Кристина. Часть 2
одернул ее за подбородок.
— Я буду с тобой терпелив, очень терпелив и послушен как самый преданный пес на свете, пока ты не станешь слишком уж выпендриваться с этими твоими капризами избалованной папиной дочки. Будешь делать, как я скажу — будешь иметь весьма приятный первый сексуальный опыт. Будешь упрямиться — я за себя не отвечаю. Поняла?
Девушка, часто и тяжело дыша, едва заметно кивнула. Матвей улыбнулся, довольный ее реакцией, и отпустил ее подбородок. Он уперся коленями в край сидения, одной ногой по прежнему разводя в сторону ее дрожащие ножки.
— Расстегни мне джинсы, — скомандовал он. Она растерянно облизнулась, мотнула головой, но все же тут же взялась ослабшими руками за ремень на его брюках, кое-как расстегнула его, затем долго промучилась с пуговицей на джинсах и, наконец, медленно опустила вниз молнию. Ее взволнованный взгляд был устремлен на его вздыбившийся под трусами член.
— Ну и? — с требовательным вызовом спросил он, — Ни за что не поверю, что ты не знаешь, что с этим делать.
«Emporio Armani» — гласила надпись на черном поясе белых облегающих брифов. Кристина медленно спустила ее вниз и уставилась на блестящую от влаги ярко-розовую крупную головку. Матвей стянул с себя футболку и поднял ее личико за подбородок.
— В глаза мне смотри, — сцедил он раздраженно.
Кристина подняла испуганный взгляд, и он не смог сдержать торжествующую улыбку от вида этого искренне невинного прелестного личика: розовые пухлые губки приоткрыты, голубые глаза широко распахнуты, щеки немилосердно пылают, как и ушки, густые пышные волосы мягкими локонами лежат на плечах. Матвей сглотнул.
— Придется тебе постараться, если не хочешь лишиться девственности прямо здесь. Для меня это стало бы очередным приятным экспериментом, а вот для тебя — даже не знаю...
Он приспустил трусы, обнажая мошонку, запустил пальцы в густые локоны Кристины на затылке и мягко ткнул ее лицом себе в пах. Она то ли уперлась в его ноги руками, то ли просто схватилась за них. Ее губки были горячими, и исходящее из них дыхание тоже горячим. Он чувствовал его у себя на яйцах, по которым вдруг прошелся ее язычок. Матвей злорадно улыбнулся и убрал руку с ее затылка, закинув назад голову, чтобы увидеть их отражение в потолочном зеркале. Она не отстранилась, просто привыкала, медленно пробегая взглядом по всему, что перед ней сейчас предстало. Он позволил ей еще немного поисследовать робким язычком и мягкими губками его яйца и основание члена, а затем слегка согнул ноги в коленях, наклонил свой агрегат рукой и направил головку ей в губки. Попробовав ее на вкус, она попыталась отвернуться, но это уже было выше его терпения, и он снова обхватил ладонью ее затылок, не давая ей увернуться.
Вообще-то Кристина сразу была приятно удивлена мягким ароматом какой-то парфюмерной отдушки, исходящим от его кожи — то ли гель для душа, то ли лосьон для тела, то ли что-то еще в том же роде, но скользкая смазка, обильно покрывающая почти половину его члена не была ей приятна. Правда, особого выбора у нее не было, поэтому она принялась робко ласкать язычком его головку, слегка обхватив ее губами, пока смазка не растворилась у нее во рту. Матвей тяжело задышал и склонился к ней ниже. Его мускулистое тело было таким красивым. Ей очень хотелось потрогать упругий плоский низ его живота и погладить кубики пресса, но она не решалась. Когда тело Матвея слегка задвигалось ей навстречу, и его член стал проникать в ее рот гораздо глубже, чем она планировала сама, она переместила руки с его ног на крепкие бедра, стянутые потертыми облегающими джинсами, и почему-то тихонько застонала, сама не понимая себя.
То, чем она сейчас занималась, совершенно не укладывалось у нее в голове, но, тем не менее, эти завораживающие ускоряющиеся скольжения просто ввели ее в транс, даря физическое блаженство и сладостную власть над Матвеем одновременно. В какой-то момент она почувствовала, что член сильно затвердел у нее во рту и ей стало труднее впускать его в себя, а Матвей при этом вдруг стал резким, безжалостным и грубым. Одной рукой он слегка обхватил член у основания, а другой снова обхватил ее затылок и стал проникать в нее быстрыми глубокими рывками, от которых Кристина уже никак не могла избежать. Ее руки растерянно скользили по его рукам, по животу, бедрам и ногам, а когда рот стало заполнять что-то теплое и почти безвкусное, она зажмурилась и заставила себя все проглотить. До сих пор Матвей не произвел ни звука, только тяжело дышал, но в конце из его груди вырвался громкий яростный стон, от которого у Кристины по спине прошел озноб. Этот стон наверняка слышал капитан и уж точно догадался, чем они только что занимались. Только какая теперь разница? Разве не для этого создана эта вульгарная комната с золотым потолком?
— Хорошая... девочка... , — устало выдохнул Матвей, отпуская наконец Кристину и тяжело опускаясь рядом с ней на диван. Застегнувшись, он подцепил ее светлый локон, склонился и поцеловал его, — Шампанского?
Девушка молча кивнула. Матвей передал ей полный бокал, осушил свой и, закинув на спинку дивана одну руку и медленно поглаживая нижнюю губу пальцами другой руки, задумчиво наблюдал, как она пьет. Его что-то невыразимо волновало в ней. Матвей протянул руку и погладил розовую гладкую щечку Кристины, но она слегка отстранилась.
— Это ты называешь приятным сексуальным опытом? — ее глаза в тот же миг засверкали от слез, став еще красивее. Вообще она была сейчас обворожительно, нереально прекрасна: ее щеки пылали, пухлые истерзанные губки дрожали, она кусала их и прижимала к ним дрожащие кончики пальцев. Ее грудь часто вздымалась, и когда по щеке потекла первая слеза, она трогательно отерла ее тыльной стороной ладони.
Матвей сам не понимал охвативших его смешанных чувств. Ему одновременно хотелось немедленно сделать с ней все то, что он привык делать с женщинами — без тормозов, без ограничений, без сожалений, полностью отдаваясь своим животным инстинктам. Но в то же время ему хотелось просто обнять ее и прижать к себе — нежно, страстно, чувственно. Он склонился к ее шейке, поймал за обе руки, которыми она попыталась его оттолкнуть, стал покрывать поцелуями ее щеки, нашел губы и ласкал их до тех пор, пока она не стала отвечать на его поцелуй. Он властно притянул ее к своему голому торсу, стал скользить губами и языком по ее нежной шейке, впиваясь в ее гладкую кожу зубами и оставляя на ней немилосердные следы.
— Матвей... остановись, — шептала она слабо, — Матвей, пожалуйста... Мне так больно...
Он с трудом заставил себя отпустить ее, тяжело дыша, сел, оперевшись локтями о колени, чувствуя как на губах расцветает порочная улыбка предвкушения, потом надел футболку и приготовился в ближайшие пару часов быть настоящим рыцарем.
После всего произошедшего Кристина как-то заметно притихла, и когда они сидели в ресторане за ужином, Матвей заметил, что мысли ее витают где-то далеко. Она часто упускала нить разговора, реже смотрела ему в глаза и практически ничего не ела. «Еще бы — похоже, у девочки все
— Я буду с тобой терпелив, очень терпелив и послушен как самый преданный пес на свете, пока ты не станешь слишком уж выпендриваться с этими твоими капризами избалованной папиной дочки. Будешь делать, как я скажу — будешь иметь весьма приятный первый сексуальный опыт. Будешь упрямиться — я за себя не отвечаю. Поняла?
Девушка, часто и тяжело дыша, едва заметно кивнула. Матвей улыбнулся, довольный ее реакцией, и отпустил ее подбородок. Он уперся коленями в край сидения, одной ногой по прежнему разводя в сторону ее дрожащие ножки.
— Расстегни мне джинсы, — скомандовал он. Она растерянно облизнулась, мотнула головой, но все же тут же взялась ослабшими руками за ремень на его брюках, кое-как расстегнула его, затем долго промучилась с пуговицей на джинсах и, наконец, медленно опустила вниз молнию. Ее взволнованный взгляд был устремлен на его вздыбившийся под трусами член.
— Ну и? — с требовательным вызовом спросил он, — Ни за что не поверю, что ты не знаешь, что с этим делать.
«Emporio Armani» — гласила надпись на черном поясе белых облегающих брифов. Кристина медленно спустила ее вниз и уставилась на блестящую от влаги ярко-розовую крупную головку. Матвей стянул с себя футболку и поднял ее личико за подбородок.
— В глаза мне смотри, — сцедил он раздраженно.
Кристина подняла испуганный взгляд, и он не смог сдержать торжествующую улыбку от вида этого искренне невинного прелестного личика: розовые пухлые губки приоткрыты, голубые глаза широко распахнуты, щеки немилосердно пылают, как и ушки, густые пышные волосы мягкими локонами лежат на плечах. Матвей сглотнул.
— Придется тебе постараться, если не хочешь лишиться девственности прямо здесь. Для меня это стало бы очередным приятным экспериментом, а вот для тебя — даже не знаю...
Он приспустил трусы, обнажая мошонку, запустил пальцы в густые локоны Кристины на затылке и мягко ткнул ее лицом себе в пах. Она то ли уперлась в его ноги руками, то ли просто схватилась за них. Ее губки были горячими, и исходящее из них дыхание тоже горячим. Он чувствовал его у себя на яйцах, по которым вдруг прошелся ее язычок. Матвей злорадно улыбнулся и убрал руку с ее затылка, закинув назад голову, чтобы увидеть их отражение в потолочном зеркале. Она не отстранилась, просто привыкала, медленно пробегая взглядом по всему, что перед ней сейчас предстало. Он позволил ей еще немного поисследовать робким язычком и мягкими губками его яйца и основание члена, а затем слегка согнул ноги в коленях, наклонил свой агрегат рукой и направил головку ей в губки. Попробовав ее на вкус, она попыталась отвернуться, но это уже было выше его терпения, и он снова обхватил ладонью ее затылок, не давая ей увернуться.
Вообще-то Кристина сразу была приятно удивлена мягким ароматом какой-то парфюмерной отдушки, исходящим от его кожи — то ли гель для душа, то ли лосьон для тела, то ли что-то еще в том же роде, но скользкая смазка, обильно покрывающая почти половину его члена не была ей приятна. Правда, особого выбора у нее не было, поэтому она принялась робко ласкать язычком его головку, слегка обхватив ее губами, пока смазка не растворилась у нее во рту. Матвей тяжело задышал и склонился к ней ниже. Его мускулистое тело было таким красивым. Ей очень хотелось потрогать упругий плоский низ его живота и погладить кубики пресса, но она не решалась. Когда тело Матвея слегка задвигалось ей навстречу, и его член стал проникать в ее рот гораздо глубже, чем она планировала сама, она переместила руки с его ног на крепкие бедра, стянутые потертыми облегающими джинсами, и почему-то тихонько застонала, сама не понимая себя.
То, чем она сейчас занималась, совершенно не укладывалось у нее в голове, но, тем не менее, эти завораживающие ускоряющиеся скольжения просто ввели ее в транс, даря физическое блаженство и сладостную власть над Матвеем одновременно. В какой-то момент она почувствовала, что член сильно затвердел у нее во рту и ей стало труднее впускать его в себя, а Матвей при этом вдруг стал резким, безжалостным и грубым. Одной рукой он слегка обхватил член у основания, а другой снова обхватил ее затылок и стал проникать в нее быстрыми глубокими рывками, от которых Кристина уже никак не могла избежать. Ее руки растерянно скользили по его рукам, по животу, бедрам и ногам, а когда рот стало заполнять что-то теплое и почти безвкусное, она зажмурилась и заставила себя все проглотить. До сих пор Матвей не произвел ни звука, только тяжело дышал, но в конце из его груди вырвался громкий яростный стон, от которого у Кристины по спине прошел озноб. Этот стон наверняка слышал капитан и уж точно догадался, чем они только что занимались. Только какая теперь разница? Разве не для этого создана эта вульгарная комната с золотым потолком?
— Хорошая... девочка... , — устало выдохнул Матвей, отпуская наконец Кристину и тяжело опускаясь рядом с ней на диван. Застегнувшись, он подцепил ее светлый локон, склонился и поцеловал его, — Шампанского?
Девушка молча кивнула. Матвей передал ей полный бокал, осушил свой и, закинув на спинку дивана одну руку и медленно поглаживая нижнюю губу пальцами другой руки, задумчиво наблюдал, как она пьет. Его что-то невыразимо волновало в ней. Матвей протянул руку и погладил розовую гладкую щечку Кристины, но она слегка отстранилась.
— Это ты называешь приятным сексуальным опытом? — ее глаза в тот же миг засверкали от слез, став еще красивее. Вообще она была сейчас обворожительно, нереально прекрасна: ее щеки пылали, пухлые истерзанные губки дрожали, она кусала их и прижимала к ним дрожащие кончики пальцев. Ее грудь часто вздымалась, и когда по щеке потекла первая слеза, она трогательно отерла ее тыльной стороной ладони.
Матвей сам не понимал охвативших его смешанных чувств. Ему одновременно хотелось немедленно сделать с ней все то, что он привык делать с женщинами — без тормозов, без ограничений, без сожалений, полностью отдаваясь своим животным инстинктам. Но в то же время ему хотелось просто обнять ее и прижать к себе — нежно, страстно, чувственно. Он склонился к ее шейке, поймал за обе руки, которыми она попыталась его оттолкнуть, стал покрывать поцелуями ее щеки, нашел губы и ласкал их до тех пор, пока она не стала отвечать на его поцелуй. Он властно притянул ее к своему голому торсу, стал скользить губами и языком по ее нежной шейке, впиваясь в ее гладкую кожу зубами и оставляя на ней немилосердные следы.
— Матвей... остановись, — шептала она слабо, — Матвей, пожалуйста... Мне так больно...
Он с трудом заставил себя отпустить ее, тяжело дыша, сел, оперевшись локтями о колени, чувствуя как на губах расцветает порочная улыбка предвкушения, потом надел футболку и приготовился в ближайшие пару часов быть настоящим рыцарем.
После всего произошедшего Кристина как-то заметно притихла, и когда они сидели в ресторане за ужином, Матвей заметил, что мысли ее витают где-то далеко. Она часто упускала нить разговора, реже смотрела ему в глаза и практически ничего не ела. «Еще бы — похоже, у девочки все