С любовью. Твоя П. Часть 1
похватали свои одежды, прикрывая полураздетые тела.
— Девчонки, ему стыдно, отвернитесь! — слышу я команду Ленки. Сам краем глаза вижу, как она успевает прикрыть свою обнаженную девичью грудь.
Так и не стало известно, кто из них погасил в эту минуту свет. В той раздевалке, где, в отличие от мужской, не было окон, стало темно, как в яме. Ничего не вижу, едва заметны лишь силуэты и сконцентрирован запах девичьих тел. Первый раз в жизни этот запах так близко, бьет мне в ноздри, и плохо лишь то, что вдыхаю я его в такой постыдной для себя истории. Замираю, пытаясь сообразить, что делать, и внезапно ощущаю — телом, а не глазами, как рядом оказывается чья-то девчоночья фигурка. Не вижу, кто это, но фиксирую ее близость с собой вплотную. Ее руки ложатся мне на плечи, и внезапно чувствую влажное, мокрое касание своих пересохших от стресса губ. Легкое приятное щекотание. Нежное теплое столкновение, первое в жизни. Женские губы. Как она нашли ими мои — в темноте? Их обладательница отходит, и я, ослепленный во мраке, так и не рассмотрел ее. Вся тьма заняла не более минуты, пока девчонки кое-как оделись, и Полина протянула мне пару отысканных на ощупь полотенец. Оля с Леной с угрозами лупили в двери, и вскоре парни, затеявшие этот прикол, перестали их держать и отпустили...
Я, уже одевшись в пустой мальчишеской раздевалке, краснея, как ошпаренный, попросил одноклассниц не жаловаться Инне Александровне, нашей «классной». Старался не встречаться с девичьими глазами, когда они обступили меня как тогда, в школьном дворе. Мне было трудно. Я сгорел бы от стыда, если бы «классная» дала бы этому инциденту ход, Стаса и его друзей обсудили бы на педсовете, конечно, хорошенько всыпав, но я выглядел бы жертвой перед всей школой. Терпеть не могу жалости к себе. Девчонки все поняли, пообещав ничего не сообщать. Только потом я узнал, что кто-то из них все же нарушил обещание.
Через неделю я вхожу в класс, спеша на первый урок. Почти все одноклассники уже были на своих местах. Вдруг замечаю у себя на стуле большой черный пакет. Что это такое? Открываю его и достаю то, что никогда не ожидал бы найти в классе. Боксерские перчатки!
Все обернулись в мою сторону. Из перчаток на пол выпадает открытка и залетает под парту Ольке. Та подбирает ее, снедаемая любопытством, разворачивает и громко читает вслух:
— «Саша! Поздравляю тебя. Желаю оставаться добрым и становиться сильным. Этот подарок — тебе. Жду, с любовью. Твоя П. »
Услышав это, кто-то присвистнул, кто-то хихикнул, зашептался, но реакция была у всего класса. Я выдернул открытку у Ольки из рук, и вся ситуация наверняка получила бы дальнейшее обсуждение, в том числе и насмешки, но тут дверь в класс открылась, и вошла Инна Александровна, наш классный руководитель, учитель языка и литературы. Молодая красивая девушка, Инна не так давно окончила институт, и наш класс был ее первым педагогическим опытом. Меня она любила за начитанность и за прекрасные, на ее взгляд, сочинения. Все сели.
— И перед началом уроком давайте поздравим нашего изменника — Сашу Сучкова!
Никто, кроме Инны и загадочной «П. » не знал или не хотел знать о моем сегодняшнем дне рождения. По команде «классной» все зааплодировали, даже Стас!
— Пожелаем ему успехов в учебе, быть хорошим товарищем и сильным мужчиной!
Она узнала об издевательствах одноклассников надо мной, решил тогда я.
— Ему уже сегодня пожелали быть сильным, — со смешком подсказал кто-то с парней.
— Ну вот и отлично, — ответила Инна Александровна, задорно сверкнув своими яркими карими глазами. — А сейчас все пишем сочинение.
Она прописывает названия трех литературных тем на доске — на выбор.
— Пишем все, кроме именинника! — продолжила «классная». — Для него — отдельная тема.
Ученики заинтересованно уставились на «классную». Я напрягся. Инна выводит текст на оставшейся специально для меня четвертинке доски.
«Как я стану сильным» — читают все. Почему-то краем глаз окидываю наших девчонок. Я раскрываю тетрадь...
... На следующий день после уроков захожу в городскую школу бокса, с подаренными перчатками на плече. С просьбой принять меня в секцию получаю от тренера оценивающий мою маленькую худощавую фигурку взгляд, вопрос о возрасте и последующий смешок. Что ж, меня не удивить насмешками. Я настаиваю на своей просьбе.
— Подтянешься на турнике четыре раза — посмотрим, — объявляет тренер, молодой и крепкий мужик, свой вердикт. Я слетел с перекладины после второго раза. Тренер уже собрался меня отправить, но я продолжаю ему возражать. Перчатки, подаренные неизвестной поклонницей, будто вселяют в меня уверенность и толкают вперед. Мысль о том, что «П. » купила их зря, я принять не могу. Я не отступлю.
— Упертый парень, — звучит за моей спиной.
Мужик в спортивном костюме, уже в возрасте, осматривает меня с ног до головы. «Старший тренер» — мелькает у меня в голове.
— Виктор Петрович, не впечатляет он меня, — объясняет свою позицию «молодой». «Старший» словно не слышит его, подзывает меня к висящей боксерской «груше».
— А ну ударь по ней правой. Бей что есть силы.
Я представил себе физиономию Стаса. Замахнулся и резко влепил кулаком в «грушу». Она покачнулась, а кулак обожгло от собственного удара. Всю злость за свои унижения я вложил в этот удар.
— Хлесткий удар, ничего так, — одобрительно заметил «старший».
— Мощи маловато, Петрович, — продолжает критиковать «молодой».
— Нормальная мощь для его веса, — спорит Петрович и уже обращается ко мне. — Так хочешь тренироваться?
— Хочу, — уверенно отвечаю я.
— Набор вообще-то закончен. Но подтянешься четыре раза, принимаю тебя прямо сейчас, — повторяет задание Петрович.
Снова смотрю на турник, где минуты назад ничего не вышло. «Этот подарок — тебе. Жду, с любовью. Твоя П. », — вспоминаю я и цепляюсь руками за перекладину.
— Раз... Два... Три... Четыре... Молодец!
Я опускаю руки и падаю вниз...
* * * *
Я опускаю руки и падаю вниз.
— Раз... Два... Три... Четыре...
Тело от удара словно разлетелось на две части. В эти секунды, лежа на ринге, первая его часть слушает отсчет рефери, неумолимо ведущий к объявлению нокаута, вторая давит на первую — «встать»! Самое трудное заставить себя драться, когда уже, кажется, все кончено. Я привстаю на колени, пелена с глаз спадает, и они быстро включаются в происходящее, настраивая мозг к продолжению боя. Сейчас, главное, не мешать своей воле — наисильному, что есть в мужчине. Она, воля, все сделает сама. Отгонит боль, мобилизует тело и включит чувство злости. И моя воля справляется. На счет «девять» я уже сосредоточен и готов к борьбе. За спиной слышу подсказки Петровича. Соперник — немец, и по-русски все равно не понимает. Удар гонга, и мы продолжаем. Шестой раунд, а все только начинается. Мы двигаемся на ринге, бьем и не жалеем друг друга под рев болеющей толпы. Тут соперник открывается, и мне понадобилась доля мига, чтобы поймать этот момент. Кулак врезается немцу в челюсть, выбивая с нее брызги крови, второй входит в живот, и спустя секунды
— Девчонки, ему стыдно, отвернитесь! — слышу я команду Ленки. Сам краем глаза вижу, как она успевает прикрыть свою обнаженную девичью грудь.
Так и не стало известно, кто из них погасил в эту минуту свет. В той раздевалке, где, в отличие от мужской, не было окон, стало темно, как в яме. Ничего не вижу, едва заметны лишь силуэты и сконцентрирован запах девичьих тел. Первый раз в жизни этот запах так близко, бьет мне в ноздри, и плохо лишь то, что вдыхаю я его в такой постыдной для себя истории. Замираю, пытаясь сообразить, что делать, и внезапно ощущаю — телом, а не глазами, как рядом оказывается чья-то девчоночья фигурка. Не вижу, кто это, но фиксирую ее близость с собой вплотную. Ее руки ложатся мне на плечи, и внезапно чувствую влажное, мокрое касание своих пересохших от стресса губ. Легкое приятное щекотание. Нежное теплое столкновение, первое в жизни. Женские губы. Как она нашли ими мои — в темноте? Их обладательница отходит, и я, ослепленный во мраке, так и не рассмотрел ее. Вся тьма заняла не более минуты, пока девчонки кое-как оделись, и Полина протянула мне пару отысканных на ощупь полотенец. Оля с Леной с угрозами лупили в двери, и вскоре парни, затеявшие этот прикол, перестали их держать и отпустили...
Я, уже одевшись в пустой мальчишеской раздевалке, краснея, как ошпаренный, попросил одноклассниц не жаловаться Инне Александровне, нашей «классной». Старался не встречаться с девичьими глазами, когда они обступили меня как тогда, в школьном дворе. Мне было трудно. Я сгорел бы от стыда, если бы «классная» дала бы этому инциденту ход, Стаса и его друзей обсудили бы на педсовете, конечно, хорошенько всыпав, но я выглядел бы жертвой перед всей школой. Терпеть не могу жалости к себе. Девчонки все поняли, пообещав ничего не сообщать. Только потом я узнал, что кто-то из них все же нарушил обещание.
Через неделю я вхожу в класс, спеша на первый урок. Почти все одноклассники уже были на своих местах. Вдруг замечаю у себя на стуле большой черный пакет. Что это такое? Открываю его и достаю то, что никогда не ожидал бы найти в классе. Боксерские перчатки!
Все обернулись в мою сторону. Из перчаток на пол выпадает открытка и залетает под парту Ольке. Та подбирает ее, снедаемая любопытством, разворачивает и громко читает вслух:
— «Саша! Поздравляю тебя. Желаю оставаться добрым и становиться сильным. Этот подарок — тебе. Жду, с любовью. Твоя П. »
Услышав это, кто-то присвистнул, кто-то хихикнул, зашептался, но реакция была у всего класса. Я выдернул открытку у Ольки из рук, и вся ситуация наверняка получила бы дальнейшее обсуждение, в том числе и насмешки, но тут дверь в класс открылась, и вошла Инна Александровна, наш классный руководитель, учитель языка и литературы. Молодая красивая девушка, Инна не так давно окончила институт, и наш класс был ее первым педагогическим опытом. Меня она любила за начитанность и за прекрасные, на ее взгляд, сочинения. Все сели.
— И перед началом уроком давайте поздравим нашего изменника — Сашу Сучкова!
Никто, кроме Инны и загадочной «П. » не знал или не хотел знать о моем сегодняшнем дне рождения. По команде «классной» все зааплодировали, даже Стас!
— Пожелаем ему успехов в учебе, быть хорошим товарищем и сильным мужчиной!
Она узнала об издевательствах одноклассников надо мной, решил тогда я.
— Ему уже сегодня пожелали быть сильным, — со смешком подсказал кто-то с парней.
— Ну вот и отлично, — ответила Инна Александровна, задорно сверкнув своими яркими карими глазами. — А сейчас все пишем сочинение.
Она прописывает названия трех литературных тем на доске — на выбор.
— Пишем все, кроме именинника! — продолжила «классная». — Для него — отдельная тема.
Ученики заинтересованно уставились на «классную». Я напрягся. Инна выводит текст на оставшейся специально для меня четвертинке доски.
«Как я стану сильным» — читают все. Почему-то краем глаз окидываю наших девчонок. Я раскрываю тетрадь...
... На следующий день после уроков захожу в городскую школу бокса, с подаренными перчатками на плече. С просьбой принять меня в секцию получаю от тренера оценивающий мою маленькую худощавую фигурку взгляд, вопрос о возрасте и последующий смешок. Что ж, меня не удивить насмешками. Я настаиваю на своей просьбе.
— Подтянешься на турнике четыре раза — посмотрим, — объявляет тренер, молодой и крепкий мужик, свой вердикт. Я слетел с перекладины после второго раза. Тренер уже собрался меня отправить, но я продолжаю ему возражать. Перчатки, подаренные неизвестной поклонницей, будто вселяют в меня уверенность и толкают вперед. Мысль о том, что «П. » купила их зря, я принять не могу. Я не отступлю.
— Упертый парень, — звучит за моей спиной.
Мужик в спортивном костюме, уже в возрасте, осматривает меня с ног до головы. «Старший тренер» — мелькает у меня в голове.
— Виктор Петрович, не впечатляет он меня, — объясняет свою позицию «молодой». «Старший» словно не слышит его, подзывает меня к висящей боксерской «груше».
— А ну ударь по ней правой. Бей что есть силы.
Я представил себе физиономию Стаса. Замахнулся и резко влепил кулаком в «грушу». Она покачнулась, а кулак обожгло от собственного удара. Всю злость за свои унижения я вложил в этот удар.
— Хлесткий удар, ничего так, — одобрительно заметил «старший».
— Мощи маловато, Петрович, — продолжает критиковать «молодой».
— Нормальная мощь для его веса, — спорит Петрович и уже обращается ко мне. — Так хочешь тренироваться?
— Хочу, — уверенно отвечаю я.
— Набор вообще-то закончен. Но подтянешься четыре раза, принимаю тебя прямо сейчас, — повторяет задание Петрович.
Снова смотрю на турник, где минуты назад ничего не вышло. «Этот подарок — тебе. Жду, с любовью. Твоя П. », — вспоминаю я и цепляюсь руками за перекладину.
— Раз... Два... Три... Четыре... Молодец!
Я опускаю руки и падаю вниз...
* * * *
Я опускаю руки и падаю вниз.
— Раз... Два... Три... Четыре...
Тело от удара словно разлетелось на две части. В эти секунды, лежа на ринге, первая его часть слушает отсчет рефери, неумолимо ведущий к объявлению нокаута, вторая давит на первую — «встать»! Самое трудное заставить себя драться, когда уже, кажется, все кончено. Я привстаю на колени, пелена с глаз спадает, и они быстро включаются в происходящее, настраивая мозг к продолжению боя. Сейчас, главное, не мешать своей воле — наисильному, что есть в мужчине. Она, воля, все сделает сама. Отгонит боль, мобилизует тело и включит чувство злости. И моя воля справляется. На счет «девять» я уже сосредоточен и готов к борьбе. За спиной слышу подсказки Петровича. Соперник — немец, и по-русски все равно не понимает. Удар гонга, и мы продолжаем. Шестой раунд, а все только начинается. Мы двигаемся на ринге, бьем и не жалеем друг друга под рев болеющей толпы. Тут соперник открывается, и мне понадобилась доля мига, чтобы поймать этот момент. Кулак врезается немцу в челюсть, выбивая с нее брызги крови, второй входит в живот, и спустя секунды