Трофей. Часть 4
что он захочет. И он тоже это чувствовал, и каждым движением всё больше доказывал, что она принадлежит ему вся, всем телом и всей душой.
Очень скоро удовольствие стало слишком сильным, заставив Роксану кричать и выгибаться от оргазма. Дагор вжался в неё, дав совсем немного времени, и набросился снова. Сразу после оргазма она была как обнаженный нерв, и вскрикивала от каждого его движения и прикосновения, вцепившись в него в попытке удержаться на плаву. Её тело двигалось, как будто само следовало за ним. Почти теряя сознание от нового оргазма, Роксана ощутила, как он сжал её бедро, приподнимая её, вжимаясь как можно сильнее, и приглушенно застонал-зарычал, кончая.
Несколько минут они так и лежали, жадно ловя свежий воздух, постепенно начиная слышать шорох листы над головой, треск огня рядом, чувствовать легкий ветерок.
Дагор перекатился на одеяло рядом: ему пришлось всё это время держать свой вес на руках, иногда — на одной, чтобы не раздавить хрупкую девушку. Роксана невольно повернулась к нему, прижалась к его боку. Контроль над телом вернулся к ней, но девушка всё ещё ощущала связь, как будто души слились крепче тел. Они не заметили, как заснули, прижимаясь друг к другу.
Утром Роксана проснулась от прохлады. Жар от тела Дагора больше не согревал её, и одеяло постепенно остыло. Она всё ещё была голой, и накинула одеяло, вставая.
Солнце где-то уже встало, но над деревьями ещё не поднялось, и тени под деревьями были голубоватыми. Костер уже разожжен заново.
Утро было прекрасно. Небо сияло такой синевой, воздух напоен такими ароматами, лес так красив! Роксана чувствовала себя как на долгожданном празднике. Собрав одежду, она направилась к ручью, с наслаждением ступая босыми ногами по земле, ощущая мельчайшие веточки и соринки, и гадая, почему ей раньше никогда не приходило в голову ходить босиком. Думать о цели путешествия совершенно не хотелось. Всё неприятное — потом.
Дагор вернулся, когда она уже вымылась, оделась, и заплетала волосы. Девушка не сдержала улыбки, и он подошел, и поцеловал её.
Днем они то скакали наперегонки по более-менее протоптанным дорогам, то осторожно пробились полузаросшими тропками. После обеда Дагор усадил её на своего коня, и вел его в поводу по оврагам, срезая путь.
И они говорили. Рассказывали друг другу о своем детстве, привычках. Традициях. Фантазиях. Мечтах. Роксана с удивлением узнала, что он вовсе не родился с идеей убить тысячи человек, и стать завоевателем. Дагор был так же удивлен, узнав, что Роксана не обедала с отцом до десяти лет, и вообще её даже совсем маленькую только раз в день пускали к родителям. Королева не питала теплых чувств к королю, тяготилась супружеством, и невольно перенесла это отношение на ребенка. Короля это не волновало, он только был доволен, что дочь красива и послушна, и считается очень завидной невестой. Стервозность дочери он счел бы нормальной, если бы узнал о ней — но он не имел возможности узнать.
Поймав очень выразительный взгляд Дагора, Роксана отвела глаза. Ну не может она бросить королевство ради постели из шкур в степи!
Он промолчал, словно тоже решив взять всё из нынешней близости.
Ужин, можно сказать, не удался. Голод заставил их сжевать что-то, сидя рядом, но очень быстро Роксана оказалась в его объятьях, стаскивая с него рубашку. Она изучала пальцами его плечи, грудь, наслаждаясь гладкостью его кожи, крепостью мышц, горячими руками, обнимавшими её. Так она и осталась сверху уже без одежды, когда он насадил её на вставший член. Он опирался спиной о дерево, они оба сидели, и она стонала, ерзая на жестком стержне внутри себя, а он наслаждался и пытался заставить её продлить удовольствие, прижимая её к своим бедрам, целуя, лаская её грудь, но не давая двигаться и получить то, к чему так стремилось её тело. Только когда она взмолилась, дрожа, он дал ей отклониться, и нежно сжал пальцами пылающий клитор. Оргазм скрутил её тело так, что он не смог удержать, и она выгнулась с криком.
Едва сдерживаясь и не дав девушке отдышаться, он встал, подняв её почти безвольное тело на нетвердо стоящие ноги, и упер её руки в ствол дерева.
— Держись, — и снова вошел, вызвав сладкий стон. Растрепавшаяся коса моталась по спине, тонкие пальцы царапали кору. Дагор сжал в ладони её грудь, слегка прикусил её шею сзади, и ощутил, как содрогнулись мышцы вокруг его члена. Роксане казалось, его толчки внутри неё достают до самой груди, она выгибалась, как кошка весной, наклоняясь ниже, чтобы пустить его глубже. Это было так сладко и приятно!
Он снова сжал её сосок, на этот раз действительно сильно, причинив боль, и она кончила, ещё сильнее, не слыша собственных стонов, и почти не заметив его оргазма.
Роксана пришла в себя на одеяле, несколько минут казались потерянными из памяти. Дагор жадно пил из фляги, сидя рядом.
— Дай мне тоже, — её голос оказался хрипловатым, в теле была слабость. Роксана была счастлива. Он тоже улыбался, и обрызгал её, прежде чем передать флягу. Смеясь, Роксана попыталась отпить, и несколько струй пролилось на её грудь. Оторвавшись от воды, она увидела, что он следит за этим каплями. Девушка запрокинула голову, и полила водой себе на грудь с торчащими сосками, живот, и оказалась распятой на одеяле, пока его язык собирал эту воду с её тела. Минуту назад им казалось, что они насытились, но сейчас он снова вошел в неё. Её ноги сплелись на его спине, она всхлипывала, потому что её тело пылало, и удовольствие было острым до боли.
Они не помнили, как заснули, едва распутав ноги. К утру у Дагора полностью затекла рука, на которой пролежала Роксана. Разминаясь и потягиваясь, он подумал, что эта девушка заставила его впервые за несколько лет заснуть без меча под рукой. Вчера их могли окружить, он бы не заметил. Это надо как-то решать...
У Роксаны тоже затекло тело, и она долго плескалась в холодном ручье, улыбаясь просто так, без причины. Дагор хотел посадить её перед собой на коня, но одернул себя: хватит безумствовать. Тут ходят разбойники — крестьяне из сожженных деревень, ходит вражеское войско, а они гуляют, как по парку, разговаривают, смеются... любятся так, словно в мире больше никого не осталось. Пусть едет на своей лошади, так она сможет ускакать, пока он разбирается с врагами.
Роксана не поняла, почему её отправили ехать отдельно, и почему у него сжаты губы, а взгляд постоянно обшаривает окрестности. Разговор не клеился, Дагор явно был занят какими-то своими мыслями, и девушка невольно погрузилась в свои. Эйфория постепенно сошла на нет. Завтра они приедут под стены отцовского замка, и расстанутся. Отец сдастся, она его уговорит. Дагор вряд ли станет убивать его, ради неё, и они смогут уехать, взяв небольшую свиту... бедствовать вряд ли будут, на жизнь богатых горожан хватит и того, что хранится вне дворца и замков...
Или отец победит, и она будет править рядом с мужем. Она постарается полюбить если не мужа, то детей... а если повезет, и она забеременела за эти две ночи, то она выдаст ребенка Дагора за ребенка от мужа, и пусть только попробуют
Очень скоро удовольствие стало слишком сильным, заставив Роксану кричать и выгибаться от оргазма. Дагор вжался в неё, дав совсем немного времени, и набросился снова. Сразу после оргазма она была как обнаженный нерв, и вскрикивала от каждого его движения и прикосновения, вцепившись в него в попытке удержаться на плаву. Её тело двигалось, как будто само следовало за ним. Почти теряя сознание от нового оргазма, Роксана ощутила, как он сжал её бедро, приподнимая её, вжимаясь как можно сильнее, и приглушенно застонал-зарычал, кончая.
Несколько минут они так и лежали, жадно ловя свежий воздух, постепенно начиная слышать шорох листы над головой, треск огня рядом, чувствовать легкий ветерок.
Дагор перекатился на одеяло рядом: ему пришлось всё это время держать свой вес на руках, иногда — на одной, чтобы не раздавить хрупкую девушку. Роксана невольно повернулась к нему, прижалась к его боку. Контроль над телом вернулся к ней, но девушка всё ещё ощущала связь, как будто души слились крепче тел. Они не заметили, как заснули, прижимаясь друг к другу.
Утром Роксана проснулась от прохлады. Жар от тела Дагора больше не согревал её, и одеяло постепенно остыло. Она всё ещё была голой, и накинула одеяло, вставая.
Солнце где-то уже встало, но над деревьями ещё не поднялось, и тени под деревьями были голубоватыми. Костер уже разожжен заново.
Утро было прекрасно. Небо сияло такой синевой, воздух напоен такими ароматами, лес так красив! Роксана чувствовала себя как на долгожданном празднике. Собрав одежду, она направилась к ручью, с наслаждением ступая босыми ногами по земле, ощущая мельчайшие веточки и соринки, и гадая, почему ей раньше никогда не приходило в голову ходить босиком. Думать о цели путешествия совершенно не хотелось. Всё неприятное — потом.
Дагор вернулся, когда она уже вымылась, оделась, и заплетала волосы. Девушка не сдержала улыбки, и он подошел, и поцеловал её.
Днем они то скакали наперегонки по более-менее протоптанным дорогам, то осторожно пробились полузаросшими тропками. После обеда Дагор усадил её на своего коня, и вел его в поводу по оврагам, срезая путь.
И они говорили. Рассказывали друг другу о своем детстве, привычках. Традициях. Фантазиях. Мечтах. Роксана с удивлением узнала, что он вовсе не родился с идеей убить тысячи человек, и стать завоевателем. Дагор был так же удивлен, узнав, что Роксана не обедала с отцом до десяти лет, и вообще её даже совсем маленькую только раз в день пускали к родителям. Королева не питала теплых чувств к королю, тяготилась супружеством, и невольно перенесла это отношение на ребенка. Короля это не волновало, он только был доволен, что дочь красива и послушна, и считается очень завидной невестой. Стервозность дочери он счел бы нормальной, если бы узнал о ней — но он не имел возможности узнать.
Поймав очень выразительный взгляд Дагора, Роксана отвела глаза. Ну не может она бросить королевство ради постели из шкур в степи!
Он промолчал, словно тоже решив взять всё из нынешней близости.
Ужин, можно сказать, не удался. Голод заставил их сжевать что-то, сидя рядом, но очень быстро Роксана оказалась в его объятьях, стаскивая с него рубашку. Она изучала пальцами его плечи, грудь, наслаждаясь гладкостью его кожи, крепостью мышц, горячими руками, обнимавшими её. Так она и осталась сверху уже без одежды, когда он насадил её на вставший член. Он опирался спиной о дерево, они оба сидели, и она стонала, ерзая на жестком стержне внутри себя, а он наслаждался и пытался заставить её продлить удовольствие, прижимая её к своим бедрам, целуя, лаская её грудь, но не давая двигаться и получить то, к чему так стремилось её тело. Только когда она взмолилась, дрожа, он дал ей отклониться, и нежно сжал пальцами пылающий клитор. Оргазм скрутил её тело так, что он не смог удержать, и она выгнулась с криком.
Едва сдерживаясь и не дав девушке отдышаться, он встал, подняв её почти безвольное тело на нетвердо стоящие ноги, и упер её руки в ствол дерева.
— Держись, — и снова вошел, вызвав сладкий стон. Растрепавшаяся коса моталась по спине, тонкие пальцы царапали кору. Дагор сжал в ладони её грудь, слегка прикусил её шею сзади, и ощутил, как содрогнулись мышцы вокруг его члена. Роксане казалось, его толчки внутри неё достают до самой груди, она выгибалась, как кошка весной, наклоняясь ниже, чтобы пустить его глубже. Это было так сладко и приятно!
Он снова сжал её сосок, на этот раз действительно сильно, причинив боль, и она кончила, ещё сильнее, не слыша собственных стонов, и почти не заметив его оргазма.
Роксана пришла в себя на одеяле, несколько минут казались потерянными из памяти. Дагор жадно пил из фляги, сидя рядом.
— Дай мне тоже, — её голос оказался хрипловатым, в теле была слабость. Роксана была счастлива. Он тоже улыбался, и обрызгал её, прежде чем передать флягу. Смеясь, Роксана попыталась отпить, и несколько струй пролилось на её грудь. Оторвавшись от воды, она увидела, что он следит за этим каплями. Девушка запрокинула голову, и полила водой себе на грудь с торчащими сосками, живот, и оказалась распятой на одеяле, пока его язык собирал эту воду с её тела. Минуту назад им казалось, что они насытились, но сейчас он снова вошел в неё. Её ноги сплелись на его спине, она всхлипывала, потому что её тело пылало, и удовольствие было острым до боли.
Они не помнили, как заснули, едва распутав ноги. К утру у Дагора полностью затекла рука, на которой пролежала Роксана. Разминаясь и потягиваясь, он подумал, что эта девушка заставила его впервые за несколько лет заснуть без меча под рукой. Вчера их могли окружить, он бы не заметил. Это надо как-то решать...
У Роксаны тоже затекло тело, и она долго плескалась в холодном ручье, улыбаясь просто так, без причины. Дагор хотел посадить её перед собой на коня, но одернул себя: хватит безумствовать. Тут ходят разбойники — крестьяне из сожженных деревень, ходит вражеское войско, а они гуляют, как по парку, разговаривают, смеются... любятся так, словно в мире больше никого не осталось. Пусть едет на своей лошади, так она сможет ускакать, пока он разбирается с врагами.
Роксана не поняла, почему её отправили ехать отдельно, и почему у него сжаты губы, а взгляд постоянно обшаривает окрестности. Разговор не клеился, Дагор явно был занят какими-то своими мыслями, и девушка невольно погрузилась в свои. Эйфория постепенно сошла на нет. Завтра они приедут под стены отцовского замка, и расстанутся. Отец сдастся, она его уговорит. Дагор вряд ли станет убивать его, ради неё, и они смогут уехать, взяв небольшую свиту... бедствовать вряд ли будут, на жизнь богатых горожан хватит и того, что хранится вне дворца и замков...
Или отец победит, и она будет править рядом с мужем. Она постарается полюбить если не мужа, то детей... а если повезет, и она забеременела за эти две ночи, то она выдаст ребенка Дагора за ребенка от мужа, и пусть только попробуют