Старый козел в моем огороде
ростом, но при этом... чудо, чудо, абсолютное женское чудо. От присутствия которого, ну просто ошалеваешь, и понимаешь, что это маленькое и есть самое большое в твоей жизни.
Конечно, я комплексовал. Мы жили в Москве, городе наполненном соблазнами и возможностями. Ютились в комнате на первом этаже, с кустами за окном, вечно закиданными мусором, слетающим с верхних этажей и вынужденные регулярно лицезреть эту невыносимую физию нашей высокомерной хозяйки, решившей почему-то, что она вправе судить и оценивать нашу жизнь, не создав, в общем-то свою. Да что там, она неоднократно советовала Юльке бросить меня и найти более подходящую партию, сама такой партии не имея.
Я лихорадочно искал работу, но, как оказалось, Москве мало интересны журналисты из средней полосы. Своих хватает. А Юлька уже работала. И, в общем-то, она тогда и формировала наш семейный бюджет. Из-за непрекращающихся стрессов эрекция моя сошла на нет, и я чувствовал, что Юльке не хватает секса. Но она терпела, надеясь на лучшие времена.
Помню, мы встретили Новый Год на Красной площади, под Кремлевскими часами, загадали желания, выпили немного красного, хмельного вина и возвращались домой тоннелями подземки, взявшись за руки и раскачиваясь в просторном вагоне метро. Все казалось достижимым и реальным, все укладывалось в схему этого мудрого, извилистого мира...
А в середине января позвонил Осипчук. Он был в Москве, предлагал мне встретиться. Этот скверный миллионер снимал люкс в ресторане "Украина", и мы сошлись в ресторане этого отеля. Были ананасы и омары, какой-то нереально дорогой виски. Официантки в кротких юбочках, в трусиках, как - будто они были без трусиков.
- А я, Сенька, не к тебе приехал, - поднял чашку с зеленым чаем Осипчук, - к твоей жене, после того, как ты показал мне ее фотографию, я потерял покой. Я должен побыть с ней.
- Нет, Владимирович, это невозможно.
- Давай, Сенька, так. Я даю три миллиона рублей и литровую, закатанную крышкой банку золотого песка за то, чтобы она голая посидела у меня на коленях, при этом я бы лапал ее всю, где хочу, потом станцевала мне танец живота, снова села мне на колени, взяла в рот залупу и все.
- Нет, нет, нет.
- Посоветуйся с ней. Обещаешь, что посоветуешься? Для начала сделай хоть это. И ты увидишь, как изменится ваша жизнь.
Эти проклятые три миллиона и тяжелая банка золота целую неделю вращались в моих мозгах, выдавливая из них самые радужные перспективы. Наконец, я решился и рассказал все Юле. К моему удивлению, к предложению она отнеслась по - женски мудро и сугубо практически.
- Семь миллионов. И пусть лапает. Станцую, поцелую его головку, но не больше. И еще, как придет, пусть сразу выложит деньги и золото на полку.
Осипчук согласился, но и со своей стороны выдвинул дополнительные требования: перед моим визитом дошлите мне фотографию голой Юлии с прической, собранной в балеринскую гульку и с открытым влагалищем. И пусть СМС меня пригласит к себе особо. И хочу, чтобы на ней был заячий хвостик. Не знаю, как вы это сделаете. Хочу и все.
И еще я должен был показать Юле фото голого Осипчука.
Я принес снимок потенциального гостя супруге. И хотя она лишь мельком кинула на него взгляд, я успел заметить в ее глазах интерес и удивление. А когда я вышел из комнаты, потихонечку она юркнула к столу и стала жадно рассматривать карточку, я это видел через приоткрытую дверь.
Я сфотографировал голую жену, мы отравили ему фото с особым приглашением СМС от Юли:
"Уважаемый Иван Владимирович, жду вас 16 января у себя дома, я буду абсолютно голой, под халатиком у меня будет заячий хвостик". В ответ мы получили возбужденное СМС: "Я ей засажу!".
Посмотрим, лукаво переглянулись мы с женой. Она прорепетировала танец живота, сказала, что станцует его голая в прозрачных шароварах, невероятным образом мы прикрепили ей на копчик заячий хвостик, убрали постель, сложили диван, и в волнении стали ждать Осипчука.
Обещанные семь миллионов позволяли нам купить свое жилье и полностью вырваться из нищеты. Но странное дело, голая, репетируя танец, Юля, посматривала на меня совершенно незнакомым мне непроизвольно похотливым взглядом, и мне казалось, что ее больше волнуют не миллионы, а член нашего гостя.
В 11 дня, хозяйка была на работе, в нашу дверь позвонили. В двери въюркнул Осипчук в черной куртке в черной вязанной рейдерской шапочке с сумкой через плечо и двумя пакетами. Он деловито и по хозяйски окинул взглядом Юльку, передал один пакет мне: неси на кухню, а мы с Юлей в комнату, мне надо переодеться.
Оставив пакеты на кухне, я тоже устремился в комнату. Не спеша, Осипчук разделся догола и прошелся по комнате, разминаясь. Юлька, уже не стесняясь, с интересом смотрела на его раскачивающуюся елду. Потом из пакета достал халат, накинул на плечи:
- Юля, завяжи мне пояс.
- Нет, Владимирович, сначала деньги на полку, а потом все остальное и в рамах оговоренной программы, - опомнился я.
Осипчук вжикнул бегунком на сумке, продемонстрировал нам пачки денег, показал и банку с песком:
- Значит так, плачу я, поэтому и хозяин тут я. Хотите получить, что я обещал, выполняйте, то, что велю. Нет, до свидания, вас никто не заставляет.
Юля завязала ему пояс.
Потом мы пили на кухне чай с какими-то удивительными северными травами, и я чувствовал, что Юлия чувствует большой, голый член богатого, успешного мужчины, и потому движения ее были раскоординированы, чай она наливала, проливая, и полыхала румянцем.
- Раздевайся догола. Будь голой, - велел ей гость.
- Мы же договаривались в прозрачных штанишках.
- А пизда будет видна?
- Да...
В комнате ему не понравилось, что диван сложен:
- Разложите, и расправьте постель.
- Ну, тогда танцевать будет почти негде.
- Вот на этом пятачке пусть и танцует.
Мы раздвинули диван, кинули на него постель. На этой постели, по хозяйски угнездившись, расположился Осипчук.
Пошла дурманящая, как ореховый кальян арабская музыка. Практически голая Юлия в прозрачной маечке и шароварах начала свой танец живота перед этим негодяем. Влагалище сквозь полупрозрачную материю было видно не полностью, но это интриговало еще сильнее. Теп музыки нарастал, его залупа властно выглядывала из халата, наконец, он не выдержал, сбросил халат. Его член встал полностью, а сам он с вожделением глазел на мою в исступлении танцующую жену:
- Сними штаны.
Она выпрыгнула из шаровар, заголилась совсем, оставшись лишь в белых, прозрачных перчатках и верчась, ходила вокруг ложа, как маленький смерч, в этом странном танце, танце живота. Игриво подмахивала ему уже возбужденной вагиной. Наконец он не выдержал, вскочил, прижал ее к стене, спиной к себе. Его член облепленный сгустками смазки со скрипом скользнув по ее анусу, прошел под промежностью между ног. Он, бесстыдно лапал ее груди, целовал в шею, щекотал языком за ушком и горячо шептал несусветные пошлости. При этом она в блаженстве склоняла голову и трепетными ноздрями ловила флюиды и запахи этого самца. Ее плечи обливала гусиная кожа, соски затвердели, уста налились и как-то хищно приоткрылись. Она горячо и часто
Конечно, я комплексовал. Мы жили в Москве, городе наполненном соблазнами и возможностями. Ютились в комнате на первом этаже, с кустами за окном, вечно закиданными мусором, слетающим с верхних этажей и вынужденные регулярно лицезреть эту невыносимую физию нашей высокомерной хозяйки, решившей почему-то, что она вправе судить и оценивать нашу жизнь, не создав, в общем-то свою. Да что там, она неоднократно советовала Юльке бросить меня и найти более подходящую партию, сама такой партии не имея.
Я лихорадочно искал работу, но, как оказалось, Москве мало интересны журналисты из средней полосы. Своих хватает. А Юлька уже работала. И, в общем-то, она тогда и формировала наш семейный бюджет. Из-за непрекращающихся стрессов эрекция моя сошла на нет, и я чувствовал, что Юльке не хватает секса. Но она терпела, надеясь на лучшие времена.
Помню, мы встретили Новый Год на Красной площади, под Кремлевскими часами, загадали желания, выпили немного красного, хмельного вина и возвращались домой тоннелями подземки, взявшись за руки и раскачиваясь в просторном вагоне метро. Все казалось достижимым и реальным, все укладывалось в схему этого мудрого, извилистого мира...
А в середине января позвонил Осипчук. Он был в Москве, предлагал мне встретиться. Этот скверный миллионер снимал люкс в ресторане "Украина", и мы сошлись в ресторане этого отеля. Были ананасы и омары, какой-то нереально дорогой виски. Официантки в кротких юбочках, в трусиках, как - будто они были без трусиков.
- А я, Сенька, не к тебе приехал, - поднял чашку с зеленым чаем Осипчук, - к твоей жене, после того, как ты показал мне ее фотографию, я потерял покой. Я должен побыть с ней.
- Нет, Владимирович, это невозможно.
- Давай, Сенька, так. Я даю три миллиона рублей и литровую, закатанную крышкой банку золотого песка за то, чтобы она голая посидела у меня на коленях, при этом я бы лапал ее всю, где хочу, потом станцевала мне танец живота, снова села мне на колени, взяла в рот залупу и все.
- Нет, нет, нет.
- Посоветуйся с ней. Обещаешь, что посоветуешься? Для начала сделай хоть это. И ты увидишь, как изменится ваша жизнь.
Эти проклятые три миллиона и тяжелая банка золота целую неделю вращались в моих мозгах, выдавливая из них самые радужные перспективы. Наконец, я решился и рассказал все Юле. К моему удивлению, к предложению она отнеслась по - женски мудро и сугубо практически.
- Семь миллионов. И пусть лапает. Станцую, поцелую его головку, но не больше. И еще, как придет, пусть сразу выложит деньги и золото на полку.
Осипчук согласился, но и со своей стороны выдвинул дополнительные требования: перед моим визитом дошлите мне фотографию голой Юлии с прической, собранной в балеринскую гульку и с открытым влагалищем. И пусть СМС меня пригласит к себе особо. И хочу, чтобы на ней был заячий хвостик. Не знаю, как вы это сделаете. Хочу и все.
И еще я должен был показать Юле фото голого Осипчука.
Я принес снимок потенциального гостя супруге. И хотя она лишь мельком кинула на него взгляд, я успел заметить в ее глазах интерес и удивление. А когда я вышел из комнаты, потихонечку она юркнула к столу и стала жадно рассматривать карточку, я это видел через приоткрытую дверь.
Я сфотографировал голую жену, мы отравили ему фото с особым приглашением СМС от Юли:
"Уважаемый Иван Владимирович, жду вас 16 января у себя дома, я буду абсолютно голой, под халатиком у меня будет заячий хвостик". В ответ мы получили возбужденное СМС: "Я ей засажу!".
Посмотрим, лукаво переглянулись мы с женой. Она прорепетировала танец живота, сказала, что станцует его голая в прозрачных шароварах, невероятным образом мы прикрепили ей на копчик заячий хвостик, убрали постель, сложили диван, и в волнении стали ждать Осипчука.
Обещанные семь миллионов позволяли нам купить свое жилье и полностью вырваться из нищеты. Но странное дело, голая, репетируя танец, Юля, посматривала на меня совершенно незнакомым мне непроизвольно похотливым взглядом, и мне казалось, что ее больше волнуют не миллионы, а член нашего гостя.
В 11 дня, хозяйка была на работе, в нашу дверь позвонили. В двери въюркнул Осипчук в черной куртке в черной вязанной рейдерской шапочке с сумкой через плечо и двумя пакетами. Он деловито и по хозяйски окинул взглядом Юльку, передал один пакет мне: неси на кухню, а мы с Юлей в комнату, мне надо переодеться.
Оставив пакеты на кухне, я тоже устремился в комнату. Не спеша, Осипчук разделся догола и прошелся по комнате, разминаясь. Юлька, уже не стесняясь, с интересом смотрела на его раскачивающуюся елду. Потом из пакета достал халат, накинул на плечи:
- Юля, завяжи мне пояс.
- Нет, Владимирович, сначала деньги на полку, а потом все остальное и в рамах оговоренной программы, - опомнился я.
Осипчук вжикнул бегунком на сумке, продемонстрировал нам пачки денег, показал и банку с песком:
- Значит так, плачу я, поэтому и хозяин тут я. Хотите получить, что я обещал, выполняйте, то, что велю. Нет, до свидания, вас никто не заставляет.
Юля завязала ему пояс.
Потом мы пили на кухне чай с какими-то удивительными северными травами, и я чувствовал, что Юлия чувствует большой, голый член богатого, успешного мужчины, и потому движения ее были раскоординированы, чай она наливала, проливая, и полыхала румянцем.
- Раздевайся догола. Будь голой, - велел ей гость.
- Мы же договаривались в прозрачных штанишках.
- А пизда будет видна?
- Да...
В комнате ему не понравилось, что диван сложен:
- Разложите, и расправьте постель.
- Ну, тогда танцевать будет почти негде.
- Вот на этом пятачке пусть и танцует.
Мы раздвинули диван, кинули на него постель. На этой постели, по хозяйски угнездившись, расположился Осипчук.
Пошла дурманящая, как ореховый кальян арабская музыка. Практически голая Юлия в прозрачной маечке и шароварах начала свой танец живота перед этим негодяем. Влагалище сквозь полупрозрачную материю было видно не полностью, но это интриговало еще сильнее. Теп музыки нарастал, его залупа властно выглядывала из халата, наконец, он не выдержал, сбросил халат. Его член встал полностью, а сам он с вожделением глазел на мою в исступлении танцующую жену:
- Сними штаны.
Она выпрыгнула из шаровар, заголилась совсем, оставшись лишь в белых, прозрачных перчатках и верчась, ходила вокруг ложа, как маленький смерч, в этом странном танце, танце живота. Игриво подмахивала ему уже возбужденной вагиной. Наконец он не выдержал, вскочил, прижал ее к стене, спиной к себе. Его член облепленный сгустками смазки со скрипом скользнув по ее анусу, прошел под промежностью между ног. Он, бесстыдно лапал ее груди, целовал в шею, щекотал языком за ушком и горячо шептал несусветные пошлости. При этом она в блаженстве склоняла голову и трепетными ноздрями ловила флюиды и запахи этого самца. Ее плечи обливала гусиная кожа, соски затвердели, уста налились и как-то хищно приоткрылись. Она горячо и часто