Пропущенный рейс, Часть 2
пересела в кресло рядом со мной и продолжила, понизив голос. — Со мной ты не спрашивал, что делать, просто, блин, раздвинул ноги и накачал спермой без идиотских вопросов! Ты так только со случайными девками умеешь, с женой никак?
— Вся жизнь изменится.
— А, значит чужую жизнь менять — это как плюнуть, а свою — кишка тонка.
— Я же сказал: сейф.
— Чем дальше, тем стенки толще. Ломай быстрее. Знаешь какая удивительная свобода охватила, когда ты меня… назовём вещи своими именами — насиловал? Это как сбросить кокон, сразу чувствуешь, что живёшь! Незнакомый мужик в тебя кончает? А ты от восторга кончаешь сама, в первый раз оргазм словила с открытыми глазами! Хочешь отметелить козла в ответ? Метелишь!
— Когда ты с меня слезла, не дав закончить, хотелось взять ремень и отхлестать тебя до кровавых полос.
— И чего не сделал? Испугался, что это я тебя отхлещу?
— Неважно, чего испугался. Как бы мужу тогда объясняла последствия безудержной свободы?
— Как бы ты жене объяснял! — иронично возразила она. — Не смог бы ты меня ударить всерьёз, я же помню, как деликатно ты со мной боролся!
— Не веришь в меня.
— Не-а! Хочешь, я твоей жене позвоню и скажу…
— Давай уж я как-нибудь сам!
— Как знаешь.
Она состроила скептическую гримасу и через пару минут снова отсела к проходу; на мою просьбу остаться отговорилась, что в туалет может пройти кто-нибудь знакомый и заметит наш взаимный интерес.
Принесли и убрали обед. Минут сорок заняло паломничество к туалетным кабинкам. Наконец, суета в салоне улеглась.
— Пересаживайся обратно, — наклонился я, — дальше будет сплошной сончас, никто тебя не увидит.
Помедлив, девушка снова перебралась ближе.
— Твоего мужа мне даже немного жаль, — начал я. — С таким характером, как у тебя, вырастет подкаблучником.
— О, мой дорогой, я сделала выводы. Мне понравилось подчиняться и полагаться на мужчину. Надо только постепенно, без резких движений приучить к такому супруга. И иногда брать дело в свои руки.
— Тут главное без перебора. Мне тоже понравилось решать за двоих, но каждый раз драться за собственное решение с женой — увольте!
— Не волнуйся, — улыбнулась она, — непосильных испытаний своему мужчине я не устраиваю!
— А давай заделаем детей в один день?
— Это, типа, в компании веселее? — рассмеялась она.
— Ага!
— Ну, я решила, мой день — сегодня. Решай ты.
— Я тоже устрою rоmаntiquе! Приду домой с цветами, вкусной едой, велю красиво одеться и пусть только попробует сказать, что голова болит!
— Определённо, я хорошо влияю на мужчин! — задрала нос попутчица.
— Давай обменяемся смс-ками как завершим. Кто первый совратит супруга?
Некоторое время изучающий взгляд её тёмных глаз скользил по моему лицу.
— Нет, ты это не ради соревнования предлагаешь. Тебе нужна поддержка со стороны, чтобы ты не одному в холодную воду прыгать, а в компании.
— Вроде того, — согласился я. — Поможешь?
— Своего телефона я тебе не дам, но… — она пошевелила пальцами в раздумьях. — Муж вернётся примерно в семь-тридцать, минут сорок уйдёт на переодевание и романтическое щебетанье, минут двадцать на секс. В общем, заведи будильник на восемь-тридцать, восемь-сорок, это и будет твоя смс-ка.
— Ерунда какая. Планы имеют свойство ломаться. У мужа случится внезапный аврал, и ты всё перенесёшь на завтрашнее утро, например.
— Не волнуйся. Если планы зависят от меня, они выполняются.
В ответ на умоляющий взгляд девушка лишь ласково улыбнулась, покачала головой и, видя моё разочарование, придвинулась поближе и мягко устроилась на плече, совершенно укрыв его густыми волосами.
Где-то в глубине души у меня теплилась безрассудная надежда на продолжение знакомства, и сейчас она бесповоротно испарилась облачком тихой грусти. Со всей непреклонностью стало ясно, что наши отношения будут длиться ровно до посадки и ни секундой дольше.
В конце концов, вечного нет ничего. Остаётся лишь любоваться её ресницами, вдыхать едва заметный аромат волос и наслаждаться нежным теплом плотно прижатого бедра, вспоминая терпкое гостеприимство, скрытое за ним. А как она млела, когда я кончиками пальцев ласкал шею!
В мечтательности я не сразу заметил, что моя рука скользнула к нежному девичьему подбородку, повторяя ласку из утреннего душа. И снова моя милая спутница запрокинула голову, наслаждаясь воздушными касаниями… но вдруг напряглась и резким движением посмотрела через проход.
— Все задремали, — успокоил я.
Девушка вновь опустилась мне на плечо, но расслабленная нега исчезла, тело заметно напряглось. Тогда я обнял её за плечи и принялся ласкать сквозь одежду; лифчик был без подкладки и быстро напрягшиеся соски развеяли остатки сомнений. Когда моя ладонь скользнула к лицу, она прикрыла глаза и стала двигать головой навстречу руке.
Ощутив в теле любовницы пластичность возбуждённой кошки, я потеребил её за ушко, провёл пальцами по губкам и принялся расстёгивать её джинсы. Девушка подобралась, ещё раз огляделась, посмотрела на меня внимательным взглядом… и, прикрыв глаза, обмякла в объятьях, отдавая себя в полную власть мужчины. Секунду спустя мои пальцы погрузились во влажную глубину.
Остальное было делом техники.
Уже знакомый с её оргазмом, я предвкушал его как любимое, сотню раз смотренное, но неизменно увлекательное представление. Вот, девушка вся подобралась, и я, взяв клитор двумя пальцами, несколькими осторожными, но сильными сжатиями вознёс её до вершины. Попутчица замерла на вдохе, неритмично задрожали бёдра, и, чтобы не выдать себя голосом, она зарылась мне в грудь лицом и жарко выдохнула-выкрикнула в свитер, ожегши кожу. Я продолжал поглаживать её губки и, ещё несколько раз вздрогнув, моя любовница окончательно расслабилась. Не застёгивая джинсов, она откинулась на спинку кресла, повернула ко мне голову и отбросила волосы с лица, на котором медленно проступила добрая, благодарная и усталая улыбка.
— Извини, тебе помочь не могу, — шепнула она, наклонившись. — Чистые трусики закончились.
Мы оба всхохотнули и стукнулись лбами, от чего развеселились ещё больше.
— Всё забывал спросить: тебя как зовут? — поинтересовался я.
— Очень вовремя! — снова прыснула незнакомка. — И как мы только сумели обойтись без имён?
Она наклонилась к самому уху:
— Я громко стонала?
— Нет, отлично сдерживалась. И самолёт шумит, никто не слышал.
— В крайнем случае, заметили соседи сзади и через проход, а там знакомых нет.
— А если б были? Носишь ли ты с собой стрихнин?
Она посерьезнела:
— Не говори об убийстве даже в шутку, прошу. Мало что ценней человеческой жизни, брак уж точно. Даже если жизнь чужая, а брак — твой.
— Извини.
— Ничего. Ты ж не знал.
— О чём?
Девушка махнула рукой, отказываясь отвечать.
— Ты ведь всё равно вспомнила и расстроилась. Расскажи, станет легче.
— Я молча расскажу, а ты лучше меня обними.
Она расслабленно устроилась на моей груди, прикрыла глаза и, преисполненные нежности, мы сидели так, пока голос стюардессы не опечалил меня известием о том, что
— Вся жизнь изменится.
— А, значит чужую жизнь менять — это как плюнуть, а свою — кишка тонка.
— Я же сказал: сейф.
— Чем дальше, тем стенки толще. Ломай быстрее. Знаешь какая удивительная свобода охватила, когда ты меня… назовём вещи своими именами — насиловал? Это как сбросить кокон, сразу чувствуешь, что живёшь! Незнакомый мужик в тебя кончает? А ты от восторга кончаешь сама, в первый раз оргазм словила с открытыми глазами! Хочешь отметелить козла в ответ? Метелишь!
— Когда ты с меня слезла, не дав закончить, хотелось взять ремень и отхлестать тебя до кровавых полос.
— И чего не сделал? Испугался, что это я тебя отхлещу?
— Неважно, чего испугался. Как бы мужу тогда объясняла последствия безудержной свободы?
— Как бы ты жене объяснял! — иронично возразила она. — Не смог бы ты меня ударить всерьёз, я же помню, как деликатно ты со мной боролся!
— Не веришь в меня.
— Не-а! Хочешь, я твоей жене позвоню и скажу…
— Давай уж я как-нибудь сам!
— Как знаешь.
Она состроила скептическую гримасу и через пару минут снова отсела к проходу; на мою просьбу остаться отговорилась, что в туалет может пройти кто-нибудь знакомый и заметит наш взаимный интерес.
Принесли и убрали обед. Минут сорок заняло паломничество к туалетным кабинкам. Наконец, суета в салоне улеглась.
— Пересаживайся обратно, — наклонился я, — дальше будет сплошной сончас, никто тебя не увидит.
Помедлив, девушка снова перебралась ближе.
— Твоего мужа мне даже немного жаль, — начал я. — С таким характером, как у тебя, вырастет подкаблучником.
— О, мой дорогой, я сделала выводы. Мне понравилось подчиняться и полагаться на мужчину. Надо только постепенно, без резких движений приучить к такому супруга. И иногда брать дело в свои руки.
— Тут главное без перебора. Мне тоже понравилось решать за двоих, но каждый раз драться за собственное решение с женой — увольте!
— Не волнуйся, — улыбнулась она, — непосильных испытаний своему мужчине я не устраиваю!
— А давай заделаем детей в один день?
— Это, типа, в компании веселее? — рассмеялась она.
— Ага!
— Ну, я решила, мой день — сегодня. Решай ты.
— Я тоже устрою rоmаntiquе! Приду домой с цветами, вкусной едой, велю красиво одеться и пусть только попробует сказать, что голова болит!
— Определённо, я хорошо влияю на мужчин! — задрала нос попутчица.
— Давай обменяемся смс-ками как завершим. Кто первый совратит супруга?
Некоторое время изучающий взгляд её тёмных глаз скользил по моему лицу.
— Нет, ты это не ради соревнования предлагаешь. Тебе нужна поддержка со стороны, чтобы ты не одному в холодную воду прыгать, а в компании.
— Вроде того, — согласился я. — Поможешь?
— Своего телефона я тебе не дам, но… — она пошевелила пальцами в раздумьях. — Муж вернётся примерно в семь-тридцать, минут сорок уйдёт на переодевание и романтическое щебетанье, минут двадцать на секс. В общем, заведи будильник на восемь-тридцать, восемь-сорок, это и будет твоя смс-ка.
— Ерунда какая. Планы имеют свойство ломаться. У мужа случится внезапный аврал, и ты всё перенесёшь на завтрашнее утро, например.
— Не волнуйся. Если планы зависят от меня, они выполняются.
В ответ на умоляющий взгляд девушка лишь ласково улыбнулась, покачала головой и, видя моё разочарование, придвинулась поближе и мягко устроилась на плече, совершенно укрыв его густыми волосами.
Где-то в глубине души у меня теплилась безрассудная надежда на продолжение знакомства, и сейчас она бесповоротно испарилась облачком тихой грусти. Со всей непреклонностью стало ясно, что наши отношения будут длиться ровно до посадки и ни секундой дольше.
В конце концов, вечного нет ничего. Остаётся лишь любоваться её ресницами, вдыхать едва заметный аромат волос и наслаждаться нежным теплом плотно прижатого бедра, вспоминая терпкое гостеприимство, скрытое за ним. А как она млела, когда я кончиками пальцев ласкал шею!
В мечтательности я не сразу заметил, что моя рука скользнула к нежному девичьему подбородку, повторяя ласку из утреннего душа. И снова моя милая спутница запрокинула голову, наслаждаясь воздушными касаниями… но вдруг напряглась и резким движением посмотрела через проход.
— Все задремали, — успокоил я.
Девушка вновь опустилась мне на плечо, но расслабленная нега исчезла, тело заметно напряглось. Тогда я обнял её за плечи и принялся ласкать сквозь одежду; лифчик был без подкладки и быстро напрягшиеся соски развеяли остатки сомнений. Когда моя ладонь скользнула к лицу, она прикрыла глаза и стала двигать головой навстречу руке.
Ощутив в теле любовницы пластичность возбуждённой кошки, я потеребил её за ушко, провёл пальцами по губкам и принялся расстёгивать её джинсы. Девушка подобралась, ещё раз огляделась, посмотрела на меня внимательным взглядом… и, прикрыв глаза, обмякла в объятьях, отдавая себя в полную власть мужчины. Секунду спустя мои пальцы погрузились во влажную глубину.
Остальное было делом техники.
Уже знакомый с её оргазмом, я предвкушал его как любимое, сотню раз смотренное, но неизменно увлекательное представление. Вот, девушка вся подобралась, и я, взяв клитор двумя пальцами, несколькими осторожными, но сильными сжатиями вознёс её до вершины. Попутчица замерла на вдохе, неритмично задрожали бёдра, и, чтобы не выдать себя голосом, она зарылась мне в грудь лицом и жарко выдохнула-выкрикнула в свитер, ожегши кожу. Я продолжал поглаживать её губки и, ещё несколько раз вздрогнув, моя любовница окончательно расслабилась. Не застёгивая джинсов, она откинулась на спинку кресла, повернула ко мне голову и отбросила волосы с лица, на котором медленно проступила добрая, благодарная и усталая улыбка.
— Извини, тебе помочь не могу, — шепнула она, наклонившись. — Чистые трусики закончились.
Мы оба всхохотнули и стукнулись лбами, от чего развеселились ещё больше.
— Всё забывал спросить: тебя как зовут? — поинтересовался я.
— Очень вовремя! — снова прыснула незнакомка. — И как мы только сумели обойтись без имён?
Она наклонилась к самому уху:
— Я громко стонала?
— Нет, отлично сдерживалась. И самолёт шумит, никто не слышал.
— В крайнем случае, заметили соседи сзади и через проход, а там знакомых нет.
— А если б были? Носишь ли ты с собой стрихнин?
Она посерьезнела:
— Не говори об убийстве даже в шутку, прошу. Мало что ценней человеческой жизни, брак уж точно. Даже если жизнь чужая, а брак — твой.
— Извини.
— Ничего. Ты ж не знал.
— О чём?
Девушка махнула рукой, отказываясь отвечать.
— Ты ведь всё равно вспомнила и расстроилась. Расскажи, станет легче.
— Я молча расскажу, а ты лучше меня обними.
Она расслабленно устроилась на моей груди, прикрыла глаза и, преисполненные нежности, мы сидели так, пока голос стюардессы не опечалил меня известием о том, что