Новая жизнь. Даша Назарова. Часть 2
... На следующий день, выйдя из института и проходя мимо универсама, Даша Назарова почувствовала пристальное внимание к себе компанией выпивох.
— Эй, красавица, погодь! Давай к нам — оттопыримся! — вдруг крикнул ей какой-то мужик из этой разношерстной компании.
— С женой топырься, — буркнула девушка и пошла было дальше, но спустя пару секунд резко развернулась: оклинувший её схватил за плечо.
— Пошел на хуй! — выпалила Даша.
— Ты что, вафля, хамишь? — вдруг ухмыльнулся ханурик. — Неужели забыла своего первого мужика? Поласковей надо быть... — внутри Даши всё оборвалось. Да, перед ней стоял тот самый Степаныч. — Так что засунь свою гордость в задницу и пошли за мной.
Дашу Назарову словно парализовало. Она хотела послать давнишнего насильника подальше, закричать, но в результате лишь беспомощно открыла рот и посмотрела на Степаныча затравленным взглядом. Реакцию юной прелестницы Степаныч воспринял, как согласие, схватил её за руку и, не мешкая, поволок девушку за пивной ларек. За ларьком он вперился в неё тяжелым взглядом:
— Ну, что, вафля, рада встрече?
— Я лучше пойду, — Даша попыталась вырваться...
— Стоять! Чё ломашься, как целка? Чай не девочка уже! Хочешь небось медку? Сейчас девонька мне отсосешь, как ты умеешь — живоглотка ты знатная, а потом пойдешь дальше. Не гоже заставлять своего первого стояком мучаться! Становись на колени... Вот... А теперь лови шампур... О...
Даша Назарова словно под гипнозом опустилась на колени перед забулдыгой, открыла рот, и его член скользнул внутрь...
... — Давай, давай... Ох... Удачно я тебя встретил... Старайся, вафля, старайся... Дайка я тебе дойки помацаю — и тебе хорошо, и мне развлекуха... Без лифчика ходишь, шалава?... Ох, бля... А теперь за щёку закладывай... Счас за другую... Красава...
... — Степаныч, ну где ты там шаришься, — внезапно из-за угла возник взъерошенный собутыльник Степаныча — худощавый дедок в спортивном костюме, — во, бля, Степаныч! — он ошарашенно уставился на открывшуюся картину.
— Чего стушевался, Колян? Я ж говорил — знакомую встретил!
— Бля, Степаныч, я думал ты гонишь, а тут вон оно как...
— Запомни, Колян, я гоном не занимаюсь — вишь, как она рада меня приласкать — не оторвать просто... Ах, ты бля... Ох...
... — Степаныч, подгони мне свою солистку — в накладе не останусь, — взялся клянчить Колян.
— Ну накой она тебе? Что ты с ней делать будешь — вату что ли по ушам катать станешь — болт-то всеодно не стоит! — заржал Степаныч.
— Зажал? — насупился Колян, жадно глядя на снующую между ног собутыльника девичью головку.
— Я корешам ни когда не жму. Слышь, мартышка, мой корифей тебя захотел — уважишь? — Девушка беспомощно взглянула снизу вверх на своего «кавалера». — Уважит! Счас я с ней закончу — забирай! Слышь, лярва, шевелись, тебе ещё работа привалила... Ох, ты... Аж по самый корень... У бля... Ох... Глотай-глотай, девонька... Может и зря опустили мы тебя с Петрухой тогда — ну значит доля твоя такая! Давай, Колян! Смелей, не укусит...
Колян подошел к стоящей на коленях Даше и ткнул своим членом ей в лицо. Девушка не успела среагировать, и член с размаху удалил ей в глаз, размазывая тушь.
— Ртом лови! — засмеялся Степаныч. — Ах, ты лярва — заигрываешь что ли?...
Даша открыла губы, и полувялый член Коляна радостно устремился во влажную глубину рта...
... — Ну что, Колян, хороша девка? — спустя какое-то время вопрошал Степаныч.
— Ох, и хороша!... Давай, давай девонька!... А она что у тебя — арфистка, или ещё чего умеет?
— Ты меня подъебать решил? Девка после Степаныча умеет всё. Ларец ей сам откупорил пару месяцев назад. Слойку с Петрухой ей оформили — я её на кожаный клык посадил. А на корме целку Петруха сбил, там вообще цирк был. Когда Петруха ей резьбу нарезал, так она серанула чуток — наверно от усердия — болт Петрухе изгадила. Он на клык ей закинул, так не поверишь — всё гавно с Петрухинова конца сожрала! Не видел бы — не поверил, что эта сопля такая строчка!
— Бля, Степаныч, умеешь ты однако красючкам их место указывать! Слышь, Степаныч, давай-ка я её жопу попробую, а то когда ещё представится?
— Не, Колян, хватит. Не видишь что ли девочка устала — ты ж ей рот уже полчаса мусолишь. Ещё чего доброго в обморок ебнется — ты откачивать будешь? А ты, вафельница, старайся: Колян своих живчиков тебе в рот сольет и свободна!
— Ох, бля, как сосет... Ух, давай, детонька... Ох... Нааа... — заверещал Колян обстреливая своей спермой мозг Даши Назаровой.
... — Ну, девонька, уважила! — Колян, заправляя в штаны хозяйство, отошел за спину Степанычу.
— Ну что, свободна, как сопля в полете, — обратился Степаныч к Даше, по прежнему стоящей на коленях, — только адресок черкни, а то вдруг опять заскучаю...
— Степаныч, валим, патруль сюда идет — ну его нафиг... — вдруг горячо зашипел Колян...
... Прошла неделя.
— Назарова, после занятий подойди ко мне — дело есть! — встретила Дашу баба Маня.
... — Дело у меня к тебе, девонька. К Макарычу брат приехал из деревни. Ну мы посидели междусобойчиком, а он возьми да и пожалуйся: говорит жена, как померла — бабы не видел, а померла она уж почитай, как с лет пять. Так ты уважь его, детонька! Годков ему то уж за шестьдесят, может что и не получится, так ты оденься по-особому...
... — Ну иди ко мне, пионерка! — приветствовал девушку в школьном переднике, гольфах и бантах, худощавый дедок. — Не поверишь, сколько жил — всегда хотел школьницу в переднике загнуть, да так отпердолить, чтоб её бантики-заколочки нафиг улетели. Думал, что не сложится, а вон оно, как вышло... Ох, и умница — сразу без трусов ко мне? Это правильно, тебе они точно не понадобятся, а вот школьную форму оставь, — остановил Дашу Назарову дед, заметив, что она потянулась к застежке на переднике, — весь смак в твоей одежке. Видишь, как мой черенок тебя приветствует? Давай-ка на коленки и соси...
... — Ох, ну ты и сосешь, сопля... У нас в деревне бабы в рот не берут — брезгуют, да и жена ни когда не сосала... Ох, хорошо... А вы городские шалавы только для этого и сподручны, чтобы хуи сосать... Ах, ты... Наверное мамка научила? Тоже наверное у всех отсасывает?... Ух... Отвечай!...
— Нет, не мама, — пробормотала девушка выпустив изо рта член...
— Не ври, — вцепился в два банта на голове «школьницы» брат Макарыча, — сосет небось лярва? Ну?
— Да, сосет, — сквозь зубы процедила Даша, опасаясь, чтобы дед не вырвал её «хвостики».
— Так я ж и говорю, мамка дочку и научила отсасывать... Давай, обратно в рот и соси... Ых... Хорошо мамка научила... Ах...
... А теперь давай-ка становись раком — хорошо постаралась, видишь как стоит? Сейчас тебя ебать буду!... Ну и жопа... Чего тощая такая? Ты, девка, голодная что ль ходишь? Ну сегодня я тебя накормлю, — дед ехидно засмеялся.
... — Ух, девка, ебать и ебать тебя надо... Лови... Ух... — бормотал брат Макарыча, монотонно долбя девушку, вцепившись ей в бедра.
— Ох... ай... а... а... а... а... — стонала Даша. Поначалу она старалась молчать, но прошла минута, две,
— Эй, красавица, погодь! Давай к нам — оттопыримся! — вдруг крикнул ей какой-то мужик из этой разношерстной компании.
— С женой топырься, — буркнула девушка и пошла было дальше, но спустя пару секунд резко развернулась: оклинувший её схватил за плечо.
— Пошел на хуй! — выпалила Даша.
— Ты что, вафля, хамишь? — вдруг ухмыльнулся ханурик. — Неужели забыла своего первого мужика? Поласковей надо быть... — внутри Даши всё оборвалось. Да, перед ней стоял тот самый Степаныч. — Так что засунь свою гордость в задницу и пошли за мной.
Дашу Назарову словно парализовало. Она хотела послать давнишнего насильника подальше, закричать, но в результате лишь беспомощно открыла рот и посмотрела на Степаныча затравленным взглядом. Реакцию юной прелестницы Степаныч воспринял, как согласие, схватил её за руку и, не мешкая, поволок девушку за пивной ларек. За ларьком он вперился в неё тяжелым взглядом:
— Ну, что, вафля, рада встрече?
— Я лучше пойду, — Даша попыталась вырваться...
— Стоять! Чё ломашься, как целка? Чай не девочка уже! Хочешь небось медку? Сейчас девонька мне отсосешь, как ты умеешь — живоглотка ты знатная, а потом пойдешь дальше. Не гоже заставлять своего первого стояком мучаться! Становись на колени... Вот... А теперь лови шампур... О...
Даша Назарова словно под гипнозом опустилась на колени перед забулдыгой, открыла рот, и его член скользнул внутрь...
... — Давай, давай... Ох... Удачно я тебя встретил... Старайся, вафля, старайся... Дайка я тебе дойки помацаю — и тебе хорошо, и мне развлекуха... Без лифчика ходишь, шалава?... Ох, бля... А теперь за щёку закладывай... Счас за другую... Красава...
... — Степаныч, ну где ты там шаришься, — внезапно из-за угла возник взъерошенный собутыльник Степаныча — худощавый дедок в спортивном костюме, — во, бля, Степаныч! — он ошарашенно уставился на открывшуюся картину.
— Чего стушевался, Колян? Я ж говорил — знакомую встретил!
— Бля, Степаныч, я думал ты гонишь, а тут вон оно как...
— Запомни, Колян, я гоном не занимаюсь — вишь, как она рада меня приласкать — не оторвать просто... Ах, ты бля... Ох...
... — Степаныч, подгони мне свою солистку — в накладе не останусь, — взялся клянчить Колян.
— Ну накой она тебе? Что ты с ней делать будешь — вату что ли по ушам катать станешь — болт-то всеодно не стоит! — заржал Степаныч.
— Зажал? — насупился Колян, жадно глядя на снующую между ног собутыльника девичью головку.
— Я корешам ни когда не жму. Слышь, мартышка, мой корифей тебя захотел — уважишь? — Девушка беспомощно взглянула снизу вверх на своего «кавалера». — Уважит! Счас я с ней закончу — забирай! Слышь, лярва, шевелись, тебе ещё работа привалила... Ох, ты... Аж по самый корень... У бля... Ох... Глотай-глотай, девонька... Может и зря опустили мы тебя с Петрухой тогда — ну значит доля твоя такая! Давай, Колян! Смелей, не укусит...
Колян подошел к стоящей на коленях Даше и ткнул своим членом ей в лицо. Девушка не успела среагировать, и член с размаху удалил ей в глаз, размазывая тушь.
— Ртом лови! — засмеялся Степаныч. — Ах, ты лярва — заигрываешь что ли?...
Даша открыла губы, и полувялый член Коляна радостно устремился во влажную глубину рта...
... — Ну что, Колян, хороша девка? — спустя какое-то время вопрошал Степаныч.
— Ох, и хороша!... Давай, давай девонька!... А она что у тебя — арфистка, или ещё чего умеет?
— Ты меня подъебать решил? Девка после Степаныча умеет всё. Ларец ей сам откупорил пару месяцев назад. Слойку с Петрухой ей оформили — я её на кожаный клык посадил. А на корме целку Петруха сбил, там вообще цирк был. Когда Петруха ей резьбу нарезал, так она серанула чуток — наверно от усердия — болт Петрухе изгадила. Он на клык ей закинул, так не поверишь — всё гавно с Петрухинова конца сожрала! Не видел бы — не поверил, что эта сопля такая строчка!
— Бля, Степаныч, умеешь ты однако красючкам их место указывать! Слышь, Степаныч, давай-ка я её жопу попробую, а то когда ещё представится?
— Не, Колян, хватит. Не видишь что ли девочка устала — ты ж ей рот уже полчаса мусолишь. Ещё чего доброго в обморок ебнется — ты откачивать будешь? А ты, вафельница, старайся: Колян своих живчиков тебе в рот сольет и свободна!
— Ох, бля, как сосет... Ух, давай, детонька... Ох... Нааа... — заверещал Колян обстреливая своей спермой мозг Даши Назаровой.
... — Ну, девонька, уважила! — Колян, заправляя в штаны хозяйство, отошел за спину Степанычу.
— Ну что, свободна, как сопля в полете, — обратился Степаныч к Даше, по прежнему стоящей на коленях, — только адресок черкни, а то вдруг опять заскучаю...
— Степаныч, валим, патруль сюда идет — ну его нафиг... — вдруг горячо зашипел Колян...
... Прошла неделя.
— Назарова, после занятий подойди ко мне — дело есть! — встретила Дашу баба Маня.
... — Дело у меня к тебе, девонька. К Макарычу брат приехал из деревни. Ну мы посидели междусобойчиком, а он возьми да и пожалуйся: говорит жена, как померла — бабы не видел, а померла она уж почитай, как с лет пять. Так ты уважь его, детонька! Годков ему то уж за шестьдесят, может что и не получится, так ты оденься по-особому...
... — Ну иди ко мне, пионерка! — приветствовал девушку в школьном переднике, гольфах и бантах, худощавый дедок. — Не поверишь, сколько жил — всегда хотел школьницу в переднике загнуть, да так отпердолить, чтоб её бантики-заколочки нафиг улетели. Думал, что не сложится, а вон оно, как вышло... Ох, и умница — сразу без трусов ко мне? Это правильно, тебе они точно не понадобятся, а вот школьную форму оставь, — остановил Дашу Назарову дед, заметив, что она потянулась к застежке на переднике, — весь смак в твоей одежке. Видишь, как мой черенок тебя приветствует? Давай-ка на коленки и соси...
... — Ох, ну ты и сосешь, сопля... У нас в деревне бабы в рот не берут — брезгуют, да и жена ни когда не сосала... Ох, хорошо... А вы городские шалавы только для этого и сподручны, чтобы хуи сосать... Ах, ты... Наверное мамка научила? Тоже наверное у всех отсасывает?... Ух... Отвечай!...
— Нет, не мама, — пробормотала девушка выпустив изо рта член...
— Не ври, — вцепился в два банта на голове «школьницы» брат Макарыча, — сосет небось лярва? Ну?
— Да, сосет, — сквозь зубы процедила Даша, опасаясь, чтобы дед не вырвал её «хвостики».
— Так я ж и говорю, мамка дочку и научила отсасывать... Давай, обратно в рот и соси... Ых... Хорошо мамка научила... Ах...
... А теперь давай-ка становись раком — хорошо постаралась, видишь как стоит? Сейчас тебя ебать буду!... Ну и жопа... Чего тощая такая? Ты, девка, голодная что ль ходишь? Ну сегодня я тебя накормлю, — дед ехидно засмеялся.
... — Ух, девка, ебать и ебать тебя надо... Лови... Ух... — бормотал брат Макарыча, монотонно долбя девушку, вцепившись ей в бедра.
— Ох... ай... а... а... а... а... — стонала Даша. Поначалу она старалась молчать, но прошла минута, две,