Эмми из мира грез и фантазий в реальность.
Здесь она была обнаженной и бесправной пленницей женщины, которая, очевидно, вдохновилась сюжетами из ее собственных книг. Эмми могла предположить, что в дальнейшем ее ожидают мучения и ужасное будущее, поскольку именно это случалось с ее героинями. Такие вещи, безусловно, было легче придумать, чем пережить.
Должен же быть какой-нибудь выход. Должен быть.
Пока Эмми облегчала свой мочевой пузырь, Катя не сводила с нее глаз, заставляя ужасно смущаться и краснеть.
«Ты грязная» - заявила Катя. «В душ. Помойся полностью. Приказ Госпожи». Она сняла ошейник с поводком и отошла назад. Теперь на писательнице ничего не осталось, за исключением колец в сосках, которые нельзя было снять.
Эмми подчинилась и шагнула под душ, вздрогнув, когда холодная вода полилась по ее телу. Зная, что Катя опять смотрит на нее, она взяла мыло и начала намыливать тело. Закрыв глаза, она пыталась насладиться ощущениями. Мышцы болели, в проколотых сосках мучительно саднило, кожа лоснилась от пота, лицо залито слезами. Эмми старательно мыла свое тело, намыливала и споласкивала длинные волосы. Она уже почти заканчивала и начала чувствовать себя почти что нормально, как в обычной обстановке, когда Катя сказала: «П..ду и задницу тоже. Промой их получше».
До этого момента все было нормально, все заурядно и просто. Эмми было легко не замечать присутствие Кати и наслаждаться этими моментами под душем. Сейчас же ей опять напомнили о том, где она находилась, и почему она делала это.
Какое-то мгновение она колебалась, стыд и страх овладели ей, но потом голос разума – голос Золотого Цветка – заставил ее подчиниться. «Все равно тебя будут мучить потом» - говорил внутренний голос. «Воспользуйся случаем. Тяни время как можно дольше».
Эмми вздрогнула и снова взяла мыло, намереваясь мыться тщательнейшим образом. Когда ее намыленная рука скользнула вдоль половых губ, она была шокирована от того, как увеличился ее клитор. Легкое прикосновение к нему вызвало взрывную волну удовольствия, которая прокатилась через все ее тело. Она не припоминала, когда последний раз ощущала что-то подобное. С горечью осознавая, что за ней наблюдают, она начала снова тереть себя там.
«Ничего подобного» - резко оборвала ее Катя. «Ты здесь, чтобы хорошенько вымыться и приготовиться для Госпожи, а не забавляться с собой».
Снова зардевшись от стыда, Эмми продолжила мыться. Она опустила голову, выполняя приказы Кати, даже предоставила себя для унизительной проверки, когда блондинка опустилась позади нее на колени и раздвинула ягодицы.
«Не плохо» - в итоге заявила она. «Повернись лицом ко мне, раздвинь ноги и стой, не двигаясь». Все так же с опущенной головой, Эмми повернулась и замерла, раздвинув ноги и потупив взор. Она смотрела, как Катя, стоя на коленях, нанесла на лобок девушки специальный крем и начала осторожно сбривать темные густые волосы. Эмми чувствовала непривычную прохладу между ног, когда Катя закончила и поднялась на ноги.
«Вытирайся. Быстро» - коротко приказала она.
Эмми повиновалась, стряхивая капли воды с рук и ног, вытираясь насухо. Катя поторапливала ее, и когда ей показалось, что Эмми достаточно сухая, с ее волос все еще капала вода. Катя выглядела довольной.
Потом цепи снова оказались на своих местах. Сначала ошейник с поводком. Затем ручные кандалы на запястьях, на этот раз стянутые цепью за спиной туже, чем раньше – всего лишь несколько сантиметров друг от друга. Наконец, кандалы на лодыжках, позволяющие делать шаги не более полуметра.
Но Катя продолжала «украшать» тело Эмми цепями. Спиралью она туго обвила Эмми сверху и снизу ее грудей, слегка сдавливая ...их. Еще одно кольцо спирали плотно охватывало тонкую талию несчастной девушки.
Но хуже всего для Эмми было то, что Катя снова соединила кольца в сосках тяжелой цепью. От холодной воды они затвердели, и боль немного утихла. Эмми громко вскрикнула, когда цепь повисла на кольцах, вызывая резкую боль в воспаленных сосках.
Наконец, Катя принесла белую мантию, которую набросила на плечи Эмми, завязав поясом на талии. Накинутая таким образом, она совсем ничего не скрывала – скованные за спиной руки невозможно было одеть в рукава, и мантия была просто накинута на плечи. В этой прозрачной накидке, с гладко выбритым лобком, Эмми чувствовала нечто большее, чем просто быть обнаженной. Это был предмет одежды, который мог быть сорван с нее, демонстрируя еще большее унижение.
В потаенных уголках сознания ей начинал нравиться этот мысленный образ, и она решила использовать его позже в своей книге.
Катя вела ее на поводке из роскошной ванной обратно в комнату, где Эмми провела ужасную ночь в цепях. Страшные воспоминания вновь ожили в ней, и она задрожала от страха при мысли о том, что с ней будут делать дальше.
Но в то же время, поднимаясь откуда-то из глубины, в ней росло возбуждение, извращенное, внушающее страх возбуждение. Мысль, что Кристина – или Саломея – возможно снова будет целовать ее, прикасаться к ней, ласкать ее уносила на вершину блаженства, о котором она раньше и не подозревала…
Эмми не могла поверить, что эти мысли пришли ей в голову.
Именно такой была бы реакция Цветка. Страсть к Саломее была такой же сильной, как и отвращение к ней. Стать как Цветок – это было единственным способом пережить все это.
Стать как Золотой Цветок.
Саломея полулежала, развалившись на своем троне. Ее шикарное тело – точная копия ее сестры – утопало в прозрачнейших одеяниях, длинное ожерелье на шее, с кроваво красным камнем, покачивалось между ее пышных грудей.
«Мой маленький Цветок» промурлыкала она. «Чувствуешь себя бодрее?»
«Госпожа Саломея» - сказала она, не зная, что еще сказать. Она не предаст Таниеллу. Она не могла предать Таниеллу. Но что если ее снова будут мучить, оставят висеть так же, как оставили до этого. Еще хуже, если ее будут опять целовать, ласкать, трогать…
Одним плавным движением служанка Саломеи сорвала накидку со свежевымытого тела Цветка, оставляя ее полностью открытой и беззащитной перед зловещей королевой. Краснея, она пыталась опустить голову, чтобы избежать этого надменного и похотливого взгляда, но служанка крепко держала ее.
Очень медленно Саломея обвела ленивым взглядом мускулистое тело закованной женщины, наслаждаясь замешательством и стыдом Цветка. Предстать так унизительно обнаженной перед кем-то столь порочным и злым, женщиной, которую она любила и восхищалась…
«На колени» - приказала Саломея.
Цветок, неуклюже двигаясь из-за своих цепей, постаралась исполнить приказ, но служанка резко, почти вдавливая в пол, силой поставила ее на колени.
«Разведи колени» - приказала Саломея. Цветок смущенно повиновалась.
«Шире».
«Шире».
«Шире».
Глаза несчастной девушки наполнились слезами унижения. Мышцы бедер горели от напряжения, чтобы сохранять нужное положение тела. Она сидела на пятках, раздвинув ноги так широко, насколько хватало сил, полностью открытая, под пронизывающим и плотоядным взглядом Саломеи.
Она начала дрожать.
«Проси у меня пощады».
«Пожалуйста» - тотчас всхлипнула Цветок. «Пощадите,