Родственницы - любовницы
сжалась, ожидая чего-то неприятного, но после расслабилась, даже начала двигать попой в такт моим движениям. И так играли до той поры, пока я не спустил на сестричкину писюню, залив её спермой. На её недовольное фуканье и фырканье, предложил просто пойти и подмыться.
Вечером, после ужина, мать, сославшись на усталость, рано пошла спать. Девки немного посидели и ушли к себе в комнату. Почему-то сегодня никто не предложил поиграть в карты, как вчера. Ну и не надо. Тоже спать пойду.
Сколько я себя помню, мытьё задницы перед сном в нашей семье - обязательная процедура. Вот и пошёл мыть. Старшая сестра вроде бы нечаянно зашла на кухню, когда я, присев над тазиком, поливал на себя из ковшика. Точнее на свою задницу. Обычно когда кто-то подмывается, стараемся не входить. А эта зашла и встала, рассматривая, как я подмываюсь. Я сказал, что вот когда она будет подмываться, я тоже встану и буду смотреть. Та фыркнула в ответ. Типа, вот, мол, цаца какая. Вчера с голой жопой ходил не стесняясь, а сегодня за скромничал, как красна девица. А если так хочется смотреть на то, как подмывается сестра, так она совсем и не против. Подумаешь, невидаль. Плюнул. Всё одно её не переспорить. В темноте не стал шариться в поисках рубахи, лёг так, голым.
Прижался к маминой спине, обняв её покрепче. Руки, суки, сами потянули сорочку, медленно задирая её и стягивая с попы. И едва попа обнажилась, прижался к ней. Писун, почуяв тепло, сразу подпрыгнул, напрягся. Двигаясь медленно, стараясь не разбудить мать, крепко спящую, судя по её сопению, Просунул писун в щель меж ягодиц, которые вначале напряглись, сжавшись, а потом вдруг неожиданно расслабились, пропуская меня внутрь. И попа мамы даже подалась навстречу, выпячиваясь, облегчая проникновение. И вот оно, попадание. Замер, погрузившись в писю одной лишь головкой. Мать вздохнула, подалась навстречу. И я провалился полностью. А потом... А что потом? Потом было то, что происходит меж мужчиной и женщиной во всём мире везде и всегда.
Ещё утром задал матери вопрос, который мучил меня с ночи. Спросил, кто мы теперь. В смысле мы теперь муж и жена? Или кто? И мать разъяснила, что мы с ней также и остались сыном с матерью, только теперь стали любовниками. А это даже круче, чем муж и жена. Только вот об этом нашем секрете совсем не обязательно знать никому, даже самым близким. И что теперь мы с ней имеем полное право пользоваться телами, читай писями, друг друга в любое время, как захотим. Вот мне и захотелось. И мама разрешила. Не говоря ни слова, просто расслабившись и слегка помогая движениями своего тела. А потом, когда я выстрелил в неё спермой, прижалась плотнее ко мне да так и заснули.
Утром вновь, как шпионы, тайком подмывались на кухне. Утреннего соития не было. Банально проспали. А дел ещё ого-го сколько.
Днём после школы вновь поиграли с сестрой в писько трогание. Теперь уж и она активно играла с моей писюлей, поражаясь её размерами. Для удобства одновременного рассматривания и возможности играть, легли на кровать в позе валетика, лицом к ногам другого. Она теребила меня, я её. От её писи пахло мылом, потому что она только что подмылась, смывая очередную порцию спермы, которой её одарил щедрый братец. И я спросил разрешения поцеловать этот бутончик. А писюня её действительно напоминала что-то среднее меж раскрытой раковиной и не раскрытым бутоном цветка.
Я не знал, что на мои поцелуи последует такая реакция. Поцеловав вначале нежно, привыкая к вкусу и новым ощущениям, стал целовать более страстно, А потом просто завладел писькой сестры, обхватив её за бёдрышки и впившись, всосавшись жадным своим ртом, одновременно двигая языком. Сестра извивалась, вначале стеная, а потом начала натурально кричать. Не от боли, от наслаждения.
Отдышались. Первый оргазм сестры произошёл от пока ещё не очень умелого действия ртом братика. И был он бурным. Она даже немного пописяла, не сдержавшись. Всё, теперь сестрица полностью стала моей. За такие сладкие муки готовая исполнить любую мою просьбу. И первой просьбой, кто бы сомневался, была просьба об ответной ласке. И первой женщиной, сделавшей мне минет, была сестра.
Вечером раскапывали погреб, доставали картошку себе и скотине, соленья-варенья. Процесс этот долгий. Управились уже по темноте. Я подавал снизу и вся труха, вся пыль досталась мне. Баню не топили, а грязь смыть надо. Мать поставила на кухне ванну и заставила меня залезть в неё. Сама принялась меня мыть, выгнав сетриц в их комнату. Ей помогала тётя, поливая, пока мать намыливала меня и смывала с меня мыльную пену. В четыре руки отмыли. И пошёл я спать чистенький, душистенький, благоухающий мылом и чистым телом.
И когда мать легла рядом со мной, голенькая, без сорочки, на правах любовника обнял её и поцеловал. Поцелуи затянулись. Мы обнимались, просто наслаждаясь поцелуями и жаром тел, доступностью прикосновений. Что-то расслабились, перестали соблюдать режим тишины. Мать не скрывала стоны, когда я навалившись на неё, яростно сношал сладкую дырочку. Кончив и передохнув, при этом не выпуская меня из себя, меняла позу. Больше всего ей понравилось отдаваться мне раком, в позе собачки. С этой стороны я проникал особенно глубоко, доставая до самого донышка. Всё же мелковат у пацана прибор для взрослой женщины.
Ни для кого в семье не осталось секретом, что мы с матерью стали жить половой жизнью. Тётке на то было откровенно плевать. Старшая сестра интересовалась этим с точки зрения медицины и девичьего любопытства. А младшей хватало наших занятий оральным видом сношений. Пробовали в попку с ней поснашаться, да отказались. Мелковата попка оказалась. Мы и смазывали, мы старались, да всё одно больно. Головку только одну и протолкнул. Так что перестали мы прятаться. И уже вечерами материны стоны оглашали дом не заглушаемые подушкой, либо ладошкой. Пусть завидуют. А уж в бане мы отрывались на всю катушку. Или дома, если отправляли девок в кино на вечерний сеанс. К этому времени я показал маме способ удовлетворения ротиком. Правда пришлось рассказать, откуда я это узнал. Она лишь попросила до поры до времени не трогать сестричку, потому что мала ещё, а я своим прибором запросто смогу ей что-нибудь нарушить. Раньше, до того как мы стали любовниками, даже и речи бы такой со мной не вела, если бы узнала. Просто выпорола бы ремнём и не пикнул бы. Не так уж и давно последний раз получал. А с другой стороны и мама решила попробовать порадовать меня своим ротиком. Особенно это пригодилось во время месячных. Три-пять дней воздержания, когда привык к ежедневному избавлению от спермы, слишком много. И мама отсасывала её излишки. Ну уж потом, когда у неё проходили критические дни, отсасывал уже я.
Вот и зима прошла, лето наступило. Летом хорошо. Говорят, что летом каждый кустик ночевать пустит. Нам ночевать не надо, а вот уединиться для утех - это дело. На стареньком мотоцикле уезжали куда-нибудь подальше от дома и там наслаждались на природе самыми природными процессами. Там можно было кричать, рычать и делать что угодно.
Вечером, после ужина, мать, сославшись на усталость, рано пошла спать. Девки немного посидели и ушли к себе в комнату. Почему-то сегодня никто не предложил поиграть в карты, как вчера. Ну и не надо. Тоже спать пойду.
Сколько я себя помню, мытьё задницы перед сном в нашей семье - обязательная процедура. Вот и пошёл мыть. Старшая сестра вроде бы нечаянно зашла на кухню, когда я, присев над тазиком, поливал на себя из ковшика. Точнее на свою задницу. Обычно когда кто-то подмывается, стараемся не входить. А эта зашла и встала, рассматривая, как я подмываюсь. Я сказал, что вот когда она будет подмываться, я тоже встану и буду смотреть. Та фыркнула в ответ. Типа, вот, мол, цаца какая. Вчера с голой жопой ходил не стесняясь, а сегодня за скромничал, как красна девица. А если так хочется смотреть на то, как подмывается сестра, так она совсем и не против. Подумаешь, невидаль. Плюнул. Всё одно её не переспорить. В темноте не стал шариться в поисках рубахи, лёг так, голым.
Прижался к маминой спине, обняв её покрепче. Руки, суки, сами потянули сорочку, медленно задирая её и стягивая с попы. И едва попа обнажилась, прижался к ней. Писун, почуяв тепло, сразу подпрыгнул, напрягся. Двигаясь медленно, стараясь не разбудить мать, крепко спящую, судя по её сопению, Просунул писун в щель меж ягодиц, которые вначале напряглись, сжавшись, а потом вдруг неожиданно расслабились, пропуская меня внутрь. И попа мамы даже подалась навстречу, выпячиваясь, облегчая проникновение. И вот оно, попадание. Замер, погрузившись в писю одной лишь головкой. Мать вздохнула, подалась навстречу. И я провалился полностью. А потом... А что потом? Потом было то, что происходит меж мужчиной и женщиной во всём мире везде и всегда.
Ещё утром задал матери вопрос, который мучил меня с ночи. Спросил, кто мы теперь. В смысле мы теперь муж и жена? Или кто? И мать разъяснила, что мы с ней также и остались сыном с матерью, только теперь стали любовниками. А это даже круче, чем муж и жена. Только вот об этом нашем секрете совсем не обязательно знать никому, даже самым близким. И что теперь мы с ней имеем полное право пользоваться телами, читай писями, друг друга в любое время, как захотим. Вот мне и захотелось. И мама разрешила. Не говоря ни слова, просто расслабившись и слегка помогая движениями своего тела. А потом, когда я выстрелил в неё спермой, прижалась плотнее ко мне да так и заснули.
Утром вновь, как шпионы, тайком подмывались на кухне. Утреннего соития не было. Банально проспали. А дел ещё ого-го сколько.
Днём после школы вновь поиграли с сестрой в писько трогание. Теперь уж и она активно играла с моей писюлей, поражаясь её размерами. Для удобства одновременного рассматривания и возможности играть, легли на кровать в позе валетика, лицом к ногам другого. Она теребила меня, я её. От её писи пахло мылом, потому что она только что подмылась, смывая очередную порцию спермы, которой её одарил щедрый братец. И я спросил разрешения поцеловать этот бутончик. А писюня её действительно напоминала что-то среднее меж раскрытой раковиной и не раскрытым бутоном цветка.
Я не знал, что на мои поцелуи последует такая реакция. Поцеловав вначале нежно, привыкая к вкусу и новым ощущениям, стал целовать более страстно, А потом просто завладел писькой сестры, обхватив её за бёдрышки и впившись, всосавшись жадным своим ртом, одновременно двигая языком. Сестра извивалась, вначале стеная, а потом начала натурально кричать. Не от боли, от наслаждения.
Отдышались. Первый оргазм сестры произошёл от пока ещё не очень умелого действия ртом братика. И был он бурным. Она даже немного пописяла, не сдержавшись. Всё, теперь сестрица полностью стала моей. За такие сладкие муки готовая исполнить любую мою просьбу. И первой просьбой, кто бы сомневался, была просьба об ответной ласке. И первой женщиной, сделавшей мне минет, была сестра.
Вечером раскапывали погреб, доставали картошку себе и скотине, соленья-варенья. Процесс этот долгий. Управились уже по темноте. Я подавал снизу и вся труха, вся пыль досталась мне. Баню не топили, а грязь смыть надо. Мать поставила на кухне ванну и заставила меня залезть в неё. Сама принялась меня мыть, выгнав сетриц в их комнату. Ей помогала тётя, поливая, пока мать намыливала меня и смывала с меня мыльную пену. В четыре руки отмыли. И пошёл я спать чистенький, душистенький, благоухающий мылом и чистым телом.
И когда мать легла рядом со мной, голенькая, без сорочки, на правах любовника обнял её и поцеловал. Поцелуи затянулись. Мы обнимались, просто наслаждаясь поцелуями и жаром тел, доступностью прикосновений. Что-то расслабились, перестали соблюдать режим тишины. Мать не скрывала стоны, когда я навалившись на неё, яростно сношал сладкую дырочку. Кончив и передохнув, при этом не выпуская меня из себя, меняла позу. Больше всего ей понравилось отдаваться мне раком, в позе собачки. С этой стороны я проникал особенно глубоко, доставая до самого донышка. Всё же мелковат у пацана прибор для взрослой женщины.
Ни для кого в семье не осталось секретом, что мы с матерью стали жить половой жизнью. Тётке на то было откровенно плевать. Старшая сестра интересовалась этим с точки зрения медицины и девичьего любопытства. А младшей хватало наших занятий оральным видом сношений. Пробовали в попку с ней поснашаться, да отказались. Мелковата попка оказалась. Мы и смазывали, мы старались, да всё одно больно. Головку только одну и протолкнул. Так что перестали мы прятаться. И уже вечерами материны стоны оглашали дом не заглушаемые подушкой, либо ладошкой. Пусть завидуют. А уж в бане мы отрывались на всю катушку. Или дома, если отправляли девок в кино на вечерний сеанс. К этому времени я показал маме способ удовлетворения ротиком. Правда пришлось рассказать, откуда я это узнал. Она лишь попросила до поры до времени не трогать сестричку, потому что мала ещё, а я своим прибором запросто смогу ей что-нибудь нарушить. Раньше, до того как мы стали любовниками, даже и речи бы такой со мной не вела, если бы узнала. Просто выпорола бы ремнём и не пикнул бы. Не так уж и давно последний раз получал. А с другой стороны и мама решила попробовать порадовать меня своим ротиком. Особенно это пригодилось во время месячных. Три-пять дней воздержания, когда привык к ежедневному избавлению от спермы, слишком много. И мама отсасывала её излишки. Ну уж потом, когда у неё проходили критические дни, отсасывал уже я.
Вот и зима прошла, лето наступило. Летом хорошо. Говорят, что летом каждый кустик ночевать пустит. Нам ночевать не надо, а вот уединиться для утех - это дело. На стареньком мотоцикле уезжали куда-нибудь подальше от дома и там наслаждались на природе самыми природными процессами. Там можно было кричать, рычать и делать что угодно.