Начало или Приходи в четверг
— Всего на сутки. Потом снова будем вместе...
Капитан повесил на самодельные плечики отглаженный китель, разложил на доске офицерскую рубашку. Накрыл марлей. Набрал из алюминиевой кружки полный рот воды, прыснул поверх марли веером мелких брызг. Провел по влажной марле электрическим утюгом. Из под горячего металла шикнуло белым паром.
Не прекращая утюжку, Калинин поинтересовался:
— Чего это тебя приспичило? «Уволюсь!...», «Соскучилась!... « Ты ведь офицерская жена. И должна уметь управлять минутными эмоциями.
— Должна, — согласилась Елена Павловна. Прошла вглубь комнаты, постояла у тёмного окна, разглядывая на стекле отображение своего красивого, полного молодой энергией лица с крупными глазами и чётким очертанием сочных губ. Потом сказала, не оборачиваясь (больше себе, чем мужу): — Эх, Калинин, Калинин! Разные мы с тобой по темпераменту люди... Разные...
...
Засыпая, Большаков привычно выслушивал, о чём говорят в его голове одноликие «советники».
— Елена Павловна не заслужила подобного обращения! — говорил разумник Борис Петрович, имея в виду нехорошее поведение Борика, и намерения развратного Я сделать из Елены Павловны распутную женщину.
— А чёго не попробовать? — веселился Борик. — Как она глазела, когда поняла, что возле неё бычка доят! Очень даже возможно! Только — осторожно. Намекать на это самое — одно, а... само это самое... — другое! Может не прокатить... Не тётка с улицы — жена комроты!
— Ерунда! — рубил с плеча целеустремлённый Я. — Надо действовать решительно! Работы в библиотеке на неделю. Упустим возможность отвафлить капитаншу, локти кусать будем, что такую цацу не вздрючили!
Разумный на это что-то возразил... Весёлый хохотнул и чем-то поддакнул... Устремлённый продолжал настаивать...
Под их монотонное «бу-бу-бу» Большаков незаметно отошёл ко сну.
И спорщики угомонились...
...
Один взвод из роты капитана Калинина нёс дежурство в карауле, другие два были на хозяйственных работах.
Большакова, что по приказу командира роты большее время дня оформлял Ленинскую комнату, а потом занимался проблемами гарнизонной библиотеки, остался при казарме.
Так что, предоставленный самому себе, Борис Петрович решил сегодня явиться в библиотеку на пару часов раньше обычного. Он намеревался разместить на стене законченные накануне стенды и подыграть, рвущемуся к общению с Еленой Павловной, Борику.
Но и Бориса Петровича, и Борика опередил ухарь в кубе. Имея собственный ключ, он попал в библиотеку раньше Елены Павловны. И когда та явилась, уже старательно дорисовывал голову пышноусого «Буревестника» русской революции.
К такому рвению помощника и его раннему визиту Калинина отнеслась без энтузиазма. Сдержанно поздоровалась и, как обычно, зашла переодеваться в библиотечную подсобку. Повесила на крючок вешалки шубку. Слегка отряхнула её от снежной пороши. Сняла с головы и повесила на другой крючок кроличью шапку. Поправила перед зеркалом причёску. Сменила зимние сапоги на туфли с каблуками. Подумала, снова разулась, стянула трикотажные колготки, под которые она сегодня надела (на всякий случай), любимые ею, телесного цвета капроновые чулки. Снова обулась, сделала губки бантиком, провела по ним красной помадой и вышла в библиотечный зал.
Большакова на рабочем месте не было!
Это означало, что он ушёл в глубину зала. «... буду дрочить за последним рядом стеллажей». — вспомнила Елена Павловна заученную на всю жизнь строчку.
«Сейчас он там... Наблюдает за ней, и гоняет в кулаке торчащий член... « — подумала Елена Павловна. И даже не удивилась, на то, с каким спокойствием отнеслась к этой вульгарной мысли.
Подошла к своему столу. Переложила с места на место отреставрированного «Робинзона Крузо». Перевернула страничку настольного календаря. Там было 15 февраля. Четверг.
— Четверг, — перечитала Елена Павловна — Четверг... Что-то важное у неё было связано с этим днём недели?... Ах, да! Дурацкая надпись на стене туалета — «Даю... каждый четверг. Ты — следующая! Приходить в 16 часов... «. А сейчас? — она глянула на стену, где висели электронные ходики. Стрелки показывали без пяти минут три. — До шестнадцати осталось чуть больше часа! — механически отметила Калинина и покраснела.
Потом, проявила твёрдость:
«Что за чушь лезет в голову!... Среди белого дня?... Да что ОН с ней сделает?!... Пацанья бравада... Пусть не отлынивает, а пашет! В конце концов, это его обязанность! Пока товарищи служат, не занимается черти чем! До открытия библиотеки времени — совсем ничего!...»
— Эй! — позвала Елена Павловна. — Вы где? Почему не работаете?
Ответа не было.
«Я это так не оставлю!» — приняла решение Елена Павловна, взяла со стола отремонтированную книгу и, громко стуча каблуками, двинулась вглубь книгохранилища к дальнему стеллажу.
Большакова она увидела именно там, где предполагала. Тот стоял к ней спиной и что-то делал перед собою руками.
Елена Павловна остановилась, хотела было возмутиться, но вместо этого отвернулась к крайней полке и стала устанавливать на неё принесённую книгу. Услышала шаги и ощутимое касание плеча. Медленно повернулась.
Никогда ранее жена капитана Калинина не стояла так близко к чужому мужчине, который был в столь неопрятной гимнастёрке. Чувствительным обонянием она уловила запахи масляной краски, мужского пота и ещё чего-то, хорошо знакомого, но ещё не определённого ею.
Не моргая, Он и ОНА долго смотрели в глаза друг друга.
— Давай, — сказал ОН.
По движению губ, оглушаемая ударами собственного сердца, Елена Павловна догадалась, что прозвучавшее слово было короткое, но не сразу поняла его значения.
— Давай! — повторил ОН, и показал глазами вниз.
Елена Павловна посмотрела в том направлении.
Отжав край мятой гимнастёрки, из ширинки солдатских брюк вертикальным жезлом торчал крепкий фаллос с багровой головкой, похожей одновременно на шляпку гриба и, рисуемое в открытках сердечко. Кожица «сердечка» была натянута до предела и лоснилась, как полированная. Вершину головки венчало узкое отверстии с прозрачной каплей.
«Приходи в четверг!...» — вспомнила Елена Павловна.
— Давай! — повторил солдат, нажимая на плёчо капитановой жены.
Та зажмурилась и... стала приседать.
Запах немытого тела с примесью мочи шибанул в трепетные ноздри Елены Павловны. Это был тот самый дух, что её лёгкие вобрали пять лет назад.
— Давай! — услышала она над своей головой.
Не размыкая глаз, жена капитана открыла рот.
Немытый хуй с белыми пахучими отложениями у основания залупы, вошёл между крашеных губ и стал неспешно ебать красивую голову Елены Павловны...
Когда она «наелась», её развернули измазанным в сперму лицом к стене. Наклонили, задрали на спину юбку, и, приспустив трусики, загнали между ножек в капроновых чулках, большое, толстое, горячее...
Словно в тумане, она послушно отдавалась этому новому, и, тонко поскуливая, «растворилась» в нахлынувших оргазмах...
Стрелки электронных
Капитан повесил на самодельные плечики отглаженный китель, разложил на доске офицерскую рубашку. Накрыл марлей. Набрал из алюминиевой кружки полный рот воды, прыснул поверх марли веером мелких брызг. Провел по влажной марле электрическим утюгом. Из под горячего металла шикнуло белым паром.
Не прекращая утюжку, Калинин поинтересовался:
— Чего это тебя приспичило? «Уволюсь!...», «Соскучилась!... « Ты ведь офицерская жена. И должна уметь управлять минутными эмоциями.
— Должна, — согласилась Елена Павловна. Прошла вглубь комнаты, постояла у тёмного окна, разглядывая на стекле отображение своего красивого, полного молодой энергией лица с крупными глазами и чётким очертанием сочных губ. Потом сказала, не оборачиваясь (больше себе, чем мужу): — Эх, Калинин, Калинин! Разные мы с тобой по темпераменту люди... Разные...
...
Засыпая, Большаков привычно выслушивал, о чём говорят в его голове одноликие «советники».
— Елена Павловна не заслужила подобного обращения! — говорил разумник Борис Петрович, имея в виду нехорошее поведение Борика, и намерения развратного Я сделать из Елены Павловны распутную женщину.
— А чёго не попробовать? — веселился Борик. — Как она глазела, когда поняла, что возле неё бычка доят! Очень даже возможно! Только — осторожно. Намекать на это самое — одно, а... само это самое... — другое! Может не прокатить... Не тётка с улицы — жена комроты!
— Ерунда! — рубил с плеча целеустремлённый Я. — Надо действовать решительно! Работы в библиотеке на неделю. Упустим возможность отвафлить капитаншу, локти кусать будем, что такую цацу не вздрючили!
Разумный на это что-то возразил... Весёлый хохотнул и чем-то поддакнул... Устремлённый продолжал настаивать...
Под их монотонное «бу-бу-бу» Большаков незаметно отошёл ко сну.
И спорщики угомонились...
...
Один взвод из роты капитана Калинина нёс дежурство в карауле, другие два были на хозяйственных работах.
Большакова, что по приказу командира роты большее время дня оформлял Ленинскую комнату, а потом занимался проблемами гарнизонной библиотеки, остался при казарме.
Так что, предоставленный самому себе, Борис Петрович решил сегодня явиться в библиотеку на пару часов раньше обычного. Он намеревался разместить на стене законченные накануне стенды и подыграть, рвущемуся к общению с Еленой Павловной, Борику.
Но и Бориса Петровича, и Борика опередил ухарь в кубе. Имея собственный ключ, он попал в библиотеку раньше Елены Павловны. И когда та явилась, уже старательно дорисовывал голову пышноусого «Буревестника» русской революции.
К такому рвению помощника и его раннему визиту Калинина отнеслась без энтузиазма. Сдержанно поздоровалась и, как обычно, зашла переодеваться в библиотечную подсобку. Повесила на крючок вешалки шубку. Слегка отряхнула её от снежной пороши. Сняла с головы и повесила на другой крючок кроличью шапку. Поправила перед зеркалом причёску. Сменила зимние сапоги на туфли с каблуками. Подумала, снова разулась, стянула трикотажные колготки, под которые она сегодня надела (на всякий случай), любимые ею, телесного цвета капроновые чулки. Снова обулась, сделала губки бантиком, провела по ним красной помадой и вышла в библиотечный зал.
Большакова на рабочем месте не было!
Это означало, что он ушёл в глубину зала. «... буду дрочить за последним рядом стеллажей». — вспомнила Елена Павловна заученную на всю жизнь строчку.
«Сейчас он там... Наблюдает за ней, и гоняет в кулаке торчащий член... « — подумала Елена Павловна. И даже не удивилась, на то, с каким спокойствием отнеслась к этой вульгарной мысли.
Подошла к своему столу. Переложила с места на место отреставрированного «Робинзона Крузо». Перевернула страничку настольного календаря. Там было 15 февраля. Четверг.
— Четверг, — перечитала Елена Павловна — Четверг... Что-то важное у неё было связано с этим днём недели?... Ах, да! Дурацкая надпись на стене туалета — «Даю... каждый четверг. Ты — следующая! Приходить в 16 часов... «. А сейчас? — она глянула на стену, где висели электронные ходики. Стрелки показывали без пяти минут три. — До шестнадцати осталось чуть больше часа! — механически отметила Калинина и покраснела.
Потом, проявила твёрдость:
«Что за чушь лезет в голову!... Среди белого дня?... Да что ОН с ней сделает?!... Пацанья бравада... Пусть не отлынивает, а пашет! В конце концов, это его обязанность! Пока товарищи служат, не занимается черти чем! До открытия библиотеки времени — совсем ничего!...»
— Эй! — позвала Елена Павловна. — Вы где? Почему не работаете?
Ответа не было.
«Я это так не оставлю!» — приняла решение Елена Павловна, взяла со стола отремонтированную книгу и, громко стуча каблуками, двинулась вглубь книгохранилища к дальнему стеллажу.
Большакова она увидела именно там, где предполагала. Тот стоял к ней спиной и что-то делал перед собою руками.
Елена Павловна остановилась, хотела было возмутиться, но вместо этого отвернулась к крайней полке и стала устанавливать на неё принесённую книгу. Услышала шаги и ощутимое касание плеча. Медленно повернулась.
Никогда ранее жена капитана Калинина не стояла так близко к чужому мужчине, который был в столь неопрятной гимнастёрке. Чувствительным обонянием она уловила запахи масляной краски, мужского пота и ещё чего-то, хорошо знакомого, но ещё не определённого ею.
Не моргая, Он и ОНА долго смотрели в глаза друг друга.
— Давай, — сказал ОН.
По движению губ, оглушаемая ударами собственного сердца, Елена Павловна догадалась, что прозвучавшее слово было короткое, но не сразу поняла его значения.
— Давай! — повторил ОН, и показал глазами вниз.
Елена Павловна посмотрела в том направлении.
Отжав край мятой гимнастёрки, из ширинки солдатских брюк вертикальным жезлом торчал крепкий фаллос с багровой головкой, похожей одновременно на шляпку гриба и, рисуемое в открытках сердечко. Кожица «сердечка» была натянута до предела и лоснилась, как полированная. Вершину головки венчало узкое отверстии с прозрачной каплей.
«Приходи в четверг!...» — вспомнила Елена Павловна.
— Давай! — повторил солдат, нажимая на плёчо капитановой жены.
Та зажмурилась и... стала приседать.
Запах немытого тела с примесью мочи шибанул в трепетные ноздри Елены Павловны. Это был тот самый дух, что её лёгкие вобрали пять лет назад.
— Давай! — услышала она над своей головой.
Не размыкая глаз, жена капитана открыла рот.
Немытый хуй с белыми пахучими отложениями у основания залупы, вошёл между крашеных губ и стал неспешно ебать красивую голову Елены Павловны...
Когда она «наелась», её развернули измазанным в сперму лицом к стене. Наклонили, задрали на спину юбку, и, приспустив трусики, загнали между ножек в капроновых чулках, большое, толстое, горячее...
Словно в тумане, она послушно отдавалась этому новому, и, тонко поскуливая, «растворилась» в нахлынувших оргазмах...
Стрелки электронных