Черный смерч
Смотри, видишь ль ты в солнца первых лучах,
С чем в заката часы мы простились глазами?
О, скажи, он ведь жив, полосатый наш флаг,
Цвета неба и солнца наше звёздное знамя?
И летали ракеты, и снаряды взрывались,
Подтверждая: форт наш ночью не сдался.
Ответь: это правда, флаг ещё реет
Над землёю свободных, родиной смелых?
(Государственный гимн США в переводе И. Коссича)
Влажные джунгли обволакивают, как ватой. Подступают со всех сторон, нависают над головой. Дышать все труднее, к шести утра температура поднимается до 90 градусов. Мелкие мушки лезут в рот, забиваются в нос, вызывая кашель. Здесь опасно все. Казалось бы... обычная муха, но механик Вингс уже вторые сутки на больничной койке с ознобом.
От спертого воздуха кружится голова, от однообразной еды бунтует желудок.
Проклятая земля, проклятая война! Какого черта пошел добровольцем?
Одно спасение - небо и бескрайняя синь за стеклами «Фантома». Небо везде одинаково. Оно - дом родной и колыбель для таких, как я, которым тесно на земле.
А проклятые МиГи можно бить. Это рассказал Андерсон, сбивший вчера косорылого пилота на русском самолете. Мало того, этот стервец умудрился вернуться на базу невредимым. А мы уж и надежду потеряли, когда прервалась связь. А он сидит в столовой, ржет, как конь и держит кружку с чаем трясущимися руками.
Но черт бы побрал этих узкоглазых обезьян! Как они умудрились освоить ЗРК? От сохи и сразу к ракетам. Из вылетов не возвращается почти половина экипажей. Летать в Долину Смерти - что спускаться прямиком в Ад.
От мрачных мыслей, что всегда заполняют голову на рассвете, меня отрывает отец:
- Первый лейтенант Кларк.
Обычно его голос звучит, как архангельская труба, но сейчас почти тих. А это значит только одно: на вылет, лейтенант Кларк.
- Не подведи, Джеймс.
Похлопывает меня по плечу, пытается даже обнять, но... мы на войне, отец.
Вытягиваюсь в струнку, отдаю честь генералу ВВС США:
- Есть, сэр!
Мы смотрим друг на друга. Он - генерал, прошедший Вторую Мировую и Корею, и я - новобранец на своей первой войне. И все-таки он не выдерживает: обнимает меня за плечи, и я слышу, как гулко колотится отцовское сердце.
- Будь осторожен, сынок.
Одеваю шлем и машу рукой на прощание. Я буду осторожен, отец. И обязательно вернусь, потому что в штате Флорида меня ждет невеста - очаровательная малышка Маргрит Снорроу.
Слышал, что русские, давая знак к полету, кричат: «От винта!». Черт их разберет, может быть в этом секрет удачи этих гребаных МиГов. В таком случае... от винта, я взлетаю.
Турбины ревут, выводя «Фантомы» на взлетные позиции. Справа от меня - гуляка и матерщинник Берс. Этого хлебом не корми, дай только вьетнамцев побомбить. Ему везет, как заговоренному. Пятнадцать вылетов и ни одного провала. А с соседних полос поднимаются истребители сопровождения.
- «Черный Смерч» лег на заданный курс, - рапортую я Земле, - все системы работают в нормальном режиме. Боезапас полный, датчики в порядке. Боже, храни Америку.
Наша двойка рвется к Ханою. Нам нужен всего лишь один малюсенький шанс. Один ковровый бомбовый удар и сердце коммунистов расплавится от обширного инфаркта.
- Джеймс, - раздается в наушниках веселый голос Берса, - а ты слышал анекдот о слоне и трубочисте?
Я слышал эту хохму раз пять. Берс очень любит пересказывать старые анекдоты, надеясь, что их никто не помнит.
- А ты слышал, - отвечаю я, - про вьетконговца и морского пехотинца?
Гогот Берса почти оглушает:
- Ну что, генеральский сынок, зададим жару обезьянам. За всех, кто не вернулся с вылетов.
И я уже не обижаюсь на прозвище, которым меня наградил Берс. Когда эйфория первых побед прошла и перед носами наших «Фантомов» встали русские МиГи, я все чаще стал замечать, как замолкают пилоты при моем появлении. Наверное, они были правы, а отец частенько старался ставить на вылет кого-то другого вместо меня. Пришлось серьезно с ним поговорить и сейчас мой летный стаж не намного меньше, чем у Берса.
- Джеймс, - встревожились наушники, - у тебя на хвосте три МиГа.
Черт возьми, откуда только взялись? Где они все время прячутся? Воздушная разведка так и не смогла их обнаружить, а мои РЛС не берут на малых высотах. Долбаные самолеты... они что, пузами по Земле волочатся?
МиГи возникают впереди, словно призраки, и я вижу в стекле напротив сосредоточенное узкоглазое лицо. А мы сняли ракеты, чтобы загрузиться бомбами, а легкие истребители даже не успеют подойти, как эта обезьяна расстреляет меня в упор. Мысли пролетают в голове, как торнадо, я сбрасываю бомбозапас, чтобы успеть набрать высоту и остаюсь с одной пушкой.
- Кларк! - орет Берс. - Эти макаки взяли меня в «клещи». Ухожу в «штопор».
Ну, надеюсь, хоть тебе повезет. Заложив вираж на правое крыло, пытаюсь уйти, пользуясь преимуществом в скорости. Куда этим тихоходам до моего сверхзвукового?!
А потом небо вокруг взрывается и серебристая громадина «Фантома» несется к земле, потеряв хвост. Макака, все-таки, достала меня выстрелом. Кабина выстреливает, и сознание я теряю уже в воздухе. Черт возьми, не попасться бы под мотыги крестьян. Оголодавшая деревенщина с удовольствием сварит из меня похлебку...
- Имя, звание, род войск? Имя, звание, род войск? Имя, звание, род войск?
Монотонный женский голос на неплохом английском задает один и тот же вопрос. В себя прихожу от того, что кто-то несильно, но монотонно бьет меня по щекам.
- Имя, звание, род войск? - повторяет женщина, когда я открываю мутные глаза.
Не чувствую ни рук, ни ног; в голове мелькает испуг - остался без них. В тусклом свете лампочки прямо над потолком палатки вижу пятерых конговцев. Одна из них - женщина в форме полковника. Стоит прямо передо мной, глядя на то, как рядовой пытается привести меня в сознание. Мотаю головой, показывая: хватит.
- Имя, звание, род войск?
Хочу ответить, но грудь разрывает болезненный кашель. Никто из них не делает ни одной попытки помочь. Даже воды не дают. Так и стоят истуканами и ждут, когда прокашляюсь. А горло раздирает от забившейся пыли и страшной жажды. Зато от резкого движения появляются руки и ноги, в которые больно впились веревки.
- Джеймс Кларк, - я не узнаю свой голос: он больше похож на карканье, - первый лейтенант ВВС США.
Тонкие черные брови полковника удивленно поднимаются, раскосые глаза становятся шире.
- Кем вам приходится генерал Адам Кларк?
Даже так? Хорошо у них поставлена разведка.
- Отцом.
Вьетнамка улыбается ярко-накрашенными губами:
- Командир 17-й летной эскадрильи - ваш отец? - зачем-то уточняет она.
Я просто киваю, стараясь не тратить силы. Она переводит мой ответ, и окружающие негромко переговариваются.
- Крупная рыбка попала нам в сети, - удовлетворенно произносит полковник.
Подходит к койке, на которой я лежу привязанный, наклоняется так низко, что чувствую запах непривычных резких духов и чего-то еще. Чего-то... животного. Как будто она только что занималась сексом. Мягкая ладонь отводит со лба спутанные волосы, черные глаза внимательно смотрят в мои. Тонкие пальцы ловко расстегивают
С чем в заката часы мы простились глазами?
О, скажи, он ведь жив, полосатый наш флаг,
Цвета неба и солнца наше звёздное знамя?
И летали ракеты, и снаряды взрывались,
Подтверждая: форт наш ночью не сдался.
Ответь: это правда, флаг ещё реет
Над землёю свободных, родиной смелых?
(Государственный гимн США в переводе И. Коссича)
Влажные джунгли обволакивают, как ватой. Подступают со всех сторон, нависают над головой. Дышать все труднее, к шести утра температура поднимается до 90 градусов. Мелкие мушки лезут в рот, забиваются в нос, вызывая кашель. Здесь опасно все. Казалось бы... обычная муха, но механик Вингс уже вторые сутки на больничной койке с ознобом.
От спертого воздуха кружится голова, от однообразной еды бунтует желудок.
Проклятая земля, проклятая война! Какого черта пошел добровольцем?
Одно спасение - небо и бескрайняя синь за стеклами «Фантома». Небо везде одинаково. Оно - дом родной и колыбель для таких, как я, которым тесно на земле.
А проклятые МиГи можно бить. Это рассказал Андерсон, сбивший вчера косорылого пилота на русском самолете. Мало того, этот стервец умудрился вернуться на базу невредимым. А мы уж и надежду потеряли, когда прервалась связь. А он сидит в столовой, ржет, как конь и держит кружку с чаем трясущимися руками.
Но черт бы побрал этих узкоглазых обезьян! Как они умудрились освоить ЗРК? От сохи и сразу к ракетам. Из вылетов не возвращается почти половина экипажей. Летать в Долину Смерти - что спускаться прямиком в Ад.
От мрачных мыслей, что всегда заполняют голову на рассвете, меня отрывает отец:
- Первый лейтенант Кларк.
Обычно его голос звучит, как архангельская труба, но сейчас почти тих. А это значит только одно: на вылет, лейтенант Кларк.
- Не подведи, Джеймс.
Похлопывает меня по плечу, пытается даже обнять, но... мы на войне, отец.
Вытягиваюсь в струнку, отдаю честь генералу ВВС США:
- Есть, сэр!
Мы смотрим друг на друга. Он - генерал, прошедший Вторую Мировую и Корею, и я - новобранец на своей первой войне. И все-таки он не выдерживает: обнимает меня за плечи, и я слышу, как гулко колотится отцовское сердце.
- Будь осторожен, сынок.
Одеваю шлем и машу рукой на прощание. Я буду осторожен, отец. И обязательно вернусь, потому что в штате Флорида меня ждет невеста - очаровательная малышка Маргрит Снорроу.
Слышал, что русские, давая знак к полету, кричат: «От винта!». Черт их разберет, может быть в этом секрет удачи этих гребаных МиГов. В таком случае... от винта, я взлетаю.
Турбины ревут, выводя «Фантомы» на взлетные позиции. Справа от меня - гуляка и матерщинник Берс. Этого хлебом не корми, дай только вьетнамцев побомбить. Ему везет, как заговоренному. Пятнадцать вылетов и ни одного провала. А с соседних полос поднимаются истребители сопровождения.
- «Черный Смерч» лег на заданный курс, - рапортую я Земле, - все системы работают в нормальном режиме. Боезапас полный, датчики в порядке. Боже, храни Америку.
Наша двойка рвется к Ханою. Нам нужен всего лишь один малюсенький шанс. Один ковровый бомбовый удар и сердце коммунистов расплавится от обширного инфаркта.
- Джеймс, - раздается в наушниках веселый голос Берса, - а ты слышал анекдот о слоне и трубочисте?
Я слышал эту хохму раз пять. Берс очень любит пересказывать старые анекдоты, надеясь, что их никто не помнит.
- А ты слышал, - отвечаю я, - про вьетконговца и морского пехотинца?
Гогот Берса почти оглушает:
- Ну что, генеральский сынок, зададим жару обезьянам. За всех, кто не вернулся с вылетов.
И я уже не обижаюсь на прозвище, которым меня наградил Берс. Когда эйфория первых побед прошла и перед носами наших «Фантомов» встали русские МиГи, я все чаще стал замечать, как замолкают пилоты при моем появлении. Наверное, они были правы, а отец частенько старался ставить на вылет кого-то другого вместо меня. Пришлось серьезно с ним поговорить и сейчас мой летный стаж не намного меньше, чем у Берса.
- Джеймс, - встревожились наушники, - у тебя на хвосте три МиГа.
Черт возьми, откуда только взялись? Где они все время прячутся? Воздушная разведка так и не смогла их обнаружить, а мои РЛС не берут на малых высотах. Долбаные самолеты... они что, пузами по Земле волочатся?
МиГи возникают впереди, словно призраки, и я вижу в стекле напротив сосредоточенное узкоглазое лицо. А мы сняли ракеты, чтобы загрузиться бомбами, а легкие истребители даже не успеют подойти, как эта обезьяна расстреляет меня в упор. Мысли пролетают в голове, как торнадо, я сбрасываю бомбозапас, чтобы успеть набрать высоту и остаюсь с одной пушкой.
- Кларк! - орет Берс. - Эти макаки взяли меня в «клещи». Ухожу в «штопор».
Ну, надеюсь, хоть тебе повезет. Заложив вираж на правое крыло, пытаюсь уйти, пользуясь преимуществом в скорости. Куда этим тихоходам до моего сверхзвукового?!
А потом небо вокруг взрывается и серебристая громадина «Фантома» несется к земле, потеряв хвост. Макака, все-таки, достала меня выстрелом. Кабина выстреливает, и сознание я теряю уже в воздухе. Черт возьми, не попасться бы под мотыги крестьян. Оголодавшая деревенщина с удовольствием сварит из меня похлебку...
- Имя, звание, род войск? Имя, звание, род войск? Имя, звание, род войск?
Монотонный женский голос на неплохом английском задает один и тот же вопрос. В себя прихожу от того, что кто-то несильно, но монотонно бьет меня по щекам.
- Имя, звание, род войск? - повторяет женщина, когда я открываю мутные глаза.
Не чувствую ни рук, ни ног; в голове мелькает испуг - остался без них. В тусклом свете лампочки прямо над потолком палатки вижу пятерых конговцев. Одна из них - женщина в форме полковника. Стоит прямо передо мной, глядя на то, как рядовой пытается привести меня в сознание. Мотаю головой, показывая: хватит.
- Имя, звание, род войск?
Хочу ответить, но грудь разрывает болезненный кашель. Никто из них не делает ни одной попытки помочь. Даже воды не дают. Так и стоят истуканами и ждут, когда прокашляюсь. А горло раздирает от забившейся пыли и страшной жажды. Зато от резкого движения появляются руки и ноги, в которые больно впились веревки.
- Джеймс Кларк, - я не узнаю свой голос: он больше похож на карканье, - первый лейтенант ВВС США.
Тонкие черные брови полковника удивленно поднимаются, раскосые глаза становятся шире.
- Кем вам приходится генерал Адам Кларк?
Даже так? Хорошо у них поставлена разведка.
- Отцом.
Вьетнамка улыбается ярко-накрашенными губами:
- Командир 17-й летной эскадрильи - ваш отец? - зачем-то уточняет она.
Я просто киваю, стараясь не тратить силы. Она переводит мой ответ, и окружающие негромко переговариваются.
- Крупная рыбка попала нам в сети, - удовлетворенно произносит полковник.
Подходит к койке, на которой я лежу привязанный, наклоняется так низко, что чувствую запах непривычных резких духов и чего-то еще. Чего-то... животного. Как будто она только что занималась сексом. Мягкая ладонь отводит со лба спутанные волосы, черные глаза внимательно смотрят в мои. Тонкие пальцы ловко расстегивают