улыбка.


— И где же их нордическая выдержка? — хмыкнула она, поднося к глазам сжатые пальцы, с зажатым в них длинным волосом, — и масть не совсем арийская. Ну, ничего, — она подмигнула девушкам, — сегодня ночью мы поговорим с фройляйн Шмидт по иному.


Едва на черном небе тропической ночи взошла огромная Луна, Мари скорчившись на подоконнике, старательно разминала пальцами кусок оконной замазки, содранный с рамы. Рядом лежали две пустые пробирки, — Сигрун, перед тем как передать смену Грехтен, показала мулатке, где хранятся анализы мочи и крови, как заключенных девушек, так и младшего медперсонала. К огромному сожалению Мари, анализы более высшего руководства, хранились под замком у доктора Шефера. Сейчас же, смочив замазку кровью и мочой Грехтен, Мари старательно лепила женскую фигурку, вполголоса шепча над ней заклинания. Остальные мулатки лежали на койках тихо — все они родились и выросли на Гаити и хорошо знали, что не стоит мешать жрице вуду за работой.


— Вот, — Мари торжественно прилепила к макушке вылепленной фигурки волос и подняла ее на ладони, показывая всем, — настоящая арийка! Даже запах, — она поднесла фигурку к лицу и шумно втянула ноздрями воздух, — сочная девочка.


Она высунула язык и медленно провела кончиком по миниатюрному лону. В свете луны глаза ее горели адским огнем, пока ее язык — странно длинный и тонкий — плясал вокруг куклы, касаясь грудей, ягодиц, промежности куклы. Наигравшись Мари соскочила с подоконника и села на свою койку широко расставив ноги. Дьявольски улыбаясь, она еще раз облизала куклу, после с влажным чавканьем ввела ее в свою жаркую черную пизду.


Грехтен стояла в круге костров, на острове посреди бескрайних болот, дрожа одновременно от ужаса и возбуждения. Совершенно беспомощная она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Ее обнаженное тело обвивали змеи — огромные твари, с шипением высовывавшие раздвоенные языки. Этими языками они касались ее лона и розовых сосков, несмотря на весь ужас, затвердевших и торчавших от возбуждения. Да и сами змеиные тела были почему-то не скользкими и холодными, а теплыми, бархатно-нежно касающимися корчившегося от похоти тела Грехтен. За кострами смутно виднелась чья-то фигура, сидевшая на корточках на земле и бившая в большой барабан.

Надменная красавица, наследница сотен поколений высочайшей европейской культуры, верившая в «расу господ» и превосходство германской нации оказалась не более чем беспомощной белой курочкой на алтаре черной магии вуду.


Огромные змеи, продолжавшие ее ласкать, тем временем становились все тяжелее, все громче ударяло в уши их убаюкивающее шипение, звучавшее в такт с рокотом барабана. Грехтен чувствовала, что ее ноги словно превращаются в желе и она невольно опускается на колени. Огромные змеи ползают по ней, их языки и хвосты извиваются в ее влажном лоне, твердая голова вдавливается в анус, пасти нежно сдавливают соски нацистской медсестры. И все они ползут, тянут ее за кольцо костров, во тьму. Теперь Гретхен ясно видит, кто сидит там — чернокожая пленница, которой она сегодня залепила пощечину. Белые зубы сверкают на темном лице, крепкие круглые груди волнующе подрагивают в такт ударам. Вот Мари отставляет барабан и, широко раздвинув ноги, откидывается на спину, повелительно похлопывая себя по промежности. Огромные змеи бесшумно соскальзывают с тела немки и она, высунув язык и дрожа от извращенной похоти, ползет к раскинувшейся в непристойной позе чернокожей девушке. Грехтен кажется, что она сходит с ума — с каждым ее новым шагом Мари словно разрастается вширь и ввысь, возвышаясь над немкой словно гора. Гретхен будто ползет в глубокой расщелине меж холмов упругой плоти — бедер черной богини. Капли влаги, срывающиеся с ее раскрывшихся половых губ превращаются в настоящий поток, орошающий теплыми брызгами лицо Гретхен. Трепеща от ужаса и одновременно не в силах остановиться, немка подползает все ближе к черному влагалищу, напоминающему сейчас вход в большую пещеру, поросшую густым мхом. Она пульсирует, то сжимая половые губы, то вновь открывая их, словно жадный рот готовый проглотить лакомый кусочек. Немецкая медсестра тянется вперед, завороженная этим ритмичным движением, стремясь провалиться в эту влажную, страшную и такую манящую дыру.


Гретхен проснулась на своей смятой кровати, судорожно глотая ртом воздух — растрепанная, голая, мокрая от пота. Влажными были даже волосы — проведя по ним рукой немка принюхалась и тут же отшатнулась — в ноздри ей ударил терпкий запах соков женщины. Черной женщины. Дрожащими руками немка потянулась к аптечному шкафчику с успокоительным и с ужасом отпрянула — оттуда послышалось громкое шипение и большая змея угрожающе подняла голову с полки. Опрокинув столик возле кровати и судорожно напяливая на себя халат, девушка выскочила в коридор.


Она сама не соображала куда бежать — опомнилась только стоя перед палатой, где лежали пленные мулатки. Гретхен прислушалась — кажется ли ей или оттуда впрямь доносятся удары там-тамов? Не думая зачем, она толкнула дверь и шагнула внутрь.


Лившийся в окно лунный свет образовывал узкую дорожку до двери, прошедшую точно меж кроватей, оставляя койки пленниц в тени. Впрочем, немка и не смотрела по сторонам — взгляд ее был прикован к застывшей у подоконника черной девушке, стоявшей спиной к ней. Ошеломленная Гретхен смотрела на залитые лунным светом длинные сильные ноги, округлые черные ягодицы и расцветавший под ними бутон нежной плоти. Даже на таком расстоянии немка почувствовала, как запах соков возбужденной женщины кружит ей голову, заставляя течь как суку. Услышав стук закрывающейся двери, черная девушка повернула голову и Гретхен увидела улыбающееся лицо Мари.


— Не бойся, Гретхен, — голос мулатки прозвучал неожиданно громко, — я не причиню тебе вреда. Наоборот — помогу справиться со своими страхами. Ты ведь хочешь этого?


Гретхен тупо кивнула. Из тени к ней скользнули гибкие женские фигуры, срывая с халат с белой девушки. В полумраке блеснули белые зубы, черные ладони легли на плечи немки, заставив ее опуститься сначала на колени, а потом и на четвереньки.


— Иди ко мне! — улыбнулась Мари.


Откуда-то из-за окна — а может в голове самой Гретхен — сначала чуть слышно, а потом все громче зарокотали барабаны. В такт им ягодицы Мари задвигались — сначала медленно, а потом быстрее — негритянка двигала бедрами и ягодицами, так, что у немки зарябило в глазах. Казалось, что огромная черная бабочка быстро машет крыльями над диковинным черно-розовым цветком, лепестки которого покрывают капли манящего нектара, который так хочется слизнуть. Это было самое прекрасное зрелище когда-либо виденное немкой.


— Чтобы избавиться от прежних страхов, — говорила Мари, — ты должна стать другой. Избавиться от прежней гордыни и заблуждений, научиться смирению. Смирению белой шлюхи перед Черной Госпожой!


Словно завороженная Гретхен ползла вперед, не в силах оторвать взгляд от подрагивающих черных шаров. Ей уже казалось, что именно оттуда, из щели между перекатывающимися