Густые белоснежные волосы стянуты в шар с двумя освобожденными длинными волнистыми прядями для прямого пробора на челке, вечернее синее тонкое платье с открытыми плечами и руками, пара высоких разрезов на юбке, массивная грудь натягивает его спереди, а круглые бедра распирают по бокам, чулки в сеточку, стальной педикюр под босоножками на высоком каблуке, тонкая золотая цепочка на лодыжке. Глаза густо подчеркнуты черной тушью, пухлые губы блестят от розовой помады.

Меня развезло и я стал признаваться ей в любви, тыкать пальцами на нахально смеющихся негров, что они ее недостойны, что я готов жениться на ней. Высказавшись я замолчал. Я ждал ее ответа.
Раздался грудной зрелый бабий хохот. Моя любимая откровенно смеялась над моей любовью. Она тоже была пьяная и вызывающе сказала правду которую я боялся услышать – «Кому ты нужен? У меня таких только свистни! Я своему папе скажу, он мне таких женихов приведет... Но зачем вы все мне? Пробовали знаем». Выставленный мизинчик Анастасии Михайловны заставил номер наполниться издевательствами от всех собравшихся. Они задирались и говорили, что белый сосунок попутал, что ему с черными братьями не тягаться. Один в расслабленном галстуке развращенно схватил за талию и за грудь через платье Анастасию Михайловну и сказал «Эта белая шлюшка уже наша, пусть она скажет сама». Моя любимая женщина без слов поддалась губами к его раскрытому шоколадному рту и я увидел жаркий засос. Бритый лоснящийся негр сжимал набухшие груди белокурой податливой сучки. Его пальцы заскользили чуть вверх по ложбинке, подмышкам, шеи и дернули за волосы назад. С громким мокрым звуком коричневый рот и розовый разомкнулись. Тяжело дыша, Анастасия Михайловна с вызовом посмотрела на меня – «Ну что понял? Такова жизнь».

Все опять засмеялись над шоу. Я был унижен ими и той женщиной, которую обожал, чью грудь мнут руки незнакомого подцепленного довольного негра. Я стал уходить, но он сделал жест остальным замолчать, а потом обратился – «Эй, ты рано, не покидай своей любимой. Самое интересное пропустишь». Двое подошли к ним и резко отдернули вниз декольте платья Анастасии Михайловны, спрятав его край под чашечки черного лифчика с кружевами. Меня эта картина вероломно возбуждала. Я смотрел на томно дышащую роскошную русскую женщину в руках сразу нескольких возбужденных наглых негров. Они уже начинали лизать слюнявыми языками верхушки ее грудей, трясущихся жидким холодцом. Я ревновал и возбуждался от зависти, что они могут пробовать ее бабские прелести как захотят а я никогда не смогу этого.
«Блять! У него стоит! Братья зацените!» - крикнул один и показал на мою оттопыренную ширинку. Анастасия Михайловна что то хотела сказать, но в ее рот впился подошедший четвертый. Он начал лизать ее лицо, губы, выставленный язык и потом со злостью гаркнул мне – «Мы сейчас твою жену по кругу пустим, а ты будешь смотреть недоносок. Белые у нас всегда так делают». Он видимо плохо разбирал русский язык, когда я говорил, что готов жениться и подумал, что она моя жена. Другие завизжали от прилива похоти. Они повставали и обошли вокруг Анастасии Михайловны с которой уже снимали лифчик.

Она вся была в негритянских руках. Коричневые ладони с длинными пальцами жадно лапали её выпавшую до середины живота тяжелую грудь, сжимали торчащие соски вместе с красными кругами вокруг. Моя любимая покорно извивалась течной сукой в их живом кольце и я заметил, как ее руки проникли в ширинки брюк. Два негра запыхтели – «Дрочи, дрочи…». Уже платье начало сползать, оголяя выпирающий бледный живот, прозрачные трусы с выползшей по краям густой кучерявой бабской волосней. Каблуки переступили подол сброшенной одежды, по внутренней стороне бедер заерзали несколько рук.
«Ооо… делайте это со мной, делайте все сразу… я вся ваша… берите меня» - зардевшись красными щеками, томно призналась Анастасия Михайловна, когда ее всей толпой повалили на колени.
Я стоял в углу у двери на балкон. Я мог уйти, но жадно смотрел с мерзкой возбужденностью быть откровенным очевидцем грехопадения отборной русской женщины в самом соку с надсмехающимися над мной незнакомыми неграми. Они смеялись и над ней, называя белой сукой, толстой потной блядью, беложопой давалкой, белым мусором. Я стоял и дрожал от презрения к себе, но уйти не мог. Между ног ныло от стоячего члена в узких трусах. Я знал, что происходящее навсегда изменит меня. Не хотел, но подавался унижающей ревности.

Толпа злых от возбуждения негров скидывала с себя всю одежду. Наружу показались гигантские налитые кровью черные хоботы! Вблизи 4 шагов они пугали своими размерами! Их пальцы еле смыкались от толстой ширины в обхвате. Я видел, как моя Анастасия Михайловна в пьяном экстазе наслаждается смакованием первого заглоченного в самое горло члена. Ее лицо раскраснелось, глаза расширились, тушь потекла, ноздри громко задышали. «До шеи ей всадил! Глубоко берет» - похвастался хозяин мощной колбасы на которую насадил головой белую женщину униженную под собой. «Дай пять братан, сейчас ей сделаем привет из Эфиопии» - засмеялся другой. Он хлопнул по ладони соседа с обслюнявленным освобожденным членом, и ткнул своим черным в задыхающийся бабский рот. Толстая венистая палка начала насильно впихиваться в ухваченную голову Анастасии Михайловны, чьи волосы распались волнистыми белоснежными локонами на плечи. Резко он выдернул, ему на смену перехватил женщину за уши другой, и не давая отдышаться стал пропихивать свой кривой шланг с набалдашником. Остальные поддерживали, свистели, тянули к себе мягкие покрасневшие груди, и обращались ко мне – «Смотри, как твоя любимая обслуживает всех братьев. Тебе понравится белый».
Я смотрел. Наблюдал за постыдным актом обожаемой женщины, стоящей на коленях перед группой чернокожих, сосущей и заглатывающей их длинные члены. Комната провоняла мужским потом и вонью от их влажных агрегатов. Один включил на сотовом рэп, и подтанцовывая бил елдаком по оттянутой груди Анастасии Михайловны. Смазка из его члена тянулась липкой струей по ее сморщенному соску. «Какие большие титьки у этой белой шалавы» - смеялся он.

Она в конце концов посмотрела на меня. Это был пьяный взгляд мельком, пока ее размазанные помадой губы с языком старались ублажить бурую головку. Увидев, что я так и стою, Анастасия Михайловна с остервенением принялась отдрачивать два ближайших члена, и нырять головой то к одному то к другому. Сверху над ней заревел мужской голос. Я увидел, как липкие заряды густой спермы выстрелили в лицо и раскрытый рот моей любимой. Все сразу закричали – «Пей, пей, пробуй черного, даааа! Наваляли в хавальник! Распробуешь вкус настоящего мужчины никогда не забудешь черных!». Женщине с большим трудом удалось проглотить полный рот молочной массы. Туда уже совался следующий надроченный член.
Меня толкнули сбоку. Я понял, что это был, который спустил в Анастасию Михайловну по его болтающемуся аппарату. Он легко поволок меня и приказал разойтись остальным. Они смеялись надо мной, обзывали, я был на коленях возле своей любимой от которой несло вонючими членами, слюнями