Паруса. Штиль
себе позволить чуть-чуть задержаться дома. Благо должность дозволяла приходить и уходить когда угодно. Я уже точно не помню, кем именно она работала, что-то из разряда руководителей и начальников, но вдаваться в подробности мне особо не хотелось, так как понять набор слов из их местного фольклора мне не удавалось уже дважды. С третьей попыткой я не очень то торопился.
Стоит так же сказать, что маме удавалось настолько все аккуратно делать, что при готовке никогда не носила фартуков и прочего, а даже сейчас была одета в свою рабочую блузку с юбкой. Я всегда этому удивлялся. Ни одного пятнышка не посадила на одежду при готовке еды за всю мою сознательную жизнь. Хотя есть мнение, что я этого просто не видел или не замечал. Однако в этом тоже вся заслуга матери.
— Всё, я пошла — вдруг нарушила тишину мам — особо не буяньте, главное чтобы к моему приходу всё было чисто.
Не совсем понятно, шутит она или нет. Голос вроде серьезный, а все-равно походит на шутку. Хотя в этом тоже была её черта. Она всегда говорила серьезно, отчего анекдоты казались своеобразными. Даже банальное «Сунь пальчик в розетку», на просьбу дать конфетку, казалось серьезным руководством к действию, а не просто юморком.
— Угу — отозвались мы с Аней хором, не отрываясь от приема пищи.
Через несколько минут сестра так же оторвалась от стула, брякнула тарелкой в посудомойке и улетела в свою комнату, оставив меня и пищу наедине. Вообще я был не против такой компании: ешь все, что захотел и никто ничего не скажет, а так же не будет оговаривать. Всё это хорошо, но радости наедаться рано утром было никакой, поэтому проделав с посудой то же самое, что и моя сестра, отправился к себе в комнату давить головой подушку в надежде, что сон меня покинул еще не до конца.
Комнаты с Аней у нас были совсем рядом и даже с дверьми, но без замков. Не знаю, как так получилось, но во всем доме замок был только на входной двери и ставнях. Кстати, забыл упомянуть, что жили мы в частном двухэтажном доме и не где-то Бобруйске, а в нормальном пригородном поселке, где и школа была и магазины и даже клуб. Всё, как в городе, только дома по больше части были частные и машины не стоят под окнами.
Так вот замка нет даже на двери туалета, но она и без того неплохо закрывается. Мать рассказывала, что однажды отец в душе поскользнулся и сильно ударился головой, попутно умудрился обо что-то порезаться, в итоге довольно долго истекал кровью. Впрочем, финал у этого рассказа был счастливый. Отец полежал в больнице недельку, понаблюдался да и выписался домой на терапевтическую баньку, да на лечение супружеской любовью. Однако с тех по во всём доме и на всех дверях сняли замки, на всякий случай. Мать до сих пор боится повторения чего-то подобного.
У Ани играла очередная музыка, мотива которой я не знал, да и не понимал. Звукоизоляция, хвала родителями, в доме была шикарнейшей, поэтому в моей комнате было слышно, что что-то где-то поёт, но где и что именно не понятно. Это уканье за стеной даже немного расслабляло, поэтому недолго думая я достал очередную книгу, которую взял у бабушки. Она была про путешествия гномов, или что-то вроде того. Я пока что слишком мало прочитал, поэтому желал окунуться в этот вымышленный кем-то мир.
Радость от изучения нового мира была не долгой. Отработанная вода начала напоминать, что она всё больше прибывает в организме и начала требовать её сбросить. Благо туалет не на улице, иначе я терпел бы до конца. Выйдя в коридор, я услышал музыку из Анькиной комнаты, правда группу я так и не узнал, да и не особо мне оно надо, сейчас у меня другая цель и она находится на первом этаже. Спустившись и пройдя по маленькому коридорчику я заметил, что свет горит. У нас в доме часто забывали выключать свет и, в подавляющем большинстве случаев, забывали дамы. Поначалу, когда я стал это замечать, пытался как-то говорить об этом, намекать, всячески убеждать, что это не есть хорошо. Довольно дорого держать даже одну лампочку постоянно включенной. Однако, всё как об стенку горох. Слова пролетали мимо и попадали прямиком в мусорное ведро, отчего я со временем просто привык к этому и не обращал внимания. В этот раз включенный свет был как нельзя кстати. Лень внутри меня радовалась, что не придется тянуться к выключателю. Лишь стоило открыть дверь.
Ванная и санузел у нас были вместе, как в старых добрых вечных хрущевках, которые переживут всех нас. Поэтому каждый раз, когда кто-то принимал душ, то всех в обязательном порядке предупреждал, дабы не образовывать очередь из желающих воспользоваться унитазом. Стоял он, кстати, сразу справа от входа, а напротив двери была большая ванная, явно рассчитанная более чем на одного человека. Близость унитаза ко входу в это утро меня радовала пуще прежнего, но в этот раз мне было не суждено им воспользоваться.
Едва открыв дверь, я открыл рот. В ванной, под струями теплого, судя по пару, душа стояла боком ко мне Аня и смывала с себя пену. Делала это как-то мягко, словно боясь поранить собственную кожу, медленно водя мочалкой по телу, огибая каждый изгиб шеи. Нежно и медленно перемещалась к груди круговыми движениями, словно вычерчивая олимпийские кольца. Затем взяла в левую руку лейку душа и направила струю на живот, немного выпятив его и выставив ногу немного вперед. Налитые, сочные груди едва шелохнулись на её крепком теле, лишь чуть-чуть качнувшись заняли исходное положение. Вода стекала тоненьким ручейком с обоих сосков и это выглядело довольно завораживающе, учитывая, что каждая капелька проходила путь по каждому изгибу её тела, заставляя меня всё более плотоядно смотреть на собственную сестру. Затем Аня развернулась, направила душ себе на спину и начала наклоняться. К этомум моменту я думал, что мои трусы уже порвались от натяжения. Её попка настолько соблазнительно выглядела, что выбила из моей головы не только причину, по которой я сюда пришел, но и даже саму мысль о лени. Хотелось подойти и провести рукой по этим ягодицам, что немного разошлись в стороны от наклона их хозяйки, открывая вид на всё то, что девушки прячут там у себя в трусиках. Аня начала водить снизу рукой по промежности, смывая остатки пены, благодаря чему я увидел её всю. розовая звездочка ануса, мясистые сочные губы её киски так и звали их скорее поцеловать, да не просто, а глубоким, французским поцелуем, с язычком и всеми прочими прелестями. Сейчас, от этого зрелища меня мог отвлечь только хороший удар по голове чем-нибудь тяжелым, но такого спасителя не нашлось, да и не могло найтись.
Аня выпрямилась, развернулась лицом ко мне и, поливая себя душем сверху, откинулась на заднюю стенку ванной комнаты, демонстрируя мне себя полностью с ног до головы. Я впервые взглянул на неё, как на женщину, и остался в восторге. Её грудь можно было держать и двумя руками. Я не силен в размерах, но такую можно, наверное, ухватить и мять, мять пока запястья не устанут. Такие титьки были бы, пожалуй, настоящей гордостью любой девушки и завистью для всех остальных. Интересно, насколько будет мягко,
Стоит так же сказать, что маме удавалось настолько все аккуратно делать, что при готовке никогда не носила фартуков и прочего, а даже сейчас была одета в свою рабочую блузку с юбкой. Я всегда этому удивлялся. Ни одного пятнышка не посадила на одежду при готовке еды за всю мою сознательную жизнь. Хотя есть мнение, что я этого просто не видел или не замечал. Однако в этом тоже вся заслуга матери.
— Всё, я пошла — вдруг нарушила тишину мам — особо не буяньте, главное чтобы к моему приходу всё было чисто.
Не совсем понятно, шутит она или нет. Голос вроде серьезный, а все-равно походит на шутку. Хотя в этом тоже была её черта. Она всегда говорила серьезно, отчего анекдоты казались своеобразными. Даже банальное «Сунь пальчик в розетку», на просьбу дать конфетку, казалось серьезным руководством к действию, а не просто юморком.
— Угу — отозвались мы с Аней хором, не отрываясь от приема пищи.
Через несколько минут сестра так же оторвалась от стула, брякнула тарелкой в посудомойке и улетела в свою комнату, оставив меня и пищу наедине. Вообще я был не против такой компании: ешь все, что захотел и никто ничего не скажет, а так же не будет оговаривать. Всё это хорошо, но радости наедаться рано утром было никакой, поэтому проделав с посудой то же самое, что и моя сестра, отправился к себе в комнату давить головой подушку в надежде, что сон меня покинул еще не до конца.
Комнаты с Аней у нас были совсем рядом и даже с дверьми, но без замков. Не знаю, как так получилось, но во всем доме замок был только на входной двери и ставнях. Кстати, забыл упомянуть, что жили мы в частном двухэтажном доме и не где-то Бобруйске, а в нормальном пригородном поселке, где и школа была и магазины и даже клуб. Всё, как в городе, только дома по больше части были частные и машины не стоят под окнами.
Так вот замка нет даже на двери туалета, но она и без того неплохо закрывается. Мать рассказывала, что однажды отец в душе поскользнулся и сильно ударился головой, попутно умудрился обо что-то порезаться, в итоге довольно долго истекал кровью. Впрочем, финал у этого рассказа был счастливый. Отец полежал в больнице недельку, понаблюдался да и выписался домой на терапевтическую баньку, да на лечение супружеской любовью. Однако с тех по во всём доме и на всех дверях сняли замки, на всякий случай. Мать до сих пор боится повторения чего-то подобного.
У Ани играла очередная музыка, мотива которой я не знал, да и не понимал. Звукоизоляция, хвала родителями, в доме была шикарнейшей, поэтому в моей комнате было слышно, что что-то где-то поёт, но где и что именно не понятно. Это уканье за стеной даже немного расслабляло, поэтому недолго думая я достал очередную книгу, которую взял у бабушки. Она была про путешествия гномов, или что-то вроде того. Я пока что слишком мало прочитал, поэтому желал окунуться в этот вымышленный кем-то мир.
Радость от изучения нового мира была не долгой. Отработанная вода начала напоминать, что она всё больше прибывает в организме и начала требовать её сбросить. Благо туалет не на улице, иначе я терпел бы до конца. Выйдя в коридор, я услышал музыку из Анькиной комнаты, правда группу я так и не узнал, да и не особо мне оно надо, сейчас у меня другая цель и она находится на первом этаже. Спустившись и пройдя по маленькому коридорчику я заметил, что свет горит. У нас в доме часто забывали выключать свет и, в подавляющем большинстве случаев, забывали дамы. Поначалу, когда я стал это замечать, пытался как-то говорить об этом, намекать, всячески убеждать, что это не есть хорошо. Довольно дорого держать даже одну лампочку постоянно включенной. Однако, всё как об стенку горох. Слова пролетали мимо и попадали прямиком в мусорное ведро, отчего я со временем просто привык к этому и не обращал внимания. В этот раз включенный свет был как нельзя кстати. Лень внутри меня радовалась, что не придется тянуться к выключателю. Лишь стоило открыть дверь.
Ванная и санузел у нас были вместе, как в старых добрых вечных хрущевках, которые переживут всех нас. Поэтому каждый раз, когда кто-то принимал душ, то всех в обязательном порядке предупреждал, дабы не образовывать очередь из желающих воспользоваться унитазом. Стоял он, кстати, сразу справа от входа, а напротив двери была большая ванная, явно рассчитанная более чем на одного человека. Близость унитаза ко входу в это утро меня радовала пуще прежнего, но в этот раз мне было не суждено им воспользоваться.
Едва открыв дверь, я открыл рот. В ванной, под струями теплого, судя по пару, душа стояла боком ко мне Аня и смывала с себя пену. Делала это как-то мягко, словно боясь поранить собственную кожу, медленно водя мочалкой по телу, огибая каждый изгиб шеи. Нежно и медленно перемещалась к груди круговыми движениями, словно вычерчивая олимпийские кольца. Затем взяла в левую руку лейку душа и направила струю на живот, немного выпятив его и выставив ногу немного вперед. Налитые, сочные груди едва шелохнулись на её крепком теле, лишь чуть-чуть качнувшись заняли исходное положение. Вода стекала тоненьким ручейком с обоих сосков и это выглядело довольно завораживающе, учитывая, что каждая капелька проходила путь по каждому изгибу её тела, заставляя меня всё более плотоядно смотреть на собственную сестру. Затем Аня развернулась, направила душ себе на спину и начала наклоняться. К этомум моменту я думал, что мои трусы уже порвались от натяжения. Её попка настолько соблазнительно выглядела, что выбила из моей головы не только причину, по которой я сюда пришел, но и даже саму мысль о лени. Хотелось подойти и провести рукой по этим ягодицам, что немного разошлись в стороны от наклона их хозяйки, открывая вид на всё то, что девушки прячут там у себя в трусиках. Аня начала водить снизу рукой по промежности, смывая остатки пены, благодаря чему я увидел её всю. розовая звездочка ануса, мясистые сочные губы её киски так и звали их скорее поцеловать, да не просто, а глубоким, французским поцелуем, с язычком и всеми прочими прелестями. Сейчас, от этого зрелища меня мог отвлечь только хороший удар по голове чем-нибудь тяжелым, но такого спасителя не нашлось, да и не могло найтись.
Аня выпрямилась, развернулась лицом ко мне и, поливая себя душем сверху, откинулась на заднюю стенку ванной комнаты, демонстрируя мне себя полностью с ног до головы. Я впервые взглянул на неё, как на женщину, и остался в восторге. Её грудь можно было держать и двумя руками. Я не силен в размерах, но такую можно, наверное, ухватить и мять, мять пока запястья не устанут. Такие титьки были бы, пожалуй, настоящей гордостью любой девушки и завистью для всех остальных. Интересно, насколько будет мягко,