от меня и побежала вверх по лестнице.
* * *
Наши отношения с Оксанкой приобретали все более интимный характер. Мне было дозволено провожать ее после школы, а в подъезде дома иногда поцеловать на прощание. Это стало нашей первой тайной. Моя фантазия о наших отношениях становилась раскованнее. То мне казалось лучше задрать ей юбку в подъезде, то упасть на колено и произнести пламенное признание в любви. В действительности все не выходило за рамки прогулки по улице по пути со школы домой. Как естественное продолжение этих отношений я воспринял приглашение Оксанки подтянуть меня по алгебре. Теперь я заходил к ней домой, когда она звала. И хотя это происходило не так часто, как мне хотелось, но все-таки это было продвижением вперед. Мы перемежевали наши занятия с пререканиями, подшучиваниями и поцелуями. Практики в этой области у нас набралось достаточно, но мы продолжали совершенствоваться и дальше. Мама Оксанки, Светлана Александровна, была женщиной понимающей и не ограничивала наши отношения, как на стезе изучения алгебры, так и друг дружки. Она даже умудрялась подшучивать над этим. Наши отношения имели эдакий волнообразный характер, когда Оксанка, то избегала меня, то чуть ли силком затаскивала к себе. Мы пытались скрыть наши отношения от остальных, но это не всегда удавалось. Шутки в нашу сторону продолжались сыпаться с завидной последовательностью, но мы научились не воспринимать их как обиду. При удобном случае мы с Оксанкой ходили вместе. Не исключением стало посещение музея, где нас знакомили с бытом не такого далекого прошлого, когда рыцари владели шпагами и таскали с собой пистоли. Общее впечатление от массивной меблировки и высоких комнат не воспринималось как уютное гнездышко. Мы ходили по залам и, как всегда, подшучивали над экспонатами и над самими собой. Не исключением стало и массивное зеркало высотой в полтора роста человека, в котором мы отражались всей группой.- Его хорошо бы вделать в спальню, напротив кровати, - заметил Серега.- Зачем? - поинтересовался Мишка.- Чтобы были видны все нюансы.- Чтобы еще и на голову свалилось? - не восприняла его предложение Светка.- Зато, какая перспектива, - не сдавался тот.- Им хорошо отлупить тебя, - подержала подружку Маринка. А я смотрел в него и не мог оторваться, словно какая-то сила приворожила меня. Изображение поплыло. В зеркале осталось только мое отражение и никого вокруг, будто и не было ребят рядом со мной. Вместе с изображением пропали и все звуки, кроме отдаленного шепота.«…посылка позывного… отклик идентичности… искомая матрица… считывание информации… наложение структур… инициализация вторичного поля…».Сколько это продолжалось, я не мог определить. Что происходило? Что случилось? Ответов не было, но я знал, что это касается меня. Может это то, о чем меня предупреждала та женщина? Да все это чушь. Сейчас надо собраться и повернуться к ребятам. Я сжал кисти в кулаки, напрягся всем телом и начал движение. И сразу все включилось. Голоса ребят, речь экскурсовода, шум шагов. Они двигались, они существовали вот здесь рядом со мной.- ...Валик, мне больно, - оказывается, я сжимал ладонь Оксанки. Рука разжалась, и она выхватила свою руку из моей.- Что с тобой, оболтус, чуть косточки не раздавил. Но я находился в растерянности и ничего не ответил.- То стоит как истукан, то кости ломает. Надо было бросить тебя здесь, - продолжала жаловаться Оксанка, разминая свою ладошку. Как выяснилось, она обратила внимание на меня, когда я стоял неподвижно. Хотела узнать, что происходит, взяла меня за руку, и в этот момент я ее сжал.- Извини. Я не хотел. Но это ее не удовлетворила и с обиженным видом она ушла к подругам. Остаток дня я чувствовал себя как в воду опущенный. Все валилось из рук, а к вечеру разболелась голова. Бросив все свои дела, я забрался в постель и попытался уснуть, но все время этот шелестящий голос из зеркала. Теперь я не слышал слов, только общий звук. Он стал окутывать меня, и я провалился в сон.
* * *
На следующий день все было нормально. Продолжались обыкновенные будни, наполненные учебой, друзьями и своенравной Оксанкой. Моя озабоченность интимными отношениями развивалась в зависимости от приливов настроения моей пассии. Однако эти периодические изменения не лучшим образом сказывались на мне. Иногда приходилось искать выход самым обыкновенным образом по вечерам, спрятавшись от родителей в своей комнате и используя подручные стимулирующие воздействия типа журналов и рассказов. Подспорьем мне в столь ратном труде с самим собой оказалась соседка. Она поселилась в доме напротив моих окон, который около полугода стоял без хозяев. Когда она въехала, я не знаю, только одним вечером я обратил внимание на горевший в ее окне свет. Заинтересованный новизной ситуации я стал рассматривать происходящее у соседей. На улице уже было темно, и свет из окна давал довольно ясную картинку. А картинка состояла из молодой женщины, которая расхаживала по комнате в нижнем белье. Тело у нее было стройное. По крайнем мере, с того расстояния, на котором я вел наблюдения, оно было таковым. Может быть она готовилась ко сну, но после непродолжительных перемещений, она начала раздеваться прямо на глазах. Я прямо прилип к окну, пытаясь не пропустить деталей. Но этих деталей оказалось не так уж много, женщина сняла бюстгальтер, обнажив свои груди, отошла в сторону и выключила свет. На этом представление окончилось. Утром мама меня просветила, что это приехала то ли из Луцка то ли из Липецка, племянница нашей бабы Гали - Соня. Что там у нее случилось, что она не появилась на похоронах и почему ждала полгода, она не распространялась. Люди поговаривали, что она вроде бы разругалась со своим парнем, осталась без средств, и только сейчас смогла вернуться. В общем, обычные сплетни, которые ходят по поселку, когда что-то случается или же наоборот, когда ничего не происходит и хочется почесать языком хоть о ком-нибудь. Меня эти сплетни мало трогали. Меня больше волновало то, что происходило по вечерам за окном. Я привил себе вредную привычку подглядывать в окно. Это стало еще одной частью моей жизни. Первой была школа и друзья, второй - Оксанка, а Соня стала третьей. О каком еще раздвоении говорила Галина Александровна, когда я уже имел три линии поведения. За несколько дней моих вечерних бдений у окна я успел оценить несколько нарядов Сони, ее манеру раздеваться, а также ее обнаженное тело. Мне оно понравилось. А разве вам не понравиться, если вы видели такое на картинках да по ТВ.
* * *
На шестой день, у Сони был в гостях парень. Они целовались, представляя мне наглядное пособие по технике обнимания. Потом Соня развернулась, подставляя под руки молодого человека свое тело. Тот не преминул этим воспользоваться. Одна рука скользила по груди женщины, а вторая опустилась к паху. Соня даже выгнулась от удовольствия. Эта сцена продолжалась несколько минут. Я был так этим увлечен, что и сам принял участие в этом маленькой оргии. Я ожидал, что они перейдут к дальнейшей фазе, и я окажусь свидетелем их интимных отношений, но моим надеждам не суждено