Захват Виктории. День третий
её реакция их разочаровала, поэтому «Элвис» переключил тумблер на максимальную скорость.
После нескольких минут на максимальной скорости моя киска горела, словно меня трахали дилдо, обернутым наждачной бумагой. Я попыталась слезть со стержня, но естественно, ничего не вышло. Он продолжал и продолжал меня трахать.
После тестирования трах-бота на максимальной скорости, и увидев нужную им реакцию, парни несколько заскучали и, переключив на низкую скорость, ушли, оставив Викторию один на один с машиной.
Мой мир сконцентрировался на моей киске и резиновой члене, который насиловал меня. Всё просто — это была пытка. Я понимала, что они меня за что-то наказывают, но никак не понимала за что. В конце концов, я лежала и тихо плакала, а машина всё продолжала работать. О, как я хотела, чтобы она остановилась. Мне казалось, что прошли уже часы с момента их ухода, хотя всего лишь полчаса. «Нос Дога» и «Элвис» вернулись вниз. Взглянув на мое лицо в агонии, «Нос Дога» подошел и выключил прибор. К моему несчастью он отключил, когда дилдо был полностью во мне. Хватая воздух через ноздри, я лежала на кровати в тишине. «Элвис» снял тормоз и откатил столик от кровати. Два парня отвязали перекладину от кровати, и словно кусок мяса, перекатили меня, отвязав мои кисти от неё. Парни медленно отвязали мои ноги от металлической планки и вытянули их вдоль. Я почувствовала себя столетней старухой. Всё тело болело, а больше всего в промежности. Я лежала там без каких-либо мыслей в голове. В голове у меня было пусто. И ничто не могло заставить меня пошевелиться, даже под угрозой смерти. После того, как я побывала в руках «команды захвата», не было никакой меня.
Последним наказанием для Виктории команда решила будет шибари — японский бондаж. Они поместили её в сложную позицию с множеством веревок, одни из которых походили над грудью Виктории, другие по её бицепсам. Еще один набор пролегал под грудью, а третий по животу. Все они встречались в одном узле с левой стороны её руки и вели дальше к спине. Пока она лежала на правой стороне, «Элвис» протянул деревянную палку сквозь узел веревок на левой руке до вершины правой ноги так, что её левый локоть был привязан к палке. Её левую ногу подняли и привязали лодыжку к палке, и выходило, что палка была теперь между её ног. В завершение множество веревок привязали левую ногу чуть выше колена к палке, кисти привязали к лодыжкам, и тело оказалось притянутым к палке в двух точках — у левого локтя и у левого колена.
Я глупо озиралась по сторонам, не веря своей удаче — парни обездвижили меня на кровати, где я могла, наконец-то, уснуть. Но, то ли они прочитали мои мысли, то ли ещё по каким-то причинам, но двое парней взялись за палку, к которой я была привязана, и перенесли её в угол в специальные пазы для неё. Весь мой вес пришелся на мой локоть и колено с небольшой поддержкой посредством пут, проходящих по груди. Моё тело выгнулось от палки в сторону, куда меня тянула гравитация, тогда как мышцы шеи скрутил мышечный спазм, поскольку голова прижималась к деревянной перекладине. Тут же коленные и локтевые суставы неимоверно вывихнулись. Мои силы мгновенно исчерпались, и я начала пыхтеть, словно бегун на длинные дистанции.
«Четвертый» склонился и посмотрел на меня широко открытыми глазами. Другой, вроде «Третий», сказал, что я могу кричать, мол, его это возбуждает. Они посмеялись и продолжали глядеть на мою агонию.
Несмотря на то, что мои ноги были широко раздвинуты, давая вид на мою развернутую вагину, этот вид их не возбуждал. Эта пытка, как и пытка с трах-ботом, предназначалась лишь для того, чтобы сломать меня полностью и подавить остатки огня, что еще горел во мне. И это сработало. Во мне не осталось ничего, что могло позволить бороться. Я бы с радостью позволила им, что угодно, лишь бы прекратить это истязательство. Буду тем, чего они хотят, скажу то, что они хотят, буду вести так, как они пожелают. Я провела уже больше часа на этой палке, когда они вернулись. Я тихо плакала, как и ночь до этого, как и пару ночей назад. Они сняли палку с пазов и грубо бросили меня на кровать. Как только я приземлилась, мое плечо с локтем, как и колено, почему-то стали болеть ещё больше. Я стала кататься, чтобы хоть как-то унять боль. Поэтому Носу Дога пришлось отхлестать меня по щекам и грудям, чтобы я успокоилась и лежала тихо. Я лежала на кровати, мои руки освободили, и я могла ими свободно двигать, но они отекли. Казалось, что вывихнуты оба плеча, а в левом плече и локте пульсировала боль. Насчет колена, было чувство, что порвались связки. Мой пах и промежность болели, но боль притупилась, словно мой разум блокировал воспоминания от истязания прошедших дней. Наконец, «Элвис» оставил меня одну, приковав мои руки к кровати. Я ненавидела свой кляп, как и анальную пробку, и даже могла постараться их выпихнуть, но теперь не видела причин это делать — они победили. Я провалилась в глубокий сон.
Были сумерки, когда я проснулась. Боссман сидел рядом, медленно поглаживая мои плечи и предплечья. Он расковал мою левую кисть, и хотя его прикосновения всё ещё вызывали болезненные ощущения, я смогла немного расслабиться. Даже за эту маленькую доброту я была ему благодарна. Видя, что я проснулась, он вынул кляп у меня со рта.
— Хочешь воды? — спросил он.
Когда она кивнула, и он помог ей приподняться. Поднес стакан воды и вставил соломинку ей в рот. Её лицо выражало удовольствие от поглощения холодной жидкости, и он мог сказать, что ей полегчало. Он пристально на ней посмотрел и спросил, стоит ли им продолжать.
— Боже прошу, не надо больше, — ответила я. Мои глаза умоляли его спасти меня от предстоящей боли. Хоть я и была спросонья, я уже знала ответ — я буду оказывать содействие, чтобы остановить боль, мне нужно оказывать содействие, чтобы ублажать их.
Он продолжать поглаживать её по плечу.
— Рабыня, ты, наконец, поняла, что я тебе говорил? Мы будем делать, что хотим, и не остановимся, пока не услышим, что хотим услышать. Итак, скажи мне, кто ты.
Я покраснела и отвернула голову. Прежде, чем ответить, я облизала губы. И вдруг меня пронзила мысль, о чем мне ещё хотелось бы побеспокоиться, прежде чем начать новую жизнь.
Я тихо спросила его:
— А моя семья? Если вы обещаете оставить её в покое... я сделаю всё, что вы просите.
Он глубоко вздохнул и сел на краю кровати. Он глядел на неё с минуту, не говоря ни слова. Его мысли завертелись об этой дерзости и наглости. И в то же время о психологических и физических возможностях, которые ему открываются с помощью этого рычага воздействия на неё.
С бесстрастным лицом он, наконец, кивнул и сказал:
— Обещаю.
Он и не собирался ничего делать с её семьей, так что его обещание ничего не значило для него, но, в то же время, открывало новые возможности манипулирования её сознанием. Скоро, очень скоро она узнает, что та сделка, что она совершила в обмен на своё тело, это была сделка с дьяволом.
— Итак, — он потребовал снова. — Кто ты?
Срывающимся голосом я прошептала:
— Я рабыня.
— Громче,
После нескольких минут на максимальной скорости моя киска горела, словно меня трахали дилдо, обернутым наждачной бумагой. Я попыталась слезть со стержня, но естественно, ничего не вышло. Он продолжал и продолжал меня трахать.
После тестирования трах-бота на максимальной скорости, и увидев нужную им реакцию, парни несколько заскучали и, переключив на низкую скорость, ушли, оставив Викторию один на один с машиной.
Мой мир сконцентрировался на моей киске и резиновой члене, который насиловал меня. Всё просто — это была пытка. Я понимала, что они меня за что-то наказывают, но никак не понимала за что. В конце концов, я лежала и тихо плакала, а машина всё продолжала работать. О, как я хотела, чтобы она остановилась. Мне казалось, что прошли уже часы с момента их ухода, хотя всего лишь полчаса. «Нос Дога» и «Элвис» вернулись вниз. Взглянув на мое лицо в агонии, «Нос Дога» подошел и выключил прибор. К моему несчастью он отключил, когда дилдо был полностью во мне. Хватая воздух через ноздри, я лежала на кровати в тишине. «Элвис» снял тормоз и откатил столик от кровати. Два парня отвязали перекладину от кровати, и словно кусок мяса, перекатили меня, отвязав мои кисти от неё. Парни медленно отвязали мои ноги от металлической планки и вытянули их вдоль. Я почувствовала себя столетней старухой. Всё тело болело, а больше всего в промежности. Я лежала там без каких-либо мыслей в голове. В голове у меня было пусто. И ничто не могло заставить меня пошевелиться, даже под угрозой смерти. После того, как я побывала в руках «команды захвата», не было никакой меня.
Последним наказанием для Виктории команда решила будет шибари — японский бондаж. Они поместили её в сложную позицию с множеством веревок, одни из которых походили над грудью Виктории, другие по её бицепсам. Еще один набор пролегал под грудью, а третий по животу. Все они встречались в одном узле с левой стороны её руки и вели дальше к спине. Пока она лежала на правой стороне, «Элвис» протянул деревянную палку сквозь узел веревок на левой руке до вершины правой ноги так, что её левый локоть был привязан к палке. Её левую ногу подняли и привязали лодыжку к палке, и выходило, что палка была теперь между её ног. В завершение множество веревок привязали левую ногу чуть выше колена к палке, кисти привязали к лодыжкам, и тело оказалось притянутым к палке в двух точках — у левого локтя и у левого колена.
Я глупо озиралась по сторонам, не веря своей удаче — парни обездвижили меня на кровати, где я могла, наконец-то, уснуть. Но, то ли они прочитали мои мысли, то ли ещё по каким-то причинам, но двое парней взялись за палку, к которой я была привязана, и перенесли её в угол в специальные пазы для неё. Весь мой вес пришелся на мой локоть и колено с небольшой поддержкой посредством пут, проходящих по груди. Моё тело выгнулось от палки в сторону, куда меня тянула гравитация, тогда как мышцы шеи скрутил мышечный спазм, поскольку голова прижималась к деревянной перекладине. Тут же коленные и локтевые суставы неимоверно вывихнулись. Мои силы мгновенно исчерпались, и я начала пыхтеть, словно бегун на длинные дистанции.
«Четвертый» склонился и посмотрел на меня широко открытыми глазами. Другой, вроде «Третий», сказал, что я могу кричать, мол, его это возбуждает. Они посмеялись и продолжали глядеть на мою агонию.
Несмотря на то, что мои ноги были широко раздвинуты, давая вид на мою развернутую вагину, этот вид их не возбуждал. Эта пытка, как и пытка с трах-ботом, предназначалась лишь для того, чтобы сломать меня полностью и подавить остатки огня, что еще горел во мне. И это сработало. Во мне не осталось ничего, что могло позволить бороться. Я бы с радостью позволила им, что угодно, лишь бы прекратить это истязательство. Буду тем, чего они хотят, скажу то, что они хотят, буду вести так, как они пожелают. Я провела уже больше часа на этой палке, когда они вернулись. Я тихо плакала, как и ночь до этого, как и пару ночей назад. Они сняли палку с пазов и грубо бросили меня на кровать. Как только я приземлилась, мое плечо с локтем, как и колено, почему-то стали болеть ещё больше. Я стала кататься, чтобы хоть как-то унять боль. Поэтому Носу Дога пришлось отхлестать меня по щекам и грудям, чтобы я успокоилась и лежала тихо. Я лежала на кровати, мои руки освободили, и я могла ими свободно двигать, но они отекли. Казалось, что вывихнуты оба плеча, а в левом плече и локте пульсировала боль. Насчет колена, было чувство, что порвались связки. Мой пах и промежность болели, но боль притупилась, словно мой разум блокировал воспоминания от истязания прошедших дней. Наконец, «Элвис» оставил меня одну, приковав мои руки к кровати. Я ненавидела свой кляп, как и анальную пробку, и даже могла постараться их выпихнуть, но теперь не видела причин это делать — они победили. Я провалилась в глубокий сон.
Были сумерки, когда я проснулась. Боссман сидел рядом, медленно поглаживая мои плечи и предплечья. Он расковал мою левую кисть, и хотя его прикосновения всё ещё вызывали болезненные ощущения, я смогла немного расслабиться. Даже за эту маленькую доброту я была ему благодарна. Видя, что я проснулась, он вынул кляп у меня со рта.
— Хочешь воды? — спросил он.
Когда она кивнула, и он помог ей приподняться. Поднес стакан воды и вставил соломинку ей в рот. Её лицо выражало удовольствие от поглощения холодной жидкости, и он мог сказать, что ей полегчало. Он пристально на ней посмотрел и спросил, стоит ли им продолжать.
— Боже прошу, не надо больше, — ответила я. Мои глаза умоляли его спасти меня от предстоящей боли. Хоть я и была спросонья, я уже знала ответ — я буду оказывать содействие, чтобы остановить боль, мне нужно оказывать содействие, чтобы ублажать их.
Он продолжать поглаживать её по плечу.
— Рабыня, ты, наконец, поняла, что я тебе говорил? Мы будем делать, что хотим, и не остановимся, пока не услышим, что хотим услышать. Итак, скажи мне, кто ты.
Я покраснела и отвернула голову. Прежде, чем ответить, я облизала губы. И вдруг меня пронзила мысль, о чем мне ещё хотелось бы побеспокоиться, прежде чем начать новую жизнь.
Я тихо спросила его:
— А моя семья? Если вы обещаете оставить её в покое... я сделаю всё, что вы просите.
Он глубоко вздохнул и сел на краю кровати. Он глядел на неё с минуту, не говоря ни слова. Его мысли завертелись об этой дерзости и наглости. И в то же время о психологических и физических возможностях, которые ему открываются с помощью этого рычага воздействия на неё.
С бесстрастным лицом он, наконец, кивнул и сказал:
— Обещаю.
Он и не собирался ничего делать с её семьей, так что его обещание ничего не значило для него, но, в то же время, открывало новые возможности манипулирования её сознанием. Скоро, очень скоро она узнает, что та сделка, что она совершила в обмен на своё тело, это была сделка с дьяволом.
— Итак, — он потребовал снова. — Кто ты?
Срывающимся голосом я прошептала:
— Я рабыня.
— Громче,