Любитель животных
она и обернулась ко мне, при этом прядь ее волос коснулась моего лица, и я ощутил ее аромат...
— У животных... — я перевел дух, — тоже бывают болезни. Некоторые из них заразны, некоторые могут передаваться птице, и птица от этого может погибнуть. То же самое с птичьими болезнями для животных. Кроме того, есть самые разные паразиты, яйца которых могут находить в навозе и могут оседать на одежде или на руках. Это вопросы не только здоровья и товарности стада, но и моей личной безопасности и здоровья. Поэтому раз в неделю я чищу хлев, коровник, курятник и гусятник, устраиваю баню своим животным, овец стригу даже несколько чаще, чем рекомендуется — опять-таки, это вопрос гигиены и здоровья...
— Вы действительно душой болеете за свое дело, — проговорила она с улыбкой, но серьезно вглядываясь мне в глаза.
— Иначе... — я сглотнул комок, — какой смысл этим заниматься?
— Ме-е-е, — сердито мекнула Белянка.
— А зачем вы держите в доме козу? — Ирина нехорошо усмехнулась. — Разве это гигиенично?
— Белянка моя помощница, — я расправил плечи. — Это очень чистоплотная коза, поэтому проблем с гигиеной у нас нет.
Ирина презрительно хмыкнула и прошла в гостиную.
— Я думаю, — заметил я, когда она, оттопырив — не скрою — аппетитную попку, стала рассматривать мою библиотеку, — что если вы пишете репортаж о моем хозяйстве, вам придется остаться здесь до утра.
— Ну, у вас же найдется для меня уголок? — улыбнулась она игриво.
— Да, у меня есть свободная спальня, — холодно ответил я. — Пойдемте, я вам покажу...
Спальня моей бывшей жены находится в другом конце дома. Ее и мою спальню разделяет довольно длинный коридор. Рядом с ней есть и туалет и ванная, поэтому я рассудил, что моей невольной гостье будет комфортнее именно там.
Распрощавшись у ее двери, мы с Белянкой отправились ко мне.
Было в этой журналистке что-то такое, чего не было даже у моей жены. Женственное, чарующее...
Идя по коридору за Белянкой, я невольно вспоминал мягкие покачивания бедер Ирины, ее плавные жесты, ее грудной голос и хитрый взгляд. Все-таки коза никогда не сравнится с женщиной, какой бы нежной и мягкой не была ее кожа.
И прижимая к себе этой ночью Белянку, целуя и лаская ее, я думал об Ирине. И Белянка была напряжена, как никогда — я чувствовал, как подрагивали мышцы на ее ножках, как она настороженно прядала ушами и молчала...
Но постепенно все мысли из головы вылетели, осталась только Она, моя милая, моя нежная, заботливая, ласковая... Я ускорился и...
Наткнулся на возмущенный взгляд Ирины.
Белянка жалобно мекнула и спрыгнула с кровати, а Ира закрыла рот ладошкой, развернулась и побежала по коридору.
— Ира, подождите! — я судорожно натягивал брюки, мысленно ругая себя за то, что не догадался закрыть входную дверь на замок, а только накинул цепочку.
В коридоре мне в лицо пахнуло холодным напоенным водой воздухом.
Я побежал следом, выскочил на улицу...
Далеко она не убежала — поскользнулась босой ногой на вязкой глине и упала лицом прямо в лужу у самого крыльца. Я поднял ее на руки, не обращая внимания на колотившие мне в грудь кулачки, и занес в дом. И только сейчас заметил, что всей одежды на ней лишь промокшая насквозь моя рубашка, которую она, видимо, нашла в шкафу в спальне жены. Пропитавшаяся водой ткань облепила ее тело, не просто не скрывая, а подчеркивая выпуклые, напрягшиеся от холода соски, подтянутый животик и курчавые волосики на лобке.
Я занес ее в ванную. Она тихо плакала, пока я возился с пуговицами и настраивал воду. А когда намыленная мочалка совершила первый пробег по ее гибкой спине, она посмотрела на меня так жалостливо, что у меня сжалось сердце...
После ванной я укутал ее в плед, налил чаю и рассказал свою историю.
— И вам совсем не хочется заняться любовью с женщиной? — она хлебнула из кружки, которую держала обеими руками.
Я улыбнулся:
— Женщины все сильно усложняют. С козой проще — приголубил, приласкал, накормил-напоил, и все, она твоя. А женщину надо добиваться, бегать за ней, подарки дарить. И даже если ты получил свое, если она оказалась с тобой в одной постели, это еще ничего не значит — ты еще не победил. Победил, это когда она на кухне у плиты стоит и кормит твоих троих детей. А до этого она тебе кровушки попортит. И даже когда она твоя, радоваться не стоит — не факт, что ты получишь то, к чему стремился, потому что женщины существа хитрые и двуличные. Им всегда всего мало. Денег мало, платьев — мало, хотя она и не носит их никогда. Косметики — мало, пусть даже она не красится. Украшений — мало. И внимания мало. И ведь не объяснишь, что чтобы заработать на те же платья, косметику, украшения, ты пашешь, как вол, что за день устаешь так, что единственное желание это посидеть в тишине, полежать на диванчике, расслабиться со стаканчиком чего-нибудь крепкого... Коза ничего не требует — корми-пои и все. Остальное — это мои прихоти. Вы правильно говорите, я ее очеловечиваю. Она мое оправдание перед самим собой, почему я еще не опустился, не спился и не спустил все, что заработал, пока был женат...
— Но ведь не все женщины такие, — Ира подняла на меня взгляд. — То, что вам не повезло, еще ничего не значит...
— Мне повезло, — я понизил голос. — Я встретил вас...
Наши губы встретились. Кажется, где-то далеко жалобно мекала Белянка, но я не уверен.
На ощупь она была ничуть не хуже, чем на вид — ее кожа была такой мягкой, податливой, и на ней не было этой гадкой шерсти...
Я уложил ее на спину. Она покорно развела ножки, позволяя мне прикоснуться к самому сокровенному... и вдруг вскрикнула и вскочила. Белянка стояла, поставив передние ножки на край дивана, и бодала Ирину своими рожками, при этом угрожающе мекая.
— Белянка, — сказал я строго, — прекрати сейчас же.
Она посмотрела на меня печально и отошла от дивана.
— Уходи, — приказал я.
От двери она посмотрела на меня еще печальнее и выбежала в коридор.
А мы продолжили наше увлекательное занятие...
Утренний свет застал нас еще спящими. Ирина вымотала меня за эту ночь до такой степени, что я чувствовал себя почти как с жестокого перепоя.
Я с трудом встал с дивана, зябко поежился и вспомнил, что так и не запер дверь. Быстро натянул штаны и вышел на крыльцо. Дождь перестал, ветер, поднявшийся к утру, раскидал остатки туч, но воздух все еще был влажным.
Я потянулся и хотел уже вернуться в дом, как вдруг заметил чуть приоткрытую дверь в хлев. Странно, я ведь точно помню, что запирал ее.
Надел на босые ноги сапоги, накинул на плечи рабочую куртку и, чавкая по жирной грязи, направился к хлеву.
А почему так тихо?
Сердце вдруг тревожно екнуло.
Вошел в хлев и замер на пороге — все мои коровы, свиньи, овцы и козы...
На стенах брызги крови, на полу красные лужи... и темные туши в загонах... Я даже сумел рассмотреть — на шее козы, лежавшей в луче света от открытой двери — две большие раны. Я, конечно, не эксперт, но я готов руку дать на отсечение — они в точности совпадают с рогами Белянки...
— У животных... — я перевел дух, — тоже бывают болезни. Некоторые из них заразны, некоторые могут передаваться птице, и птица от этого может погибнуть. То же самое с птичьими болезнями для животных. Кроме того, есть самые разные паразиты, яйца которых могут находить в навозе и могут оседать на одежде или на руках. Это вопросы не только здоровья и товарности стада, но и моей личной безопасности и здоровья. Поэтому раз в неделю я чищу хлев, коровник, курятник и гусятник, устраиваю баню своим животным, овец стригу даже несколько чаще, чем рекомендуется — опять-таки, это вопрос гигиены и здоровья...
— Вы действительно душой болеете за свое дело, — проговорила она с улыбкой, но серьезно вглядываясь мне в глаза.
— Иначе... — я сглотнул комок, — какой смысл этим заниматься?
— Ме-е-е, — сердито мекнула Белянка.
— А зачем вы держите в доме козу? — Ирина нехорошо усмехнулась. — Разве это гигиенично?
— Белянка моя помощница, — я расправил плечи. — Это очень чистоплотная коза, поэтому проблем с гигиеной у нас нет.
Ирина презрительно хмыкнула и прошла в гостиную.
— Я думаю, — заметил я, когда она, оттопырив — не скрою — аппетитную попку, стала рассматривать мою библиотеку, — что если вы пишете репортаж о моем хозяйстве, вам придется остаться здесь до утра.
— Ну, у вас же найдется для меня уголок? — улыбнулась она игриво.
— Да, у меня есть свободная спальня, — холодно ответил я. — Пойдемте, я вам покажу...
Спальня моей бывшей жены находится в другом конце дома. Ее и мою спальню разделяет довольно длинный коридор. Рядом с ней есть и туалет и ванная, поэтому я рассудил, что моей невольной гостье будет комфортнее именно там.
Распрощавшись у ее двери, мы с Белянкой отправились ко мне.
Было в этой журналистке что-то такое, чего не было даже у моей жены. Женственное, чарующее...
Идя по коридору за Белянкой, я невольно вспоминал мягкие покачивания бедер Ирины, ее плавные жесты, ее грудной голос и хитрый взгляд. Все-таки коза никогда не сравнится с женщиной, какой бы нежной и мягкой не была ее кожа.
И прижимая к себе этой ночью Белянку, целуя и лаская ее, я думал об Ирине. И Белянка была напряжена, как никогда — я чувствовал, как подрагивали мышцы на ее ножках, как она настороженно прядала ушами и молчала...
Но постепенно все мысли из головы вылетели, осталась только Она, моя милая, моя нежная, заботливая, ласковая... Я ускорился и...
Наткнулся на возмущенный взгляд Ирины.
Белянка жалобно мекнула и спрыгнула с кровати, а Ира закрыла рот ладошкой, развернулась и побежала по коридору.
— Ира, подождите! — я судорожно натягивал брюки, мысленно ругая себя за то, что не догадался закрыть входную дверь на замок, а только накинул цепочку.
В коридоре мне в лицо пахнуло холодным напоенным водой воздухом.
Я побежал следом, выскочил на улицу...
Далеко она не убежала — поскользнулась босой ногой на вязкой глине и упала лицом прямо в лужу у самого крыльца. Я поднял ее на руки, не обращая внимания на колотившие мне в грудь кулачки, и занес в дом. И только сейчас заметил, что всей одежды на ней лишь промокшая насквозь моя рубашка, которую она, видимо, нашла в шкафу в спальне жены. Пропитавшаяся водой ткань облепила ее тело, не просто не скрывая, а подчеркивая выпуклые, напрягшиеся от холода соски, подтянутый животик и курчавые волосики на лобке.
Я занес ее в ванную. Она тихо плакала, пока я возился с пуговицами и настраивал воду. А когда намыленная мочалка совершила первый пробег по ее гибкой спине, она посмотрела на меня так жалостливо, что у меня сжалось сердце...
После ванной я укутал ее в плед, налил чаю и рассказал свою историю.
— И вам совсем не хочется заняться любовью с женщиной? — она хлебнула из кружки, которую держала обеими руками.
Я улыбнулся:
— Женщины все сильно усложняют. С козой проще — приголубил, приласкал, накормил-напоил, и все, она твоя. А женщину надо добиваться, бегать за ней, подарки дарить. И даже если ты получил свое, если она оказалась с тобой в одной постели, это еще ничего не значит — ты еще не победил. Победил, это когда она на кухне у плиты стоит и кормит твоих троих детей. А до этого она тебе кровушки попортит. И даже когда она твоя, радоваться не стоит — не факт, что ты получишь то, к чему стремился, потому что женщины существа хитрые и двуличные. Им всегда всего мало. Денег мало, платьев — мало, хотя она и не носит их никогда. Косметики — мало, пусть даже она не красится. Украшений — мало. И внимания мало. И ведь не объяснишь, что чтобы заработать на те же платья, косметику, украшения, ты пашешь, как вол, что за день устаешь так, что единственное желание это посидеть в тишине, полежать на диванчике, расслабиться со стаканчиком чего-нибудь крепкого... Коза ничего не требует — корми-пои и все. Остальное — это мои прихоти. Вы правильно говорите, я ее очеловечиваю. Она мое оправдание перед самим собой, почему я еще не опустился, не спился и не спустил все, что заработал, пока был женат...
— Но ведь не все женщины такие, — Ира подняла на меня взгляд. — То, что вам не повезло, еще ничего не значит...
— Мне повезло, — я понизил голос. — Я встретил вас...
Наши губы встретились. Кажется, где-то далеко жалобно мекала Белянка, но я не уверен.
На ощупь она была ничуть не хуже, чем на вид — ее кожа была такой мягкой, податливой, и на ней не было этой гадкой шерсти...
Я уложил ее на спину. Она покорно развела ножки, позволяя мне прикоснуться к самому сокровенному... и вдруг вскрикнула и вскочила. Белянка стояла, поставив передние ножки на край дивана, и бодала Ирину своими рожками, при этом угрожающе мекая.
— Белянка, — сказал я строго, — прекрати сейчас же.
Она посмотрела на меня печально и отошла от дивана.
— Уходи, — приказал я.
От двери она посмотрела на меня еще печальнее и выбежала в коридор.
А мы продолжили наше увлекательное занятие...
Утренний свет застал нас еще спящими. Ирина вымотала меня за эту ночь до такой степени, что я чувствовал себя почти как с жестокого перепоя.
Я с трудом встал с дивана, зябко поежился и вспомнил, что так и не запер дверь. Быстро натянул штаны и вышел на крыльцо. Дождь перестал, ветер, поднявшийся к утру, раскидал остатки туч, но воздух все еще был влажным.
Я потянулся и хотел уже вернуться в дом, как вдруг заметил чуть приоткрытую дверь в хлев. Странно, я ведь точно помню, что запирал ее.
Надел на босые ноги сапоги, накинул на плечи рабочую куртку и, чавкая по жирной грязи, направился к хлеву.
А почему так тихо?
Сердце вдруг тревожно екнуло.
Вошел в хлев и замер на пороге — все мои коровы, свиньи, овцы и козы...
На стенах брызги крови, на полу красные лужи... и темные туши в загонах... Я даже сумел рассмотреть — на шее козы, лежавшей в луче света от открытой двери — две большие раны. Я, конечно, не эксперт, но я готов руку дать на отсечение — они в точности совпадают с рогами Белянки...