Захват Виктории. День первый.
— она должна отучиться от привычки «доверять своим инстинктам». Программа обучения будет состоять из применения силы, чтобы заставить ее заниматься половыми актами, большинство из которых, он был уверен, будут для неё унизительными. Когда она начнет сотрудничать, она будет вознаграждена, а сильные физические и психологические наказания будут применяться лишь для наказания за неприемлемое поведение. Если она, как все, Вики очень быстро начнет принимать манеру сексуального поведения для мужчин. После того, как она примет эту манеру, уровень сексуального унижения будут постоянно пересматриваться в сторону повышения. В то время, как физическое принуждение также важно, все же первенствовать будет психическое принуждение, для чего будет использоваться ее же семья (угроза физической расправы членов семьи, если она будет отказываться от сотрудничества, убедит Викторию отказаться от неё, и через беседы, тонко высмеивать эту лояльность к семье, как нечто старомодное и, возможно, даже неправомерное при данных обстоятельствах).
Наконец, он покажет ей насколько она сексуально противоречивая индивидуальность. Он использует это, чтобы подорвать защиту Виктории и ее консервативных сексуальных ценностей, чтобы как можно больше раскрепостить. Это позволит Виктории в конечном счете принять более охотно различное поведение, требуемое от неё. Все модели перепрограммирования, через которые прошли его женщины, оказывали очень мощное воздействие. Даже если они были образованы и прекрасно представляли, что с ними проделывали, было невозможно для них бороться с ним. И когда им показывали всё, что с ними сделали, их реакция была однозначна — слезы принятия их судьбы. В конечном счете, он хотел в Виктории создать как женщину, которая была бы пристрастной к покорности в сексе, так и ту, которая была бы полностью невзыскательной в своем поведении по любому требованию того, у кого над ней будет власть. Если ему повезет, она будет всем тем, что он хочет. И у него не было никаких оснований думать, что он потерпит неудачу, особенно после стольких побед в прошлом.
Боссман всегда оставлял за собой опробовать жертву. Он начал танец, который закончится полным её порабощением, словами — Не думаю, что ты мне нравишься, как и то, на чем держатся твои устои. Ты — белая, с самоуверенной гордостью, и к тому же с юга. Мы наблюдали за тобой пару недель. И вполне очевидно, что черные тебя не интересуют. Забавно.
Она смотрела на него с кровати, как мышь на кота. Он снял свою майку и сложил её. Затем начал снимать брюки.
— Забавно то, что я набрал команду из четырех человек, таких же как я. Мы тебя сломаем и натренируем выполнять те вещи, которые ты старалась избегать в своей жизни.
Он сложил брюки и положил их поверх майки. Он встал прямо спиной к ней. Он был высоким, а тело было, как у буйвола.
— Подумай о своей матери и тетушке. И лучше для тебя быть послушной, иначе они займут твое место. К слову, твоя тетушка вполне даже ничего такая штучка. Надеюсь ты сделаешь какую-нибудь глупость.
С этими словами он повернулся ко мне лицом. Я тут же заметила его и в отчаянии попыталась вырваться из своих оков. Он был большим. 23—25 сантиметровый член с красной головкой смотрел на меня. Его ствол и мошонка были более темного цвета, а пенис выступал, словно флагшток, который суживался от головки к основанию.
Я до этого спала лишь с одним человеком, а потому понятия не имела, как этот монстр войдет в меня, не порвав. Я отчаянно металась в своих путах, пока он подходил ко мне, с ужасом понимая свою уязвимость. Он тихо встал передо мною, давая полностью его рассмотреть. Затем медленно опустился между моих связанных ножек, опуская весь свой вес на меня. Он был очень тяжелым, и мне стало затруднительно дышать. Страх клаустрофобии затопил мое сознание, я почувствовала тошноту и как подступила рвота, что еще больше испугало из-за кляпа во рту. «О, Боже, нет... », — вертелось в моей голове.
Я мотала головой в сторону, как вдруг почувствовала, что он переместился на моем животе и бедрах, приспосабливаясь к более удобному положению на мне. Я попыталась двинуться, чтобы затруднить его поиски, когда внезапно он двинул бедрами. Однако мое влагалище было сухо и мои губы, слепились друг с другом; он резко остановился, сумев вставить лишь головку члена в мою киску с первой попытки. Я была неопытным в плане секса подростком, а потому это вторжение для меня было, словно грузовик въехал в меня. Я верещала. Было такое чувство, что он разрывает меня на части, но я ничего не могла с этим поделать. Я дернулась, чувствуя как губы влагалища неимоверно расходятся. Я в отчаянии пыталась свести ноги, но привязанные лодыжки не давали мне это сделать. Мышцы с внутренней стороны мои бедер натянулись, но мои колени лишь немного сдвинулись, нисколько не уменьшая мою доступность. Это был кошмар!
Её крики были громче, чем ему хотелось бы, так что он схватил её волосы и потянул, отклонив голову, чтобы иметь возможность добраться до лямок кляпа и затянуть их потуже. Его следующий толчок в удовольствие для него погрузил член на 10 сантиметров вглубь в лоно Виктории. Её киска немного увлажнилась, и он понял, что сможет погрузить член до основания на следующем толчке. Он взглянул на её лицо — шок, читаемый на нем, явно показал, как абсолютно рациональная мысль полетела в голове этой красотки, благодаря циничной манипуляции ее сознания вкупе с его брутальным мужским подавлением её воли.
Я смотрела в потолок за его правым плечом размытыми слезами глазами. Бог видел, как я боролась, но даже если б мне хватало воздуха, я бы все равно не смогла бы его сбросить с себя. После первых двух толчков я осознала, что он возьмет меня, как захочет. Даже не входя в меня полностью, его член был огромен, и просто переполнял меня. Мне было стыдно за свою беспомощность, и к своему ужасу никак не могла его остановить. Он полностью контролировал мое насилие. С его третьим толчком он вошел в меня полностью. Мои глаза чуть не вылезли из орбит, казалось, будто головка его члена достает до горла. Я взвыла от боли. Удивительно, но моя попка болела также как и киска, словно была растянута больше пределов. Боже, помоги мне, почему это происходит со мной? Почему я, о Боже? Почему я? Его член погружался в меня полностью до основания, и мне казалось, будто во мне орудует бревно. С каждым его движением я инстинктивно пыталась прижать колени к груди, чтобы защитить себя, но могла лишь беспомощно барахтаться в своих путах.
Он стал совершать длинные, медленные глубоки толчки в её тело. С каждым толчком его яйца шлепались об её попку. Но тепло её влагалища его будоражило больше. Оно туго обхватывало его член, и он знал, что с каждым толчком он заполняет её полностью. Она глухо стонала. Это было всегда лучшей частью — иметь возможность контролировать красивую, дикую женщину, и знать, что можешь сделать с ней что угодно и как угодно. Она была его, и он собирался приручить ее тем способом, который он знал лучше всего.
Весь мой мир сосредоточился на тех ощущениях,
Наконец, он покажет ей насколько она сексуально противоречивая индивидуальность. Он использует это, чтобы подорвать защиту Виктории и ее консервативных сексуальных ценностей, чтобы как можно больше раскрепостить. Это позволит Виктории в конечном счете принять более охотно различное поведение, требуемое от неё. Все модели перепрограммирования, через которые прошли его женщины, оказывали очень мощное воздействие. Даже если они были образованы и прекрасно представляли, что с ними проделывали, было невозможно для них бороться с ним. И когда им показывали всё, что с ними сделали, их реакция была однозначна — слезы принятия их судьбы. В конечном счете, он хотел в Виктории создать как женщину, которая была бы пристрастной к покорности в сексе, так и ту, которая была бы полностью невзыскательной в своем поведении по любому требованию того, у кого над ней будет власть. Если ему повезет, она будет всем тем, что он хочет. И у него не было никаких оснований думать, что он потерпит неудачу, особенно после стольких побед в прошлом.
Боссман всегда оставлял за собой опробовать жертву. Он начал танец, который закончится полным её порабощением, словами — Не думаю, что ты мне нравишься, как и то, на чем держатся твои устои. Ты — белая, с самоуверенной гордостью, и к тому же с юга. Мы наблюдали за тобой пару недель. И вполне очевидно, что черные тебя не интересуют. Забавно.
Она смотрела на него с кровати, как мышь на кота. Он снял свою майку и сложил её. Затем начал снимать брюки.
— Забавно то, что я набрал команду из четырех человек, таких же как я. Мы тебя сломаем и натренируем выполнять те вещи, которые ты старалась избегать в своей жизни.
Он сложил брюки и положил их поверх майки. Он встал прямо спиной к ней. Он был высоким, а тело было, как у буйвола.
— Подумай о своей матери и тетушке. И лучше для тебя быть послушной, иначе они займут твое место. К слову, твоя тетушка вполне даже ничего такая штучка. Надеюсь ты сделаешь какую-нибудь глупость.
С этими словами он повернулся ко мне лицом. Я тут же заметила его и в отчаянии попыталась вырваться из своих оков. Он был большим. 23—25 сантиметровый член с красной головкой смотрел на меня. Его ствол и мошонка были более темного цвета, а пенис выступал, словно флагшток, который суживался от головки к основанию.
Я до этого спала лишь с одним человеком, а потому понятия не имела, как этот монстр войдет в меня, не порвав. Я отчаянно металась в своих путах, пока он подходил ко мне, с ужасом понимая свою уязвимость. Он тихо встал передо мною, давая полностью его рассмотреть. Затем медленно опустился между моих связанных ножек, опуская весь свой вес на меня. Он был очень тяжелым, и мне стало затруднительно дышать. Страх клаустрофобии затопил мое сознание, я почувствовала тошноту и как подступила рвота, что еще больше испугало из-за кляпа во рту. «О, Боже, нет... », — вертелось в моей голове.
Я мотала головой в сторону, как вдруг почувствовала, что он переместился на моем животе и бедрах, приспосабливаясь к более удобному положению на мне. Я попыталась двинуться, чтобы затруднить его поиски, когда внезапно он двинул бедрами. Однако мое влагалище было сухо и мои губы, слепились друг с другом; он резко остановился, сумев вставить лишь головку члена в мою киску с первой попытки. Я была неопытным в плане секса подростком, а потому это вторжение для меня было, словно грузовик въехал в меня. Я верещала. Было такое чувство, что он разрывает меня на части, но я ничего не могла с этим поделать. Я дернулась, чувствуя как губы влагалища неимоверно расходятся. Я в отчаянии пыталась свести ноги, но привязанные лодыжки не давали мне это сделать. Мышцы с внутренней стороны мои бедер натянулись, но мои колени лишь немного сдвинулись, нисколько не уменьшая мою доступность. Это был кошмар!
Её крики были громче, чем ему хотелось бы, так что он схватил её волосы и потянул, отклонив голову, чтобы иметь возможность добраться до лямок кляпа и затянуть их потуже. Его следующий толчок в удовольствие для него погрузил член на 10 сантиметров вглубь в лоно Виктории. Её киска немного увлажнилась, и он понял, что сможет погрузить член до основания на следующем толчке. Он взглянул на её лицо — шок, читаемый на нем, явно показал, как абсолютно рациональная мысль полетела в голове этой красотки, благодаря циничной манипуляции ее сознания вкупе с его брутальным мужским подавлением её воли.
Я смотрела в потолок за его правым плечом размытыми слезами глазами. Бог видел, как я боролась, но даже если б мне хватало воздуха, я бы все равно не смогла бы его сбросить с себя. После первых двух толчков я осознала, что он возьмет меня, как захочет. Даже не входя в меня полностью, его член был огромен, и просто переполнял меня. Мне было стыдно за свою беспомощность, и к своему ужасу никак не могла его остановить. Он полностью контролировал мое насилие. С его третьим толчком он вошел в меня полностью. Мои глаза чуть не вылезли из орбит, казалось, будто головка его члена достает до горла. Я взвыла от боли. Удивительно, но моя попка болела также как и киска, словно была растянута больше пределов. Боже, помоги мне, почему это происходит со мной? Почему я, о Боже? Почему я? Его член погружался в меня полностью до основания, и мне казалось, будто во мне орудует бревно. С каждым его движением я инстинктивно пыталась прижать колени к груди, чтобы защитить себя, но могла лишь беспомощно барахтаться в своих путах.
Он стал совершать длинные, медленные глубоки толчки в её тело. С каждым толчком его яйца шлепались об её попку. Но тепло её влагалища его будоражило больше. Оно туго обхватывало его член, и он знал, что с каждым толчком он заполняет её полностью. Она глухо стонала. Это было всегда лучшей частью — иметь возможность контролировать красивую, дикую женщину, и знать, что можешь сделать с ней что угодно и как угодно. Она была его, и он собирался приручить ее тем способом, который он знал лучше всего.
Весь мой мир сосредоточился на тех ощущениях,