— крикнул кто-то.

Сашка завертела головой на бегу, высматривая неосторожного пацана.

— ИИИИИы! — вдруг взвизгнула она, и одновременно с ней — тормоза «Волги».

— Ебанутый? Слепой? — орал ей водила, высунувшись из окна.

«Меня приняли за мальчика. Любопытно», думала Сашка, когда ее перестало трясти.

Она была в куртке и джинсах, без макияжа. Фигурка у нее была крепенькая и гибкая, как у тигренка, грудь — не то что бы никакая, но и не вымя, как у глянцевых телок. «Нормальный второй размер», говорил ей папа, когда учил ее делать массаж груди. (Он у нее был доктор. ) Ростом она была с синичку, как говорил все тот же папа...

— Мальчик, время не подскажешь? — спросили рядом.

— Полпервого, — ответила она, прислушиваясь к своему голосу.
Он у нее был низковатым и хриплым, будто Сашка полжизни курила, как паровоз, а другую половину кисла в проруби и простыла навсегда. Так было с тринадцати лет...

***

Определить мальчишеский прикид не составило труда. Во-первых, куртка, чтобы скрыть талию и бедра. Во-вторых, джинсы, и не дудочкой, а обычные, ровненькие. Чем мешковатей — тем лучше. Кепка, кроссовки, черные очки. Само собой, никаких мазилок. Рюкзак с тысячей карманов, который папа подарил ей на ДР. (Все говорили — «разве девушке дарят такое, тем более в восемнадцать лет?» — а Сашка забила на всех и была счастлива... )

Готово: она — Шурик, бритый мальчишка-хулиган, гроза чердаков и подворотен.

— Па, я похожа на пацана? — спросила она, войдя в образ.

— Абсолютно мимо, — сказал тот. — Типично женская пластика, весьма приятная для мужских глаз, между прочим. Хочешь косить под пацана — не красуйся, освободи тело. Тогда бедра перестанут сами собой выгибаться, будто ты Мэрилин Монро... А зачем тебе это нужно?

— Да так, — огорченно буркнула Сашка.

Ответить на этот вопрос было еще труднее, чем на «зачем ты побрилась?»

Она старалась ходить мешковато, вразвалочку, как матерые гопники, и ей казалось, что у нее неплохо получается. Лето стояло холодное, и джинсы с курткой были вполне кстати.

В один прекрасный момент она вдруг испугалась, что разучилась быть девушкой, прибежала домой, скинула пацанский прикид, натянула самое сексуальное платье, какое у нее было, сделала себе макияж, как у привидения, нацепила длинные серьги, повязалась платком и вышла во двор, покачивая бедрами. Эффект был вполне оглушительный, и Сашка немного успокоилась.

Но все равно жить лысой было так странно, что она несколько ночей подряд просыпалась в слезах. Сбритые волосы она собрала, и по ночам, когда никто не видел, становилась перед зеркалом и обматывала ими голову, чтобы вспомнить, как они там росли.

Однажды, когда Сашка стояла на остановке, перед ней притормозил черный лэндровер, крутой, как олигарх в пиджаке...

Через каких-нибудь десять минут ее подвели к большим голубым дверям.

Сердце колотилось, хоть она еще не знала, что ее ждет за ними.

— Входи, — сказал водитель, вводя ее в комнату.

Она вошла и ойкнула.

Это было нечто вроде больничной палаты, уставленной всякими непонятными агрегатами.

У стены стояла кровать, на которой лежал худой лысый парень. С первого взгляда было видно, что он тяжело болен.

При виде Сашки он подался вперед.

— Привет, Алеша, — подчеркнуто приветливо обратился к нему водитель. — Я привел тебе друга. Его зовут Саша. Знакомьтесь. Вот тут, — он повернулся к Сашке, показывая на кнопку, — звонок. Захочешь кушать, ну, или еще что — звони. Туалет и душ рядом, соседняя дверь направо. Ну, вроде все, — он неловко развернулся и вышел.

Сашка и Алеша остались одни.

***

— Привет! — сказал ей Алеша. Глаза его горели. — А ты что слушаешь?

— ЭЭЭЭЭммм...

— Я — все больше хип-хоп. Еще тащусь от Шакиры. Она такая... в общем, девочка что надо.

— Я... я тоже люблю Шакиру, — ответила Сашка басом. Она не хотела, у нее так само получилось.

— Вау! У тебя голос почти как у Армстронга. Знаешь, такой старый прикольный негр? То бишь афроамериканец, блин, сейчас же нельзя так говорить. Но мой батя все равно так говорит... А ты какие игрушки юзаешь?

Алеша прожигал ее глазами насквозь.

«Как он изголодался по общению», подумала Сашка...

— Космический замок Эребор, — сказала она. — Прикинь, я когда по вашему дому шл... шел — представлял себе, что я иду вот по этому замку.

— Вау! Никогда бы не подумал, что наша хата может вдохновить на такое... Она так охренела мне — это полный капец... Да ты садись, чего торчишь? Приземляйся, — он поджал ноги, приглашая Сашку подсесть на кровать, хоть там и так было полно места.

«Спасибо», хотела сказать Сашка и поняла, что это лишнее.

— А ты что, все время тут? — спросила она.

— Ну да, — он махнул рукой. — Куда мне еще?... Одному, конечно, не прикольно, тем более тут на вайфае родительский контроль такой — никуда не выйдешь, только Пушкина почитать, или там про Россию что-нибудь... Я вот, пока тебя ждал — детскими всякими игрушками баловался. В адреса играл...

— В адреса? Это как?

— Скажи какой-нить адрес. Любой. Только быстро!

— Суворова, 9, квартира 56, — выпалила Сашка.

— ЭЭЭЭЭ... Восемь-шестьдесят пять! Это легкотня.

— Что «восемь-шестьдесят пять»?

— Восемь букв, и 9+56 будет 65. Су-во-ро-ва. Надо быстро посчитать, а тебе надо было говорить «раз, два, три». В этом игра. Понял?

— Понял, — ответила Сашка, хоть и ничего не поняла.

— Ну вот, — Алеша располагающе улыбнулся. — Детская фиготень, но прикольно... Тебе сколько лет?

— Во... Шестнадцать, — сказала Сашка, вовремя сообразив, что для убедительного закоса под мальчика лучше скостить два года.

— А мне уже восемнадцать, прикинь? Совершеннолетний, блин... Это хорошо, что ты младше. Буду чувствовать себя при тебе крутым мужиком. Шутка... А у тебя девочки уже были?

— Были, конечно.

У Сашки были мальчики, целых три штуки, поэтому она говорила так уверенно.

— Расскажи!!! А ты... уже трахался?

— Нет, — решила не врать Сашка. — Только целовался, и немножко раздевашки... А что тебе рассказать про девочек?

— Вау! Ты раздевал девочек? Сильно? Пись... пизду видел? А сиськи?

— Видел. И то, и другое.

(На самом деле раздевали ее, и только до лифчика — дальше ей стало страшно, а мальчик обиделся и убежал. )

— Ну? Расскажи! А какая она?

— Кто?

— Ну... пизда.

— Пи... пиз-да... она... ну... — рот у Сашки вдруг одеревенел, и сама она стала розовой — вся, до кончиков ушей.

— Не хочешь говорить — не надо... Тебе, видно, везет на девчонок. Еще бы, ты ведь красавчик.

— Красавчик?..

— А то! Фэйс у тебя смазливый, как у девки, прям итальянский прынц. Это как раз то, что им нравится... Глянь, — он достал айпад, заговорщицки кивнув Сашке, и включил какой-то фильм. — Щас... где оно... вот!

Это была любовная сцена с раздеванием сисястой героини, но без секса. У Алеши был такой вид, будто он делится чем-то сверхзапретным.

— Как тебе?

— Круто... Но ведь это же вполне невинная сцена, — сказала Сашка. — Ты что, никогда не видел порнушки?

— Какое там! Я же говорю — парентал