для данной операции. Возвращаемся к клитору, поиграем с ним, а потом и пососем.... Оказывается бугорок с его содержим очень чувствителен, как нам и говорили. Оксанка снова стонет, уже продолжительно, чувственно. Я отрываюсь от своего занятия, смотрю на нее и встречаю ее взгляд: затуманенный, вожделенный. Она берет мою голову своим руками и тянет к себе. Если женщина просит, надо уступить. Я следую за ее ручками, и практически ложусь на нее. Оксаночка подставляет сои губы для поцелуя. Это уже привычное занятие, и мы сливаемся вместе. Своей кожей я ощущаю ее разгоряченное обнаженное тело, которое стремиться прижаться ко мне. Очень приятное чувство.– Войди в меня, – просит Оксаночка, когда мы прервали поцелуй.– Ты хочешь этого?– Да.– Будет больно. Ты же девственна, – вспоминаю я про осторожность.– Я уже давно порвала ее, когда мастурбировала, – улыбается она.– Ненасытная.– Да, – соглашается Оксаночка. Чтобы выполнить ее просьбу, мне необходимо провести одну операцию – снять трусы. Пришлось покинуть мою прелесть на время подготовки, но я быстро вернулся в исходное положение. Оксаночка обхватила за шею и прижалась своим телом. Мне же надо попасть к ней внутрь. Дружок конечно несгибаем и тверд, но вот попадать в подружку еще не научился. Первые попытки не увенчались успехом, а только позволили нашим органам потереться друг об дружку. Пришлось направлять рукой. Я почти наваливаюсь на Оксаночку, но та молчит и все прижимается ко мне. Войти оказалось не так уж и просто. Смазки хватало, а вот сам вход в пещерку был узковат, по сравнению с моим инструментом. При этом даже просто найти вход оказалось затруднительно. Однако я справился с этой задачей. Головка уперлась в щелочку и стала медленно раздвигать ее. Ощущение от проникновения в вагину – потрясающие: тепло, давление, смазка, плотный контакт. Я медленно погружаюсь в Оксаночку и наслаждаюсь этим. Сопротивления моему продвижению нет, Оксаночка не кричит и не дергается от боли. Значит она действительно устранила свою природную преграду. Тем лучше. Начинаем фрикции. Как там, в детской поговорке: «Туда, сюда, обратно – о боже как приятно». Мне действительно приятно. Оксанка вцепилась в меня, не оторвать, часто дышит мне в ухо. А это что такое? Мой фаллос сдавили мышцы вагины. Ей тоже приятно, она распаляется от моих движений. Насколько я помню, а помню я смутно у нее ощущение от давления фаллоса о внутренние органы должно вызывать волнообразные наплывы напряжения, которые иногда вызывают спазматическое сокращение внутренних мышц, а по телу разливается зуд нетерпения и желания продолжить. Это же напряжение заставляет Оксаночку стонать, что подхлестывает меня. Постепенно ускоряем темп. Мой инструмент уже не просто твердый, он каменный, и доставляет мне наслаждение. Он утопает в тепле лона Оксаночки, ласкается об ее органы, впитывает ее соки. Мы сами вспотели, и наши тела проскальзывают в такт моим движениям. А стоять на локоточках, нависнув над Оксаночкой, тяжеловато, но она, кажется, уже начинает подходить к вершине. Вагина сокращается все чаще, и в такт им раздаются стоны моей красавицы. Надо выдержать. Я глубоко проникаю в плоть Оксаночки. Ритмичные движения все-таки делают свое дело. Оксаночка кричит, выгибается, мечется подо мной, а затем вжимается в мое тело. Мне трудно, но я не могу остановиться. Я сам на грани оргазма. Только как мне поступить? О предохранении мы не позаботились, а сразу перешли к любовным утехам. Кончит в Оксанку? Нельзя. Надо выходить. Но ведь хочется. Моя девочка расслабилась, отпустила меня. Надо пользоваться моментом. Приподняться и лечь сбоку, хоть руки отдохнут. А закончим мы привычным способом. Рукой обхватил ствол и быстро заработал, доводя себя до кондиции.– На меня, – просит Оксанка, наблюдая за моими манипуляциями. Направляю ствол в ее сторону. Момент истины близок, он приближается неумолимо, заставляя меня мобилизовать все свои резервы. Струя вырвалась из головки и полетела прямо на грудь Оксаночки. Такого не ожидал и я, зато последующие извержения пришлись ей на живот. На этот раз их было довольно много, так кА я не занимался собой порядочно, если вспомнить все последние события. Пришло облегчение. Я завалился рядом с Оксанкой. Та прижалась ко мне всем телом, положив руку на мою грудь, закинув ногу и размазывая семя между нашими телами. Ее тело приносило умиротворенность и радость. Я обнял ее, наслаждаясь ее обнаженным телом.– Ты сводишь меня с ума, – доверилась Оксаночка.– Ты сама сведешь, кого хочешь, – отвечаю я, целуя в краешек губ. Ее пальчик скользит по моей щеке.– Я сильно распутная?– Ты распутна настолько, что нравишься мне.– Мне так хорошо с тобой, – она устраивается у меня на плече.– Нам хорошо вдвоем, – подытожил я.– Да, – соглашается Оксаночка. – Хочу быть вместе с тобой.– Ты со мной. И внешне и внутри.– Тебе понравилось? – она вновь подняла голову и смотрит на меня.– Да. Ты реализуешь мои мечты.– Как и ты. Вот бы все это заснять. Оксанка продолжает меня удивлять. Кажется ее сексуальный аппетит очень большой.– Серьезно?– Угу. Посмотреть на себя со стороны. Я часто мечтала побыть на месте актрис в фильме или журнале, разглядывала себя в зеркало, думая как буду выглядеть со стороны.– Выглядишь возбуждающее. Лучше всех моделей и актрис – Болтун.– Хочешь сниматься в фильмах для взрослых?– Вряд ли. Я хочу быть с тобой. Тогда я согласна на все, и все хочу.– Я твой катализатор.– Ты дал мне почувствовать себя женщиной. Без тебя я не ощущаю ничего.– Наговорила…– Я серьезно, – возразила Оксанка. – Она мне так и сказала: «Ты будешь чувствовать себя женщиной только с ним».– Кто сказал?– Галина Александровна.– А-а-а. – понял я, и сопоставил некоторые факты. – Поэтому ты мне и заехала по физии?– Угу. Их прихожей донесся звук открываемой входной двери. Родители!!! А мы в таком виде!!!– Встаем, – скомандовал я.– Зачем.– Предки вернулись.– Ну и что?– Ты не боишься?– Ни капельки. Я же говорила – с тобой мне ничего не страшно. Пусть видят, что нам хорошо.– Извращенка.– Твоя извращенка. – смеется Оксанка. Слава богу, я хоть дверь прикрыл. Как ни странно, мы продолжаем лежать, тесно прижавшись, и слушаем, как родители хлопочут по своим делам в доме.– Самая дорогая извращенка, – я крепко целую ее в губы. Она с готовностью отвечает.– Валик ты спишь? – ...спрашивает мама из-за двери. Откуда она знает, что я дома? Где мы оставили следы? Кофе? Да. Все? Нет, еще обувь на входе: моя и Оксанки.– Да, – отвечаю я, – Мы тут с Оксаной, алгебру делаем. Сама Оксаночка, беззвучно смеется.– Не буду мешать. Только смотри уже поздно становиться. Мама оставляет нас в покое. Хорошо, что она не обращает на мои странности внимания. Спасибо Наставница. А Оксанка снова устраивается у меня на плече. Ей все нипочем. Но как приятно держать ее обнаженную в своих объятиях. Не хочется думать ни о чем, а просто наслаждаться ощущением тел и чувством близости. Мы лежим, не шевелясь, минут десять.– В самом деле, поздно уже. Твои беспокоиться будут.– Угу, – мурлычет в полусне Оксаночка.– Оксаночка, ты слышишь меня?– Угу.– Женщина,