Мальвина и Карабас
Так ее звали - Мальвина. Спасибо родителям. И у нее действительно были голубые волосы. Но это уже - благодаря ему, Ивану Абрамычу.
Иван Абрамыч не думал, что так получится. Он пришел на вечеринку, которую устроили его новые соседи - Мироненки. Был в ударе, шутил. И сказал Мальве Мироненко, белокурой, невыносимо нежной и розовой девице, глазевшей на него весь вечер:
- Какая же ты Мальвина? А где голубые волосы? А? Сказано ведь - «девочка с голубыми волосами... »
Мальва покраснела, побледнела, тряхнула гривой и умчалась на кухню.
Ей было хрен знает сколько лет - такие спеленькие, как персики, девушки всегда без возраста, хоть им шестнадцать, хоть двадцать три. Иван Абрамыч поинтересовался как-то, но Мальва проревела басом - «девяносто девять с половэээээной!» - скорчила рожу и захохотала, как гиена. Телом она тянула на двадцать с гаком, личиком - на школьный выпуск, а поведением - и того меньше, где-то между детским садом и первыми месячными.
Буквально через пару дней Иван Абрамыч не поверил своим глазам: вокруг Мальвиного персикового личика мерцала, как аура, голубая шевелюра, переливаясь всеми оттенками морских глубин.
- А так? - Мальва встала перед ним в «модельную» позу. - Так правильно?
- Ну ты даешь, - сказал Иван Иванович, когда смог говорить.
Густой, насыщенно-синий цвет оттенялся аквамариновыми и зеленоватыми прядями по краям. Все это играло и сияло, как утренняя волна. Иван Абрамыч, мягко говоря, не одобрял такие эксперименты, но он не мог не признать, что Мальва, и без того хорошенькая, стала чем-то вроде феи или какой-нибудь другой сказочной небывальщины.
Конечно, он не подал виду и высказался, как положено взрослому дяде: «а это смывается? нет? у тебя были такие волосы, Мальва... »
Конечно, она разобиделась и убежала; конечно, он чувствовал себя дураком, и на этот раз даже знал, почему.
Так и стала Мальвина настоящей Девочкой с Голубыми Волосами. Скоро всем стало казаться, что они так и растут у нее голубыми, от природы - тем более, что их цвет точно попал в тон ее синих, как море, глаз. Прошло время - и все привыкли к голубой голове, и было странно думать, что она могла быть другого цвета.
***
Первое время голубая голова непрерывно снилась Ивану Абрамычу. Тот перепортил все свои трусы, и пришлось устроить внеплановую стирку.
«Да что ж это», пилил себя Иван Абрамыч, «желторотое ведь чудо-юдо, бантики вместо мозгов... Опомнись, старик»
Как на грех, Мальва отчаянно лезла к нему. Настолько, что даже он не мог этого не заметить. Она все время путалась у него под ногами, искала поводы для визитов, а когда не находила - просто звонила в дверь. Иван Абрамыч открывал, и та стояла, молча глядя в пол.
- Ну что, Мальва? - задавал он обычный свой дурацкий вопрос. Мальва или продолжала молчать, или вздыхала, или убегала к себе.
Иван Абрамыч, спрятавший свои сны в глубокий тайник, не допускал ничего серьезного с ее стороны. «Переходный возраст», думал он, косясь на два пухлых шара, торчащих из Мальвиного тела. Ей не полагалось иметь такую грудь, но она имела ее, и это было фактом, смущавшим всех, кто ее видел.
Продлившись неделю, Мальвины атаки вдруг прекратились. Несколько раз Иван Абрамыч видел, как она картинно целуется с чернявым парнем. У того, как нарочно, был длинный нос. «Ну вот, все и сложилось», - думал Иван Абрамыч, - «Мальвина и Буратино». Его так и подмывало сказать ей про это, и он еле сдерживался.
Однажды, когда он уже отвык от ее визитов, Мальва снова позвонила в его дверь.
- Можно пройти? - спросила она.
Это был явный прогресс: раньше она всегда молчала.
- Входи, конечно.
Иван Абрамыч посторонился. Мальва вошла, закрыв за собой дверь.
- Иван Абрамыч, - начала она и запнулась. Открыла рот, чтобы продолжить. Не продолжила. Посмотрела в упор, сверкнув глазами. Зажмурилась... и рывком стащила с себя майку.
Под ней ничего не было.
- Мальва, ты чего? - крикнул Иван Абрамыч.
- А что? - хрипло спросила она и подошла к нему, покачивая сосками, рельефными, как клубнички. Каждый шаг стоил ей явных усилий.
- Мальва!... Ну посмотри: у тебя уши дымятся. Малиновые... - говорил ей Иван Абрамыч, не зная, зачем он это говорит. Наверно, он стыдил ее, но Мальве и без того было стыдно. Ей было так невозможно стыдно, что она вдруг завалилась назад, и Иван Абрамыч едва успел поймать ее.
- Блин, блин, блин, блин, блин, - твердил он, бегая вокруг лежащей Мальвы. - Нашатырь! - вспомнил Иван Абрамыч и кинулся к аптечке, опрокинув стул.
Оглушительно чихнув, Мальва очнулась.
- А... а... - начала она.
- Все будет хорошо, - бормотал Иван Абрамыч, дрожа от ее клубничек. - Ты была в обмороке. Ну кто ж так делает?... Все будет хорошо...
- А... а вы меня... пока я... ну...
- Что я тебя?..
- Ну... оприходовали?
Иван Абрамыч уставился на Мальву. Та - на него.
Сумасшедшие глаза буравили ему мозг, как синие лазеры.
- Мальва, ты что? - строго спросил он. - Ты что?! - орал он на нее. - Совсем шизанулась? Да? Оделась быстро, и иди проветрись! Мальва... - он взял тоном пониже, - ну... ну чего ты так? Ну что с тобой?
«Какой же я хреновый педагог», думал он про себя.
- А ничего, - Мальва встала, глядя ему в глаза. - Просто я хотела, чтоб вы меня трахнули. Чтоб вы меня выебли. Это чтоб Костику отомстить. Заебал он меня нахуй. И вы меня заебали. Чао!
Она напялила майку задом наперед и вышла, хлопнув дверью.
Иван Абрамыч глядел ей вслед, открыв рот. Никто никогда не слышал от Мальвы таких слов.
***
По зрелому размышлению он решился на Разговор. Вначале с Мальвой, потом, если не поможет, с родителями.
Но утром Мальва попала под машину.
Ничего серьезного - ушибы, ссадины, вывих, вправленный на месте, и много-много слез - так много, что глаза выцвели и стали стальными. Напуганная, исцарапанная Мальва выплакала из них всю синь. Ее перемазали зеленкой, впихнули в постель и под страхом репрессий велели не вылезать оттуда три дня.
Это было как раз в выходной. Иван Абрамыч следил, не придет ли к ней Костя, но никто не приходил.
Под вечер он решился. Мальва открыла ему, удивленная, понурая, как тень.
- Мальва, - сказал Иван Иванович, и вдруг обнял ее.
Она сразу прильнула к нему, ткнувшись в плечо.
- Я... - гудела она в него, как в глушитель. - Я...
- Что?
- Я... люблю... вас, - она заглянула Ивану Абрамычу в глаза, будто спрашивая - «да? правильно?»
- Ну вот, - говорил ей Иван Абрамыч, кивая головой, как идиот. У него так саднило в груди, что он казался себе не большим дядькой с бородой, а маленьким пацаненком, младше Мальвы. - Постой, а Костик?
- Костик - это просто так. Он донжуан, ну и вообще. Кроме того, я ведь должна научиться целоваться?
- Должна, - подтвердил Иван Абрамыч, скорчился от своей глупости, и, чтобы приглушить ее, прижал Мальву крепче к себе.
В него сразу ударил ток благодарного тела. Оно льнуло к нему так плотно, что Иван Иванович чувствовал его скорый, захлебывающийся пульс. Надо было что-то делать.
- Мальва, - Иван Абрамыч приподнял за подбородок насупленное, отчаянно розовое
Иван Абрамыч не думал, что так получится. Он пришел на вечеринку, которую устроили его новые соседи - Мироненки. Был в ударе, шутил. И сказал Мальве Мироненко, белокурой, невыносимо нежной и розовой девице, глазевшей на него весь вечер:
- Какая же ты Мальвина? А где голубые волосы? А? Сказано ведь - «девочка с голубыми волосами... »
Мальва покраснела, побледнела, тряхнула гривой и умчалась на кухню.
Ей было хрен знает сколько лет - такие спеленькие, как персики, девушки всегда без возраста, хоть им шестнадцать, хоть двадцать три. Иван Абрамыч поинтересовался как-то, но Мальва проревела басом - «девяносто девять с половэээээной!» - скорчила рожу и захохотала, как гиена. Телом она тянула на двадцать с гаком, личиком - на школьный выпуск, а поведением - и того меньше, где-то между детским садом и первыми месячными.
Буквально через пару дней Иван Абрамыч не поверил своим глазам: вокруг Мальвиного персикового личика мерцала, как аура, голубая шевелюра, переливаясь всеми оттенками морских глубин.
- А так? - Мальва встала перед ним в «модельную» позу. - Так правильно?
- Ну ты даешь, - сказал Иван Иванович, когда смог говорить.
Густой, насыщенно-синий цвет оттенялся аквамариновыми и зеленоватыми прядями по краям. Все это играло и сияло, как утренняя волна. Иван Абрамыч, мягко говоря, не одобрял такие эксперименты, но он не мог не признать, что Мальва, и без того хорошенькая, стала чем-то вроде феи или какой-нибудь другой сказочной небывальщины.
Конечно, он не подал виду и высказался, как положено взрослому дяде: «а это смывается? нет? у тебя были такие волосы, Мальва... »
Конечно, она разобиделась и убежала; конечно, он чувствовал себя дураком, и на этот раз даже знал, почему.
Так и стала Мальвина настоящей Девочкой с Голубыми Волосами. Скоро всем стало казаться, что они так и растут у нее голубыми, от природы - тем более, что их цвет точно попал в тон ее синих, как море, глаз. Прошло время - и все привыкли к голубой голове, и было странно думать, что она могла быть другого цвета.
***
Первое время голубая голова непрерывно снилась Ивану Абрамычу. Тот перепортил все свои трусы, и пришлось устроить внеплановую стирку.
«Да что ж это», пилил себя Иван Абрамыч, «желторотое ведь чудо-юдо, бантики вместо мозгов... Опомнись, старик»
Как на грех, Мальва отчаянно лезла к нему. Настолько, что даже он не мог этого не заметить. Она все время путалась у него под ногами, искала поводы для визитов, а когда не находила - просто звонила в дверь. Иван Абрамыч открывал, и та стояла, молча глядя в пол.
- Ну что, Мальва? - задавал он обычный свой дурацкий вопрос. Мальва или продолжала молчать, или вздыхала, или убегала к себе.
Иван Абрамыч, спрятавший свои сны в глубокий тайник, не допускал ничего серьезного с ее стороны. «Переходный возраст», думал он, косясь на два пухлых шара, торчащих из Мальвиного тела. Ей не полагалось иметь такую грудь, но она имела ее, и это было фактом, смущавшим всех, кто ее видел.
Продлившись неделю, Мальвины атаки вдруг прекратились. Несколько раз Иван Абрамыч видел, как она картинно целуется с чернявым парнем. У того, как нарочно, был длинный нос. «Ну вот, все и сложилось», - думал Иван Абрамыч, - «Мальвина и Буратино». Его так и подмывало сказать ей про это, и он еле сдерживался.
Однажды, когда он уже отвык от ее визитов, Мальва снова позвонила в его дверь.
- Можно пройти? - спросила она.
Это был явный прогресс: раньше она всегда молчала.
- Входи, конечно.
Иван Абрамыч посторонился. Мальва вошла, закрыв за собой дверь.
- Иван Абрамыч, - начала она и запнулась. Открыла рот, чтобы продолжить. Не продолжила. Посмотрела в упор, сверкнув глазами. Зажмурилась... и рывком стащила с себя майку.
Под ней ничего не было.
- Мальва, ты чего? - крикнул Иван Абрамыч.
- А что? - хрипло спросила она и подошла к нему, покачивая сосками, рельефными, как клубнички. Каждый шаг стоил ей явных усилий.
- Мальва!... Ну посмотри: у тебя уши дымятся. Малиновые... - говорил ей Иван Абрамыч, не зная, зачем он это говорит. Наверно, он стыдил ее, но Мальве и без того было стыдно. Ей было так невозможно стыдно, что она вдруг завалилась назад, и Иван Абрамыч едва успел поймать ее.
- Блин, блин, блин, блин, блин, - твердил он, бегая вокруг лежащей Мальвы. - Нашатырь! - вспомнил Иван Абрамыч и кинулся к аптечке, опрокинув стул.
Оглушительно чихнув, Мальва очнулась.
- А... а... - начала она.
- Все будет хорошо, - бормотал Иван Абрамыч, дрожа от ее клубничек. - Ты была в обмороке. Ну кто ж так делает?... Все будет хорошо...
- А... а вы меня... пока я... ну...
- Что я тебя?..
- Ну... оприходовали?
Иван Абрамыч уставился на Мальву. Та - на него.
Сумасшедшие глаза буравили ему мозг, как синие лазеры.
- Мальва, ты что? - строго спросил он. - Ты что?! - орал он на нее. - Совсем шизанулась? Да? Оделась быстро, и иди проветрись! Мальва... - он взял тоном пониже, - ну... ну чего ты так? Ну что с тобой?
«Какой же я хреновый педагог», думал он про себя.
- А ничего, - Мальва встала, глядя ему в глаза. - Просто я хотела, чтоб вы меня трахнули. Чтоб вы меня выебли. Это чтоб Костику отомстить. Заебал он меня нахуй. И вы меня заебали. Чао!
Она напялила майку задом наперед и вышла, хлопнув дверью.
Иван Абрамыч глядел ей вслед, открыв рот. Никто никогда не слышал от Мальвы таких слов.
***
По зрелому размышлению он решился на Разговор. Вначале с Мальвой, потом, если не поможет, с родителями.
Но утром Мальва попала под машину.
Ничего серьезного - ушибы, ссадины, вывих, вправленный на месте, и много-много слез - так много, что глаза выцвели и стали стальными. Напуганная, исцарапанная Мальва выплакала из них всю синь. Ее перемазали зеленкой, впихнули в постель и под страхом репрессий велели не вылезать оттуда три дня.
Это было как раз в выходной. Иван Абрамыч следил, не придет ли к ней Костя, но никто не приходил.
Под вечер он решился. Мальва открыла ему, удивленная, понурая, как тень.
- Мальва, - сказал Иван Иванович, и вдруг обнял ее.
Она сразу прильнула к нему, ткнувшись в плечо.
- Я... - гудела она в него, как в глушитель. - Я...
- Что?
- Я... люблю... вас, - она заглянула Ивану Абрамычу в глаза, будто спрашивая - «да? правильно?»
- Ну вот, - говорил ей Иван Абрамыч, кивая головой, как идиот. У него так саднило в груди, что он казался себе не большим дядькой с бородой, а маленьким пацаненком, младше Мальвы. - Постой, а Костик?
- Костик - это просто так. Он донжуан, ну и вообще. Кроме того, я ведь должна научиться целоваться?
- Должна, - подтвердил Иван Абрамыч, скорчился от своей глупости, и, чтобы приглушить ее, прижал Мальву крепче к себе.
В него сразу ударил ток благодарного тела. Оно льнуло к нему так плотно, что Иван Иванович чувствовал его скорый, захлебывающийся пульс. Надо было что-то делать.
- Мальва, - Иван Абрамыч приподнял за подбородок насупленное, отчаянно розовое