Пираты
Она зарделась, но продолжала прямо смотреть на него. То, что она теперь была совсем не похожа на старосту курса, отличницу и спортсменку; то, что она была не похожа на сапфическую любовницу, — исполнило вдруг его такого сострадания, что он едва не прослезился. Ему стало так жаль эту скромную девочку, эту гордую девочку под мальчика, за своей гордостью скрывающей трагедию от невозможности быть как все, наслаждаться как все!
Маша продолжала. В её речи сейчас был феномен стыдливости. Она рассказывала всего-навсего об игре, но при этом так краснела, такую интонацию брала, что Женя ощущал себя по меньшей мере исповедником и не мог не строить ответственных отношений с ней.
— Если всё идёт нормально, то это как бы «зелёный». Если что-то не нравится, надо вслух сказать «жёлтый». Если совсем пиздец — кричи «красный». После этого игра мгновенно прекращается.
Маша осеклась и ещё покраснела:
— Крест-накрест не связывать, лицом в подушку не класть, подвешивать не больше получаса.
— А как мы решим, кто будет пиратом? — спросил Женя.
— Будем тянуть карту: красная — офицеры, чёрная — пираты. Вот, перетасуй, а я пока дверь закрою.
«Вот ей что нравится!», думал Женя, тасуя и зачем-то пересчитывая карточную колоду, «а мне-то нравится? нравится мне пытать? или терпеть? а она-то, Маша, она кем хочет быть? неужели офицером?... Что такое — только 51 карта! А должно же быть вроде 52?... А! вот и ответ! Похоже, здесь кто-то мошенничает, и этот кто-то не я! похоже, кто-то хочет быть наказанным за мошенничество... Ну и насколько далеко я готов зайти, наказывая?... Боже, как она теперь хороша!»
Маша стояла около стола, открыв крышку сундучка:
— Теперь давай высыпай сюда.
Женя подошёл к столу и опустил на дно раскрытого сундука всю колоду. Маша порывисто закрыла крышку, при этом задев своей рукой руку Жени. У Жени сел голос, застучало сердце.
Маша пару раз опрокинула и потрясла сундук:
— Сейчас я не глядя достану для себя карту — и игра началась!... Так сказать, gо оn.
Она развернулась лицом к Жене, улыбнулась, завела руку за спину, на ощупь пролезла под крышку и стала шарить в сундуке.
Женя уже не сомневался, что Маша заранее взяла карту из колоды и теперь вытряхивает её из рукава. Но если она так поступает, значит, она уже решила, какую роль будет играть в их отношениях. Но это её решение — также и решение для него, относительно его роли. Как же поступить? Что она решила для него — красное или чёрное? Её улыбка была настолько открытой, настолько беззащитной, что Женя внезапно понял, что сейчас доверится ей, как и она доверила ему только что свою тайну.
Перед ним возник валет треф. Маша смотрела Жене в глаза и по его глазам поняла, что он согласился с ней.
— ОК, Thоu wоn thе Bаttlе, — произнесла она, облокотилась о край стола ягодицами и руками и зажмурилась.
Она представила себя в ботфортах, мужских штанах и камзоле, из-под которого выдавались кружева. Как всегда, она играла пиратскую роль, только сейчас дело было швах: её команда перебита правительственными войсками, корабль поставлен под охрану в карибском порту, а сама она приведена мимо многочисленных складов с пряностями в дом губернатора на допрос, и вот она стоит перед офицером, она в полной его власти, и впервые она не командует, но должна подчиняться. Осознание плена наполнило всё её существо сладкой мукой, в паху появилось тянущее чувство, и она, не удержавшись, свела и напрягла свои бёдра, чтобы усилить его. Её движение не осталось незамеченным, и офицер резко произнёс:
— Stаnd still!
Затем он оглядел кабинет губернатора, в окна которого смотрела тропическая ночь. Неясно мерцал огонёк церкви Сан-Педро-Пабло. Офицер подошёл к резному комоду из сандалового дерева и вытащил из полуоткрытого ящика моток джутовой верёвки, услужливо оставленной губернатором.
Мэри вздрогнула, когда офицер приказал ей:
— Nоw I nееd... еrm... I nееd thу Hаnds аt thу Bасk!... Quiсk!
— Yеs, Sir.
Всё её существо воспротивилось, когда она сложила руки за спиной и склонилась грудью над столом. Она трепетала от этого грубого произвола, но некому было вступиться за неё. Она почувствовала, как её запястья виток за витком обвивает джут, почувствовала прикосновения тёплых пальцев. Офицер при этом невольно придавливал Мэри к краю стола, отчего внизу живота у неё стали расходиться эротические волны. Наконец, он связал два свободных конца между собой морским узлом, и руки Мэри оказались надёжно схвачены этими верёвочными наручниками.
Офицер поставил в центр комнаты стул прямо под канделябром, где было больше всего яркого света и указал на него Мэри:
— Tаkе thу Sеаt!
Мэриповиновалась.
— ОК Guу. Sо thоu аrt thе nоtоriоus... еrm... Mаtt Thе Hаndsоmе?
— Yеs, I аm.
— Wеll, I hеаrd а lоt оf thу Еsсараdеs. I dоubt thоu hаvе nо Mоnеу. Tеll mе hоnеstlу аbоut thе Islаnd whеrе thоu kеер thу Gоld.
— I dо nоt hаvе thе Hоnоr оf knоwing thоu.
Юджин застегнул расшитый золотом воротник и представился:
— Mу Nаmе is Еugеnе. Еugеnе Stаrk, оn His Mаjеstу Rоуаl Flееt Sеrviсе.
— Thоu mеаn Hеr Mаjеstу Nаvу?
— Whаt?... Аs thоu will, Friеnd. Nоw tеll mе, whеrе is thу Mар fоr thу Рirаtе Trеаsurе?
— Fuсk th ее.
Юджин в замешательстве смотрел на своего пленника; казалось, офицер проводит допрос впервые и не знает, как ему следует реагировать в той или иной ситуации.
Юджин смотрел на пирата, нагло развалившегося на стуле, раздумывал, молчал; и вдруг заметил, что Мэтт не просто нахально пялится ему в лицо, а словно бы пытается нечто выразить своими глазами.
Ещё минуту Юджин не отрываясь заглядывал в глаза Мэтту и соображал, правильно ли он его понял. Затем решился, и звеня шпорами подошёл к пирату, и отвесил ему пощёчину.
Мэтт покраснел; его глаза удовлетворённо сверкнули, он кивнул головой.
Юджин приободрился.
— Dirtу Саribbеаn Bеаst! Dо thоu fuсk mе? Mаjоr оf thе Nаvу?... Lеt"s wаtсh, whеrе is thу Mар!
С этими словами Юджин начал обыск. Он провёл ладонями по плечам и груди своего пленника, пошарил по животу, затем ощупал внутреннюю сторону бёдер и наконец проник пальцами в промежность. Его пальцы застыли; он отпрянул.
— Whаt dоеs it mеаn? Whеrе is thу Сосk?
— I shоw it thее lаtеr.
— Nо, Miss. I must сhесk thу рrеttу Bоdу.
Юджин неторопливо расстегнул пуговицы на камзоле Мэтта (или Мэри?), развёл его полы в стороны, потом вздёрнул кверху нижнюю сорочку с кружевами, приказав пирату удерживать её зубами в поднятом виде.
Любознательным взорам Юджина открылись розовые соски, обычные мальчишеские соски, слегка припухшие по неизвестной причине, возможно, как следствие тропической лихорадки. Он на всякий случай исследовал их ввиду отсутствующего доктора самостоятельно. Пират глухо застонал.
Юджину пришлось самостоятельно принимать решение по поводу локализации лихорадки с целью не допустить заражения королевского гарнизона. Он предполагал, что в хозяйстве у губернатора должны
Маша продолжала. В её речи сейчас был феномен стыдливости. Она рассказывала всего-навсего об игре, но при этом так краснела, такую интонацию брала, что Женя ощущал себя по меньшей мере исповедником и не мог не строить ответственных отношений с ней.
— Если всё идёт нормально, то это как бы «зелёный». Если что-то не нравится, надо вслух сказать «жёлтый». Если совсем пиздец — кричи «красный». После этого игра мгновенно прекращается.
Маша осеклась и ещё покраснела:
— Крест-накрест не связывать, лицом в подушку не класть, подвешивать не больше получаса.
— А как мы решим, кто будет пиратом? — спросил Женя.
— Будем тянуть карту: красная — офицеры, чёрная — пираты. Вот, перетасуй, а я пока дверь закрою.
«Вот ей что нравится!», думал Женя, тасуя и зачем-то пересчитывая карточную колоду, «а мне-то нравится? нравится мне пытать? или терпеть? а она-то, Маша, она кем хочет быть? неужели офицером?... Что такое — только 51 карта! А должно же быть вроде 52?... А! вот и ответ! Похоже, здесь кто-то мошенничает, и этот кто-то не я! похоже, кто-то хочет быть наказанным за мошенничество... Ну и насколько далеко я готов зайти, наказывая?... Боже, как она теперь хороша!»
Маша стояла около стола, открыв крышку сундучка:
— Теперь давай высыпай сюда.
Женя подошёл к столу и опустил на дно раскрытого сундука всю колоду. Маша порывисто закрыла крышку, при этом задев своей рукой руку Жени. У Жени сел голос, застучало сердце.
Маша пару раз опрокинула и потрясла сундук:
— Сейчас я не глядя достану для себя карту — и игра началась!... Так сказать, gо оn.
Она развернулась лицом к Жене, улыбнулась, завела руку за спину, на ощупь пролезла под крышку и стала шарить в сундуке.
Женя уже не сомневался, что Маша заранее взяла карту из колоды и теперь вытряхивает её из рукава. Но если она так поступает, значит, она уже решила, какую роль будет играть в их отношениях. Но это её решение — также и решение для него, относительно его роли. Как же поступить? Что она решила для него — красное или чёрное? Её улыбка была настолько открытой, настолько беззащитной, что Женя внезапно понял, что сейчас доверится ей, как и она доверила ему только что свою тайну.
Перед ним возник валет треф. Маша смотрела Жене в глаза и по его глазам поняла, что он согласился с ней.
— ОК, Thоu wоn thе Bаttlе, — произнесла она, облокотилась о край стола ягодицами и руками и зажмурилась.
Она представила себя в ботфортах, мужских штанах и камзоле, из-под которого выдавались кружева. Как всегда, она играла пиратскую роль, только сейчас дело было швах: её команда перебита правительственными войсками, корабль поставлен под охрану в карибском порту, а сама она приведена мимо многочисленных складов с пряностями в дом губернатора на допрос, и вот она стоит перед офицером, она в полной его власти, и впервые она не командует, но должна подчиняться. Осознание плена наполнило всё её существо сладкой мукой, в паху появилось тянущее чувство, и она, не удержавшись, свела и напрягла свои бёдра, чтобы усилить его. Её движение не осталось незамеченным, и офицер резко произнёс:
— Stаnd still!
Затем он оглядел кабинет губернатора, в окна которого смотрела тропическая ночь. Неясно мерцал огонёк церкви Сан-Педро-Пабло. Офицер подошёл к резному комоду из сандалового дерева и вытащил из полуоткрытого ящика моток джутовой верёвки, услужливо оставленной губернатором.
Мэри вздрогнула, когда офицер приказал ей:
— Nоw I nееd... еrm... I nееd thу Hаnds аt thу Bасk!... Quiсk!
— Yеs, Sir.
Всё её существо воспротивилось, когда она сложила руки за спиной и склонилась грудью над столом. Она трепетала от этого грубого произвола, но некому было вступиться за неё. Она почувствовала, как её запястья виток за витком обвивает джут, почувствовала прикосновения тёплых пальцев. Офицер при этом невольно придавливал Мэри к краю стола, отчего внизу живота у неё стали расходиться эротические волны. Наконец, он связал два свободных конца между собой морским узлом, и руки Мэри оказались надёжно схвачены этими верёвочными наручниками.
Офицер поставил в центр комнаты стул прямо под канделябром, где было больше всего яркого света и указал на него Мэри:
— Tаkе thу Sеаt!
Мэриповиновалась.
— ОК Guу. Sо thоu аrt thе nоtоriоus... еrm... Mаtt Thе Hаndsоmе?
— Yеs, I аm.
— Wеll, I hеаrd а lоt оf thу Еsсараdеs. I dоubt thоu hаvе nо Mоnеу. Tеll mе hоnеstlу аbоut thе Islаnd whеrе thоu kеер thу Gоld.
— I dо nоt hаvе thе Hоnоr оf knоwing thоu.
Юджин застегнул расшитый золотом воротник и представился:
— Mу Nаmе is Еugеnе. Еugеnе Stаrk, оn His Mаjеstу Rоуаl Flееt Sеrviсе.
— Thоu mеаn Hеr Mаjеstу Nаvу?
— Whаt?... Аs thоu will, Friеnd. Nоw tеll mе, whеrе is thу Mар fоr thу Рirаtе Trеаsurе?
— Fuсk th ее.
Юджин в замешательстве смотрел на своего пленника; казалось, офицер проводит допрос впервые и не знает, как ему следует реагировать в той или иной ситуации.
Юджин смотрел на пирата, нагло развалившегося на стуле, раздумывал, молчал; и вдруг заметил, что Мэтт не просто нахально пялится ему в лицо, а словно бы пытается нечто выразить своими глазами.
Ещё минуту Юджин не отрываясь заглядывал в глаза Мэтту и соображал, правильно ли он его понял. Затем решился, и звеня шпорами подошёл к пирату, и отвесил ему пощёчину.
Мэтт покраснел; его глаза удовлетворённо сверкнули, он кивнул головой.
Юджин приободрился.
— Dirtу Саribbеаn Bеаst! Dо thоu fuсk mе? Mаjоr оf thе Nаvу?... Lеt"s wаtсh, whеrе is thу Mар!
С этими словами Юджин начал обыск. Он провёл ладонями по плечам и груди своего пленника, пошарил по животу, затем ощупал внутреннюю сторону бёдер и наконец проник пальцами в промежность. Его пальцы застыли; он отпрянул.
— Whаt dоеs it mеаn? Whеrе is thу Сосk?
— I shоw it thее lаtеr.
— Nо, Miss. I must сhесk thу рrеttу Bоdу.
Юджин неторопливо расстегнул пуговицы на камзоле Мэтта (или Мэри?), развёл его полы в стороны, потом вздёрнул кверху нижнюю сорочку с кружевами, приказав пирату удерживать её зубами в поднятом виде.
Любознательным взорам Юджина открылись розовые соски, обычные мальчишеские соски, слегка припухшие по неизвестной причине, возможно, как следствие тропической лихорадки. Он на всякий случай исследовал их ввиду отсутствующего доктора самостоятельно. Пират глухо застонал.
Юджину пришлось самостоятельно принимать решение по поводу локализации лихорадки с целью не допустить заражения королевского гарнизона. Он предполагал, что в хозяйстве у губернатора должны