Новогодние приключения Василисы Прекрасной
от меня никуда не денешься. Ой, что-то его лицо кажется подозрительно знакомым. По инерции делаю ещё несколько шагов и останавливаюсь. Иван Иванович Иванов, ну надо же!! Нет, не может быть! Захлопала ресницами, будто все соринки мира попали в мои глаза. Однако. Вот стоило человеку побриться, да очки надеть и сразу — Иван царевич, а не Иванушка-дурачок. Сейчас Иван Иванович Иванов здорово смахивал на мужчину моей мечты. Его глаза всё так же смотрят, горячо и весело. А я замерла в несвойственной мне нерешительности. Кажется, что-то опять напутали в небесной канцелярии. Он подходит, чёрт он подходит, а в моей голове такая каша.
— Василиса, где ты бродила? Я уж подумал, что опять, сбежала с очередным погонщиком оленей, а ты на Санта Клаусов решила перекинуться.
Подмигивает.
Зачем мне какие-то погонщики оленей, если я принца нашла. Нашла?
— Я в СПА салон при отеле ходила.
— Так вот почему ты сегодня такая красивая.
— Ты тоже... совсем другой.
Чувствую себя маленькой растерянной девочкой. С этим новым Ванькой не могу ёрничать и нагличать. Поэтому, просто молчу, позволяя ему всё решать за себя. А он не растерялся, ещё бы с его то наглостью, тащит за руку к выходу, почти по-братски застегивает на мне шубку. Не могу оторваться от красивых зелёных глаз, искрящихся весельем. Стёкла очков придают им глубины и яркости. Глаза принца. И пока я смотрю в них, на самом деле кажется, что я попала в сказку, волшебную страну, на сказочный бал, и всё мной загаданное, сегодня обязательно сбудется.
— Ты чего такая тихая?
— Пряников объелась, — как всегда брякнула не успев подумать.
Он смеётся, глазами, губами, плечами, всем телом.
— Надо будет накупить побольше, некоторым не помешает помолчать.
Раньше я бы уже взвилась, пытаясь доказать свое право болтать без умолку, а сейчас просто позволяю вести себя за руку. Надеюсь, это дорога в счастливое будущее. Нет, всего лишь в номер отеля.
Температура в комнате так стремительно повысилась, температура между нами, так стремительно повысилась, что нестерпимо захотелось сбросить с себя одежду. Ванька ничего не говорит, просто прижимает к себе. Целует, мамочки, что это за поцелуй! Не знаю, как там целуются жаркие южные мачо, но от поцелуя русского Ваньки всё внутри встрепенулось, голова закружилась. Обвиваю его шею руками, пальцы царевича в моих волосах, освобождают их от заколок, и они шелковистой волной падают на мои плечи, на его плечи. Не нужны мне никакие мачо, и даже Факундо Арана, не нужен. Губы впиваются в друг друга, руки начинают путешествовать, изучая тела. Слова стали совершенно ненужными и даже лишними. Только попробуй скажи хоть слово, только попробуй разрушить это волшебство. Он стягивает с меня свитер. Я тоже стремлюсь избавить его быстрее от одежды, наши руки дрожат мешая друг другу. Ах, какая у царевича горячая кожа! И совсем это не номер отеля, а сказочный сверкающий серебром и огнями остров, посреди бескрайней снежной пустыни. Какие дурацкие мысли в голову лезут. Руки принца ложатся на мою грудь. Когда он успел снять с меня бюстгальтер. Ну надо же! Почти помещается. Застонала, выгнула спину колесом, он всасывает мой сосок в рот и слегка покусывает, а вторую грудь мнет пальцами другой руки.
— Ахм, — невидимые электрические заряды идут к низу живота.
— Василиса ты горячая.
Ага, я такая, горячая жаркая русская Снегурочка. Королевич, ты мой ненаглядный! Впилась в его рот, обвила губами, руками, ногами. Низ живота трётся об его «ого», еле сдерживаемое тканью светлых брюк. И чего он всё ещё в штанах, я-то уже совершенно обнажённая, прислоняюсь к нему. Мои пальчики ложатся на Ванькину ширинку. Выпущенное на свободу «ого» кажется ещё больше. Он стонет, я стону. Летим, точнее падаем, прямо на ложе, для любовных игр бегемотов. Эх, есть где развернуться. Ванька опускается на меня сверху. Как же приятно чувствовать тяжесть и твердость мужского тела. Одно невидимое движение, перекатываемся, и теперь уже я наверху. Так, в принципе, тоже неплохо. Смотрю прямо в его глаза, зажигаясь зелёным пламенем, бушующим в них. А царевич-то какой, знает, как доставить девушке наслаждение, мнет мою попу, шлёпает увесистой ладонью по ягодицам, вынуждая вскрикивать прямо ему в губы. Поднимаю туловище, еложу влажной поверхностью прямо по Ванькиному «ого». Королевичу этого мало, осторожно опускает меня, медленно насаживая на свой стоящий колом член, затем двигает ручищами словно марионетку, вверх-вниз. Мир запрыгал, забился, в его руках словно мячик, и я вместе с ним.
Что это за тёмно-красная точка? Паспорт!!? Чёрт, я же так и не проверила. Резко отталкиваюсь ногами, сиганула бешенной лягушкой соскочив с члена королевича. Груди так и запрыгали в воздухе. Приземление было не очень удачным, стукнулась больно лбом прямо об пол. Вот они золотистые искорки, так и посыпались с глаз. А за ними слезы с крупный горох. Ну, ты и идиотка Василиса. Обманул тебя дедушка, какой же это принц. Принцу полагается ждать свою наречённую, а не плодить детей по всему свету.
— Ты чего? Василиса. — лжепринц, ошарашен.
Конечно, я веду себя по-идиотски: прыгаю как очумелая лягушка, в самый разгар сексуального действа, сижу голая на полу, наверняка с шишкой на лбу, и плачу точно царевна несмеяна. Ну и что, всегда отличалась некоторой придурью. Это у меня от бабушки Агрипинны Семеновны.
— Т-ты, — наконец выдавливаю сквозь слезы я, — Ты не принц.
Не могла сказать что-нибудь поумнее? Недоумения в глазах Ивана Ивановича Иванова добавилось.
— Вот же припадочная. К чему это?
— Ты... у тебя... , — продолжаю обвинять я, периодически горько завывая, — Жена и почтииии, трое детей.
Ванька как–то уж очень быстро оказался рядом со мной, обнимает и зачем-то целует быстрыми легкими поцелуями, в лоб, во влажные щеки, губы. На губах, поболее задержался. Принцем хочет прикинуться, гад! Стукнула его со всей силы по плечу.
— Не реви, принцесса моя придурошная, нету у меня никакой жены, и детей тоже нет. Я просто так сказал, не знаю зачем сказал. Ты была такая наглая, и так уверена в том, что за тобой мужики должны табунами бегать. Это меня задело.
— П-правда нету?
— Правда, правда, солнышко. Можешь паспорт посмотреть.
Какой проникновенный голос, попробуем поверить. Впрочем, в документ удостоверяющий личность для порядка все же заглянула.
Ванька снова целует: глаза, щёки, губы, шею, грудь... везде, где дотягивается. И я тоже целую. Зачем нам кровать? Не нужна она вовсе, на полу перед камином такой белый мягкий ковер. Поцелуи становятся всё горячее и горячее. Я лежу на боку, Ванька, сзади меня, покусывает в шею и наминает мои примечательные груди. Член скользит между влажных губок не заходя. Выгибаюсь кошкой, завываю кошкой, потому что больше нет сил терпеть. Нестерпимо хочется почувствовать его внутри себя.
— Ваня пожалуйста, пожалуйстааа!!
Мои консерваторские устремления снова и снова начали проскальзывать в стонах. Наконец крепко берёт меня за бёдра, не
— Василиса, где ты бродила? Я уж подумал, что опять, сбежала с очередным погонщиком оленей, а ты на Санта Клаусов решила перекинуться.
Подмигивает.
Зачем мне какие-то погонщики оленей, если я принца нашла. Нашла?
— Я в СПА салон при отеле ходила.
— Так вот почему ты сегодня такая красивая.
— Ты тоже... совсем другой.
Чувствую себя маленькой растерянной девочкой. С этим новым Ванькой не могу ёрничать и нагличать. Поэтому, просто молчу, позволяя ему всё решать за себя. А он не растерялся, ещё бы с его то наглостью, тащит за руку к выходу, почти по-братски застегивает на мне шубку. Не могу оторваться от красивых зелёных глаз, искрящихся весельем. Стёкла очков придают им глубины и яркости. Глаза принца. И пока я смотрю в них, на самом деле кажется, что я попала в сказку, волшебную страну, на сказочный бал, и всё мной загаданное, сегодня обязательно сбудется.
— Ты чего такая тихая?
— Пряников объелась, — как всегда брякнула не успев подумать.
Он смеётся, глазами, губами, плечами, всем телом.
— Надо будет накупить побольше, некоторым не помешает помолчать.
Раньше я бы уже взвилась, пытаясь доказать свое право болтать без умолку, а сейчас просто позволяю вести себя за руку. Надеюсь, это дорога в счастливое будущее. Нет, всего лишь в номер отеля.
Температура в комнате так стремительно повысилась, температура между нами, так стремительно повысилась, что нестерпимо захотелось сбросить с себя одежду. Ванька ничего не говорит, просто прижимает к себе. Целует, мамочки, что это за поцелуй! Не знаю, как там целуются жаркие южные мачо, но от поцелуя русского Ваньки всё внутри встрепенулось, голова закружилась. Обвиваю его шею руками, пальцы царевича в моих волосах, освобождают их от заколок, и они шелковистой волной падают на мои плечи, на его плечи. Не нужны мне никакие мачо, и даже Факундо Арана, не нужен. Губы впиваются в друг друга, руки начинают путешествовать, изучая тела. Слова стали совершенно ненужными и даже лишними. Только попробуй скажи хоть слово, только попробуй разрушить это волшебство. Он стягивает с меня свитер. Я тоже стремлюсь избавить его быстрее от одежды, наши руки дрожат мешая друг другу. Ах, какая у царевича горячая кожа! И совсем это не номер отеля, а сказочный сверкающий серебром и огнями остров, посреди бескрайней снежной пустыни. Какие дурацкие мысли в голову лезут. Руки принца ложатся на мою грудь. Когда он успел снять с меня бюстгальтер. Ну надо же! Почти помещается. Застонала, выгнула спину колесом, он всасывает мой сосок в рот и слегка покусывает, а вторую грудь мнет пальцами другой руки.
— Ахм, — невидимые электрические заряды идут к низу живота.
— Василиса ты горячая.
Ага, я такая, горячая жаркая русская Снегурочка. Королевич, ты мой ненаглядный! Впилась в его рот, обвила губами, руками, ногами. Низ живота трётся об его «ого», еле сдерживаемое тканью светлых брюк. И чего он всё ещё в штанах, я-то уже совершенно обнажённая, прислоняюсь к нему. Мои пальчики ложатся на Ванькину ширинку. Выпущенное на свободу «ого» кажется ещё больше. Он стонет, я стону. Летим, точнее падаем, прямо на ложе, для любовных игр бегемотов. Эх, есть где развернуться. Ванька опускается на меня сверху. Как же приятно чувствовать тяжесть и твердость мужского тела. Одно невидимое движение, перекатываемся, и теперь уже я наверху. Так, в принципе, тоже неплохо. Смотрю прямо в его глаза, зажигаясь зелёным пламенем, бушующим в них. А царевич-то какой, знает, как доставить девушке наслаждение, мнет мою попу, шлёпает увесистой ладонью по ягодицам, вынуждая вскрикивать прямо ему в губы. Поднимаю туловище, еложу влажной поверхностью прямо по Ванькиному «ого». Королевичу этого мало, осторожно опускает меня, медленно насаживая на свой стоящий колом член, затем двигает ручищами словно марионетку, вверх-вниз. Мир запрыгал, забился, в его руках словно мячик, и я вместе с ним.
Что это за тёмно-красная точка? Паспорт!!? Чёрт, я же так и не проверила. Резко отталкиваюсь ногами, сиганула бешенной лягушкой соскочив с члена королевича. Груди так и запрыгали в воздухе. Приземление было не очень удачным, стукнулась больно лбом прямо об пол. Вот они золотистые искорки, так и посыпались с глаз. А за ними слезы с крупный горох. Ну, ты и идиотка Василиса. Обманул тебя дедушка, какой же это принц. Принцу полагается ждать свою наречённую, а не плодить детей по всему свету.
— Ты чего? Василиса. — лжепринц, ошарашен.
Конечно, я веду себя по-идиотски: прыгаю как очумелая лягушка, в самый разгар сексуального действа, сижу голая на полу, наверняка с шишкой на лбу, и плачу точно царевна несмеяна. Ну и что, всегда отличалась некоторой придурью. Это у меня от бабушки Агрипинны Семеновны.
— Т-ты, — наконец выдавливаю сквозь слезы я, — Ты не принц.
Не могла сказать что-нибудь поумнее? Недоумения в глазах Ивана Ивановича Иванова добавилось.
— Вот же припадочная. К чему это?
— Ты... у тебя... , — продолжаю обвинять я, периодически горько завывая, — Жена и почтииии, трое детей.
Ванька как–то уж очень быстро оказался рядом со мной, обнимает и зачем-то целует быстрыми легкими поцелуями, в лоб, во влажные щеки, губы. На губах, поболее задержался. Принцем хочет прикинуться, гад! Стукнула его со всей силы по плечу.
— Не реви, принцесса моя придурошная, нету у меня никакой жены, и детей тоже нет. Я просто так сказал, не знаю зачем сказал. Ты была такая наглая, и так уверена в том, что за тобой мужики должны табунами бегать. Это меня задело.
— П-правда нету?
— Правда, правда, солнышко. Можешь паспорт посмотреть.
Какой проникновенный голос, попробуем поверить. Впрочем, в документ удостоверяющий личность для порядка все же заглянула.
Ванька снова целует: глаза, щёки, губы, шею, грудь... везде, где дотягивается. И я тоже целую. Зачем нам кровать? Не нужна она вовсе, на полу перед камином такой белый мягкий ковер. Поцелуи становятся всё горячее и горячее. Я лежу на боку, Ванька, сзади меня, покусывает в шею и наминает мои примечательные груди. Член скользит между влажных губок не заходя. Выгибаюсь кошкой, завываю кошкой, потому что больше нет сил терпеть. Нестерпимо хочется почувствовать его внутри себя.
— Ваня пожалуйста, пожалуйстааа!!
Мои консерваторские устремления снова и снова начали проскальзывать в стонах. Наконец крепко берёт меня за бёдра, не