Просто такая сильная любовь
Просто такая сильная любовь
Просто такая сильная любовь
Глазами Билла
Уже за полночь, а я никак не могу уснуть. Сначала вертелся с боку на бок, а теперь просто лежу на спине и смотрю в потолок. При этом, конечно же, не вижу ничего, но глаза закрыть не могу. Чувствую, что устал и морально и физически, но мне не спится.
Мысли, мысли… Они прямо разрывают меня изнутри. Такое ощущение, что я уперся лбом в стену и не могу идти вперед.
Как-то так все одновременно случилось – проблемы с моим голосом, переезд, предстоящая поездка в Америку, поцелуи с Томом.… Пожалуй, именно последнее убивает меня сильнее всего. Я до сих пор не могу понять, как все это случилось.
Внезапно понимаю, что мне сегодня не уснуть. И тут же приходит то чувство, которое мой брат называет «зуд в пальцах» - необходимость вылить свои чувства на бумагу. Стихи, тексты, иногда рисунки – вот что остается после таких вот наплывов. Пища для ума. Гм. Скорее, пища для продюсеров.…
Встаю и сажусь на кровати. Темно. Долго вспоминаю, где выключатель, и случайно обнаруживаю его у себя над головой. Потом ищу тетрадь. Она, как всегда, лежит рядом, на прикроватной тумбочке. То, что всегда можно найти у меня в сумке, и вообще рядом со мной – зеркало и тетрадь с мыслями.
Сижу. Но понимаю, что в своей новой комнате мне как-то некомфортно – «зуд в пальцах» слишком слабый. Выхожу. Иду на кухню попить воды, а затем отправиться на поиски того самого места в доме, где меня будут посещать мои гениальные в своей бредовости идеи.
Меня тянет на балкон. Уже подходя к нему, я замечаю огонек сигареты. Ну, конечно, Том. Тоже не может уснуть – чувствует мое состояние. У нас все на двоих…
Вздыхаю и хочу уйти, но он меня уже заметил. Открывает дверь и делает приглашающий жест рукой. Скрутив тетрадь в трубочку, я вхожу.
- Не спится? – задает Том глупейший вопрос.
- Да нет, я просто лунатик и хожу во сне, - язвлю я.
Он усмехается и говорит мне:
- Замерзнешь, лунатик.
- Не замерзну, - упрямо отвечаю я и сажусь в кресло напротив Тома. – Дай сигарету.
- А фиг тебе, - безапелляционно отвечает мой брат. – Увижу тебя с сигаретой – убью.
Молча глотаю обиду. Ну, может, в чем-то он и прав… Курить мне не особо и хочется. Пока, по крайней мере.
- Писать пришел? «Зуд в пальцах»? – кивает Том на мою тетрадь.
Я делаю вид, что не расслышал вопроса и увлеченно смотрю куда-то за правое ухо брата. Типа я сейчас в творческих поисках.
- Билл, - тихо говорит он уже каким-то изменившимся голосом, - что с нами происходит? Мы ведем себя друг с другом, как чужие люди… А ведь роднее тебя у меня никого нет…
Я смотрю в его глаза.
Ему больно. Мне тоже.
- Я не знаю, Том, - я опускаю глаза, - это так странно. Мне страшно.
- Ты боишься? – удивляется мой брат, - мой храбрый младший братик чего-то боится? Чего?
- Себя… Тебя… Нас, понимаешь?
Том беспомощно пожимает плечами. Я решаю продолжать. И будь что будет.
- Понимаешь, - говорю я, - я боюсь того, что между нами недавно началось… Нет, ты молчи, дай договорить! Я, хоть ты меня застрели, совершенно не понимаю, зачем полез к тебе целоваться. И вообще не понимаю, почему ты на них отвечаешь…
«Отвечаешь»? Я сказал «отвечаешь»?
- Том, я тебя люблю, ты мой самый дорогой на свете человек, я не могу себе даже представить, что бы я без тебя делал. Но вот то, что я сейчас к тебе чувствую – это неправильно, понимаешь? Так не должно было случиться. А я ведь даже не помню, когда и как это началось…
- Всю жизнь, - тихо-тихо говорит Том.
- Что? – переспрашиваю я.
- Я любил тебя всю жизнь, Билл, - говорит мой брат.
Все мои благие намерения летят к черту.
- Я тоже – всю жизнь, Том… - шепчу я.
- Тогда, - он задерживает дыхание, как перед прыжком, - какая разница?
Он не договорил, но я знаю, о чем он сейчас думает – какая разница, как мы друг друга любим? Разве у любви могут быть границы? Но в то же время я понимаю, насколько это неправильно…
Меня просто разрывает на части. Я хочу подойти к Тому, обнять его, поцеловать. И с такой же силой хочу развернуться и убежать, оставить его за спиной, вместе с этими мыслями, с этими желаниями.
Том встает со своего места и закрывает балконную дверь, отрезав тем самым путь к бегству. К спасению. К разъединению двух душ…
Протягивает мне руку и, когда я берусь за нее, притягивает меня к себе и обнимает. Трется носом о мою щеку. Затем опускается вниз и губами легонько пощипывает мою шею. Я весь дрожу от холода и возбуждения.
- Прости меня, - внезапно говорит мой брат, не переставая целовать мне шею.
- За что?
- За засос. Я, честное слово, не хотел так сильно…
Я улыбаюсь. Я уж подумал, что он просит прощения за то, что на свет родился.
Вдруг мне становится легко-легко. И все равно, что о нас могут подумать. Не поймут – это их проблемы, я по этому поводу заморачиваться не буду…
В это время губы Тома подбираются к моим.
- Я люблю тебя, - говорит он перед тем, как поцеловать меня по-настоящему, так, как мне хочется.
И уже через секунду у меня сносит крышу от ласк моего брата.
Он гораздо опытнее меня, и пользуется сейчас этим вовсю. Легонько посасывает мои губы, проводит по ним языком, зажигает меня все больше и больше… Я чувствую, как у Тома сбивается дыхание, со мной происходит то же самое…
Том, я хочу тебя…
Том, я люблю тебя…
Мне очень-очень страшно, но я не смогу чувствовать к тебе что-то другое. Больше – нет…
Я обнимаю его. Хорошо, что он сейчас в обычной футболке, а не в этих огромных мешках, которые он называет крутой одеждой. Просовываю руки ему под футболку, чувствую, какой он горячий, ласково глажу его по лопаткам. Том дрожит под моими руками… Это необыкновенно…
- Билл, так нельзя, - наконец отрывается он от меня.
- Что? – я его еще не понимаю, голова кружится после поцелуя.
- Вот так сразу и все – нельзя!
Да. Да… Согласен. Сразу и все – нельзя… Это слишком быстро…
- Я хочу тебя, - говорю я своему брату.
- Я знаю, - самоуверенно улыбается он. – Я такой классный, что меня хочет даже мой брат…
- Дурак, - беззлобно говорю я, отхожу и сажусь в свое кресло.
Том подходит ко мне и садится рядом со мной на корточки.
- Ты будешь писать? – он заглядывает мне в глаза.
Я киваю. Ищу глазами тетрадь.
- Ты на ней сидишь, - хитро улыбается мой братец и поднимается. – Я спать пойду, ладно?
Я опять киваю.
Том идет к двери, но уже на выходе вдруг возвращается и чмокает меня в макушку.
- Я люблю тебя, - в сотый раз за день говорит он мне.
- Я тебя тоже, - отвечаю я ему.
Том уходит. Я открываю тетрадь.
__________________
Глазами Тома
Ненавижу самолеты. Не сами, конечно, самолеты, как результат инженерной мысли, а самолеты, как неотъемлемую часть моей жизни. Ненавижу летать. Боюсь…
Но сейчас сижу в салоне самолета и терпеливо жду, когда уже все рассядутся, по проходу пробежит скорым шагом стюардесса, и мы взлетим. Чем скорее взлетим, тем быстрее приземлимся. Ненавижу летать.
Наверное, поэтому сижу сейчас хмурый и непонятно на что обиженный.
Ненавижу…
Дэвид привстает со своего места, привычно пересчитывает нас взглядом и, успокоенный, садится. Как будто
Просто такая сильная любовь
Глазами Билла
Уже за полночь, а я никак не могу уснуть. Сначала вертелся с боку на бок, а теперь просто лежу на спине и смотрю в потолок. При этом, конечно же, не вижу ничего, но глаза закрыть не могу. Чувствую, что устал и морально и физически, но мне не спится.
Мысли, мысли… Они прямо разрывают меня изнутри. Такое ощущение, что я уперся лбом в стену и не могу идти вперед.
Как-то так все одновременно случилось – проблемы с моим голосом, переезд, предстоящая поездка в Америку, поцелуи с Томом.… Пожалуй, именно последнее убивает меня сильнее всего. Я до сих пор не могу понять, как все это случилось.
Внезапно понимаю, что мне сегодня не уснуть. И тут же приходит то чувство, которое мой брат называет «зуд в пальцах» - необходимость вылить свои чувства на бумагу. Стихи, тексты, иногда рисунки – вот что остается после таких вот наплывов. Пища для ума. Гм. Скорее, пища для продюсеров.…
Встаю и сажусь на кровати. Темно. Долго вспоминаю, где выключатель, и случайно обнаруживаю его у себя над головой. Потом ищу тетрадь. Она, как всегда, лежит рядом, на прикроватной тумбочке. То, что всегда можно найти у меня в сумке, и вообще рядом со мной – зеркало и тетрадь с мыслями.
Сижу. Но понимаю, что в своей новой комнате мне как-то некомфортно – «зуд в пальцах» слишком слабый. Выхожу. Иду на кухню попить воды, а затем отправиться на поиски того самого места в доме, где меня будут посещать мои гениальные в своей бредовости идеи.
Меня тянет на балкон. Уже подходя к нему, я замечаю огонек сигареты. Ну, конечно, Том. Тоже не может уснуть – чувствует мое состояние. У нас все на двоих…
Вздыхаю и хочу уйти, но он меня уже заметил. Открывает дверь и делает приглашающий жест рукой. Скрутив тетрадь в трубочку, я вхожу.
- Не спится? – задает Том глупейший вопрос.
- Да нет, я просто лунатик и хожу во сне, - язвлю я.
Он усмехается и говорит мне:
- Замерзнешь, лунатик.
- Не замерзну, - упрямо отвечаю я и сажусь в кресло напротив Тома. – Дай сигарету.
- А фиг тебе, - безапелляционно отвечает мой брат. – Увижу тебя с сигаретой – убью.
Молча глотаю обиду. Ну, может, в чем-то он и прав… Курить мне не особо и хочется. Пока, по крайней мере.
- Писать пришел? «Зуд в пальцах»? – кивает Том на мою тетрадь.
Я делаю вид, что не расслышал вопроса и увлеченно смотрю куда-то за правое ухо брата. Типа я сейчас в творческих поисках.
- Билл, - тихо говорит он уже каким-то изменившимся голосом, - что с нами происходит? Мы ведем себя друг с другом, как чужие люди… А ведь роднее тебя у меня никого нет…
Я смотрю в его глаза.
Ему больно. Мне тоже.
- Я не знаю, Том, - я опускаю глаза, - это так странно. Мне страшно.
- Ты боишься? – удивляется мой брат, - мой храбрый младший братик чего-то боится? Чего?
- Себя… Тебя… Нас, понимаешь?
Том беспомощно пожимает плечами. Я решаю продолжать. И будь что будет.
- Понимаешь, - говорю я, - я боюсь того, что между нами недавно началось… Нет, ты молчи, дай договорить! Я, хоть ты меня застрели, совершенно не понимаю, зачем полез к тебе целоваться. И вообще не понимаю, почему ты на них отвечаешь…
«Отвечаешь»? Я сказал «отвечаешь»?
- Том, я тебя люблю, ты мой самый дорогой на свете человек, я не могу себе даже представить, что бы я без тебя делал. Но вот то, что я сейчас к тебе чувствую – это неправильно, понимаешь? Так не должно было случиться. А я ведь даже не помню, когда и как это началось…
- Всю жизнь, - тихо-тихо говорит Том.
- Что? – переспрашиваю я.
- Я любил тебя всю жизнь, Билл, - говорит мой брат.
Все мои благие намерения летят к черту.
- Я тоже – всю жизнь, Том… - шепчу я.
- Тогда, - он задерживает дыхание, как перед прыжком, - какая разница?
Он не договорил, но я знаю, о чем он сейчас думает – какая разница, как мы друг друга любим? Разве у любви могут быть границы? Но в то же время я понимаю, насколько это неправильно…
Меня просто разрывает на части. Я хочу подойти к Тому, обнять его, поцеловать. И с такой же силой хочу развернуться и убежать, оставить его за спиной, вместе с этими мыслями, с этими желаниями.
Том встает со своего места и закрывает балконную дверь, отрезав тем самым путь к бегству. К спасению. К разъединению двух душ…
Протягивает мне руку и, когда я берусь за нее, притягивает меня к себе и обнимает. Трется носом о мою щеку. Затем опускается вниз и губами легонько пощипывает мою шею. Я весь дрожу от холода и возбуждения.
- Прости меня, - внезапно говорит мой брат, не переставая целовать мне шею.
- За что?
- За засос. Я, честное слово, не хотел так сильно…
Я улыбаюсь. Я уж подумал, что он просит прощения за то, что на свет родился.
Вдруг мне становится легко-легко. И все равно, что о нас могут подумать. Не поймут – это их проблемы, я по этому поводу заморачиваться не буду…
В это время губы Тома подбираются к моим.
- Я люблю тебя, - говорит он перед тем, как поцеловать меня по-настоящему, так, как мне хочется.
И уже через секунду у меня сносит крышу от ласк моего брата.
Он гораздо опытнее меня, и пользуется сейчас этим вовсю. Легонько посасывает мои губы, проводит по ним языком, зажигает меня все больше и больше… Я чувствую, как у Тома сбивается дыхание, со мной происходит то же самое…
Том, я хочу тебя…
Том, я люблю тебя…
Мне очень-очень страшно, но я не смогу чувствовать к тебе что-то другое. Больше – нет…
Я обнимаю его. Хорошо, что он сейчас в обычной футболке, а не в этих огромных мешках, которые он называет крутой одеждой. Просовываю руки ему под футболку, чувствую, какой он горячий, ласково глажу его по лопаткам. Том дрожит под моими руками… Это необыкновенно…
- Билл, так нельзя, - наконец отрывается он от меня.
- Что? – я его еще не понимаю, голова кружится после поцелуя.
- Вот так сразу и все – нельзя!
Да. Да… Согласен. Сразу и все – нельзя… Это слишком быстро…
- Я хочу тебя, - говорю я своему брату.
- Я знаю, - самоуверенно улыбается он. – Я такой классный, что меня хочет даже мой брат…
- Дурак, - беззлобно говорю я, отхожу и сажусь в свое кресло.
Том подходит ко мне и садится рядом со мной на корточки.
- Ты будешь писать? – он заглядывает мне в глаза.
Я киваю. Ищу глазами тетрадь.
- Ты на ней сидишь, - хитро улыбается мой братец и поднимается. – Я спать пойду, ладно?
Я опять киваю.
Том идет к двери, но уже на выходе вдруг возвращается и чмокает меня в макушку.
- Я люблю тебя, - в сотый раз за день говорит он мне.
- Я тебя тоже, - отвечаю я ему.
Том уходит. Я открываю тетрадь.
__________________
Глазами Тома
Ненавижу самолеты. Не сами, конечно, самолеты, как результат инженерной мысли, а самолеты, как неотъемлемую часть моей жизни. Ненавижу летать. Боюсь…
Но сейчас сижу в салоне самолета и терпеливо жду, когда уже все рассядутся, по проходу пробежит скорым шагом стюардесса, и мы взлетим. Чем скорее взлетим, тем быстрее приземлимся. Ненавижу летать.
Наверное, поэтому сижу сейчас хмурый и непонятно на что обиженный.
Ненавижу…
Дэвид привстает со своего места, привычно пересчитывает нас взглядом и, успокоенный, садится. Как будто