог анальным. Сексуального просвещения как сейчас в то время не было, до всего доходили сами. Тогда я даже представить не мог, что у девочек в письке может быть дырка такого размера, что можно засунуть туда половой член.
- А что у Лили с Фаридом будет ребенок? – спросил Агзамка.
- Не знаю, наверно... - неопределенно ответил я, задумавшись.
- А как ребенок выходит из живота беременной? – продолжал интересоваться мальчишка.
- Моя мама говорила, что на животе делают разрез и достают ребенка, - сказал я, вспомнив объяснение мамы, откуда берутся дети.
- А почему у моей мамы нет ни разреза, ни шрама на животе?
- А ты откуда знаешь? Ты видел?
- Да, видел.
- Где?
- На пляже и когда она переодевается... и когда моется в ванной...
Тут я задумался, вспомнив, что и у моей мамы на животе тоже нет никаких шрамов.
- Наверно, потом зарастает, - неуверенно сказал я и тут мы пришли в лагерь.
Следующий раз мы ебались через два или три дня, потому что у Агзама болела попа. Но все равно приходили на наше тайное место, играли в «волшебную флейту», я учил своего друга оральным ласкам.
Наши тайные встречи стали ежедневными и занимали почти все свободное время. Проходили они по одному сценарию: взаимное сосание членов, лизание анусов, затем взаимный половой акт в коленно-локтевой позиции или лежа на животе.
Агзам сильно полюбил эти телесные игры. Он оказался хорошим учеником, через несколько занятий он уже весьма сносно сосал, а в пассивной роли ему не только не было больно, но нравилось даже больше, чем в активной.
Несколько раз к Агзаму приезжала проведать его мама – молодая, очень красивая, миниатюрная женщина с короткой стрижкой блестящих черных волос и ярко-зелеными глазами. Агзамчик сильно был похож на нее. Не знаю, сколько ей было тогда лет, думаю где-то 27-28, но выглядела она как 17-летняя девочка и совсем не походила на его мать, скорее можно было подумать, что это его сестра. Она всегда была одета в кроткое платье или мини-юбку и в босоножки на высоком каблуке, которые подчеркивали ее стройные и красивые ноги. Мне она очень нравилась, и я влюбился в нее детской любовью.
Я завидовал Агзаму, когда он рассказывал, что он подглядывает за мамой, когда она купается в ванной через дырку в двери, а зимой, когда холодно, то они спят с ней в обнимку. «Вот бы мне так!» – думал я и даже мечтал, что когда вырасту - женюсь на этой женщине. Когда я трахал Агзамку, я мысленно представлял половой акт с его мамой, до такой степени она мне нравилась. Согласитесь, это весьма странно для десятилетнего пацана. По иронии судьбы она внешне походила, и у нее было редкое в те времена и оригинальное имя - внешность и имя моей будущей первой настоящей любви. Мама Агзама тоже хорошо относилась ко мне, была рада нашей дружбе, что у сына есть защитник и она может быть спокойна. Знала бы она...
Незадолго до окончания смены нам удалось завербовать в свой тайный союз Эдика – нашего ровесника, темноволосого и темноглазого упитанного мальчишку с узкими плечами и пухлой задницей.
На первой встрече на ритуале посвящения я одел маску, и мы все втроем встали на колени, прочитали клятву. Затем расковыряли Эдику мизинец и поставили его кровавый отпечаток на бумагу с текстом клятвы.
- Приступаем к нашему тайному ритуалу! – сказал я таинственным голосом.
Мы приподнялись с колен, встали в круг, а затем мы с Агзамом стянули шорты и предложили сделать это Эдику. Он безропотно согласился, тоже стянув до колен свои шорты.
Пиписька у него была чуть длиннее, чем у Агзама, но тоньше, с очень длинной крайней плотью, какая-то кривоватая, похожая на согнутый вниз палец. Яички были совсем маленькие, утопали в складке жира. Над гениталиями нависал заплывший жиром лобок. Также как и у Агзамки, у него не было ни одного волоска.
- По условиям нашего тайного союза в знак нашей вечной дружбы и верности, чтобы скрепить нашу клятву предлагаю пососать друг у друга пиписьки! Сначала у вожака!
Эдик смутился, не решаясь это сделать.
- Зачем? - непонимающе лепетал пацан.
- Затем, чтобы закрепить клятву, чтобы мы знали, что ты никому не скажешь о нашем союзе, иначе мы не будем с
- Ну как? – спросил я. – Больно?
- Сначала очень больно, а потом вроде ничего.
- В первый раз всегда больно, а потом приятно. Когда тебя ебут даже приятнее, чем ты ебешь, - успокоил я пацана словами моего старшего товарища Бориса.
- А можно мне ебаться? – стал просить мальчишка.
- А ты никому не скажешь?
- Никому! У нас же тайный союз!
- Матерью поклянись!
- Мамой клянусь! – поклялся Агзам.
- Для начала надо помацать, - начал я учить пацаненка, укладываясь на живот и выставляя ему голую жопу.
Агзамчик начал неумело гладить мои ягодицы.
- Затем надо полизать попу, - продолжал учить я, вставая на четвереньки.
Пацан настолько меня слушался, что не стал возражать и начал вылизывать мне складку между ягодицами.
- Засунь язык в дырку! – попросил я еще и вскоре почувствовал в своем анусе горячий язычок мальчишки. Было приятно.
Через какое-то время, насладившись, я смазал его членчик и свое очко вазелином, и, взяв его в руку, сунул куда надо. Агзам неподвижно стоял с засунутой в мою задницу пиписькой. Я ничего не почувствовал и скомандовал:
- Давай двигай жопой!
Он начал медленно и неумело делать фрикции, его писька была настолько маленькой, что постоянно вываливалась, и мне приходилось заталкивать ее назад. Я по-прежнему почти ничего не чувствовал. Было чувство, что в анус засовывают пробку или затычку. По сравнению с 20-сантиметровой Бориной елдой, огромной даже для взрослых, пяти сантиметровый Агзамин членчик, хотя и был довольно толстым для своего размера, но казался маленьким огрызком и не доставал до сокровенных точек. Через какое-то время мне это надоело, и я сказал:
- Все, хватит! – и вытащил его «затычку». – Надевай штаны! Тебе понравилось?
- Да, очень! Только когда ты – больно, а когда я - то приятно, - объяснил мальчонка.
Мы привели себя в порядок, и пошли назад в лагерь. К нашим «реликвиям» в тайнике добавилась баночка вазелина и два носовых платка.
- Я вспомнил, зачем надо ебаться, - сказал по дороге Агзамка. – Пацаны говорили, что ебутся для того чтобы были дети. Что у нас будут дети?
- Нет, - успокоил я его. – Детей могут рожать только девки, и надо спускать им малафью. А мы не девки и у нас малафьи еще нет.
- А что такое малафья? – заинтересовался Агзам.
- Это такая жидкость, которая выходит у мужиков и больших пацанов из пиписьки. Если она попадет девкам в попу, то они забеременеют и родят ребенка, - просвещал я пацана.
Как ни странно, несмотря на свою ученость и большой для моего юного возраста опыт в «этом деле», тогда я не знал даже таких элементарных вещей. Все половые акты, которые я видел до этого, были анальными, порнуха, которую мы смотрели с Борисом, была про анальный секс, да и акт между воспитателями в коленно-локтевой позе вполне мог быть мог анальным. Сексуального просвещения как сейчас в то время не было, до всего доходили сами. Тогда я даже представить не мог, что у девочек в письке может быть дырка такого размера, что можно засунуть туда половой член.
- А что у Лили с Фаридом будет ребенок? – спросил Агзамка.
- Не знаю, наверно... - неопределенно ответил я, задумавшись.
- А как ребенок выходит из живота беременной? – продолжал интересоваться мальчишка.
- Моя мама говорила, что на животе делают разрез и достают ребенка, - сказал я, вспомнив объяснение мамы, откуда берутся дети.
- А почему у моей мамы нет ни разреза, ни шрама на животе?
- А ты откуда знаешь? Ты видел?
- Да, видел.
- Где?
- На пляже и когда она переодевается... и когда моется в ванной...
Тут я задумался, вспомнив, что и у моей мамы на животе тоже нет никаких шрамов.
- Наверно, потом зарастает, - неуверенно сказал я и тут мы пришли в лагерь.
Следующий раз мы ебались через два или три дня, потому что у Агзама болела попа. Но все равно приходили на наше тайное место, играли в «волшебную флейту», я учил своего друга оральным ласкам.
Наши тайные встречи стали ежедневными и занимали почти все свободное время. Проходили они по одному сценарию: взаимное сосание членов, лизание анусов, затем взаимный половой акт в коленно-локтевой позиции или лежа на животе.
Агзам сильно полюбил эти телесные игры. Он оказался хорошим учеником, через несколько занятий он уже весьма сносно сосал, а в пассивной роли ему не только не было больно, но нравилось даже больше, чем в активной.
Несколько раз к Агзаму приезжала проведать его мама – молодая, очень красивая, миниатюрная женщина с короткой стрижкой блестящих черных волос и ярко-зелеными глазами. Агзамчик сильно был похож на нее. Не знаю, сколько ей было тогда лет, думаю где-то 27-28, но выглядела она как 17-летняя девочка и совсем не походила на его мать, скорее можно было подумать, что это его сестра. Она всегда была одета в кроткое платье или мини-юбку и в босоножки на высоком каблуке, которые подчеркивали ее стройные и красивые ноги. Мне она очень нравилась, и я влюбился в нее детской любовью.
Я завидовал Агзаму, когда он рассказывал, что он подглядывает за мамой, когда она купается в ванной через дырку в двери, а зимой, когда холодно, то они спят с ней в обнимку. «Вот бы мне так!» – думал я и даже мечтал, что когда вырасту - женюсь на этой женщине. Когда я трахал Агзамку, я мысленно представлял половой акт с его мамой, до такой степени она мне нравилась. Согласитесь, это весьма странно для десятилетнего пацана. По иронии судьбы она внешне походила, и у нее было редкое в те времена и оригинальное имя - внешность и имя моей будущей первой настоящей любви. Мама Агзама тоже хорошо относилась ко мне, была рада нашей дружбе, что у сына есть защитник и она может быть спокойна. Знала бы она...
Незадолго до окончания смены нам удалось завербовать в свой тайный союз Эдика – нашего ровесника, темноволосого и темноглазого упитанного мальчишку с узкими плечами и пухлой задницей.
На первой встрече на ритуале посвящения я одел маску, и мы все втроем встали на колени, прочитали клятву. Затем расковыряли Эдику мизинец и поставили его кровавый отпечаток на бумагу с текстом клятвы.
- Приступаем к нашему тайному ритуалу! – сказал я таинственным голосом.
Мы приподнялись с колен, встали в круг, а затем мы с Агзамом стянули шорты и предложили сделать это Эдику. Он безропотно согласился, тоже стянув до колен свои шорты.
Пиписька у него была чуть длиннее, чем у Агзама, но тоньше, с очень длинной крайней плотью, какая-то кривоватая, похожая на согнутый вниз палец. Яички были совсем маленькие, утопали в складке жира. Над гениталиями нависал заплывший жиром лобок. Также как и у Агзамки, у него не было ни одного волоска.
- По условиям нашего тайного союза в знак нашей вечной дружбы и верности, чтобы скрепить нашу клятву предлагаю пососать друг у друга пиписьки! Сначала у вожака!
Эдик смутился, не решаясь это сделать.
- Зачем? - непонимающе лепетал пацан.
- Затем, чтобы закрепить клятву, чтобы мы знали, что ты никому не скажешь о нашем союзе, иначе мы не будем с