Нам не дано предугадать
и - хотя улица совершенно пустынна, тем не менее...
- Совсем,... бля... совсем уже охуел... - шепчу я, не скрываю досаду.
- А что... что такого я сделал? - Саню веселит мой неподдельный испуг, с каким я стремительно вырвал свою руку.
- Ничего! Простой, как три копейки...
- Да ладно тебе! Из-за пустяка...
- Тебе всё пустяк...
Не отвечая, Саня какое-то время с любопытством неофита смотрит на собственную штанину, которая - под напором его напряженного члена - толчками приподнимается... Невольно скосив глаза, я тоже смотрю на его штанину... и, глядя на шевелящийся бугор, я отчетливо представляя напряженно твёрдый, горячий, сочно залупившийся Санин член...
"Ох, как сейчас мы покайфуем!" - с наслаждением думаю.
И, думая так - предвкушая скорый кайф, я снова невидимо сжимаю мышцы сфинктера, чувствую, как сладчайший зуд пронизывает мою промежность...
- Ну, что... пойдём? - оторвав взгляд от штанины, Саня смотрит на меня вопросительно.
Я молчу; он хочет, и он этого не скрывает; а я... я тоже хочу, причём, хочу я не меньше, чем он, и у меня тоже стоит, но я в плавках, и потому моего стояка не видно...
"И хорошо... - думаю я, - хорошо, что не видно"
Я почему-то так не могу... то есть, не могу так откровенно, как Саня: он, когда начинает меня уламывать уже открытым текстом, каждый раз ведёт себя так, будто оба мы, он и я, самые настоящие гомики... а мы с ним...
"Мы - не гомики! - думаю я. - Мы - просто так..."
- Вла-а-д... - в голосе Сани упруго звучит нетерпение.
- А?
- Хуй на! Вставай...
- Ты что - всё ещё хочешь? Ещё не передумал? - голосом, полным ехидства, мстительно уточняю я; и правильно: нечего хватать меня за руку - тянуть мою руку к своему початку... и тут же, не менее мстительно - с той же самой интонацией, я добавляю, глядя Сане в глаза: - Я же сказал тебе - посоветовал...
- Что ты мне посоветовал? - Саня смотрит на меня вопросительно, не совсем понимая.
- А то... солнце, воздух, онанизм укрепляют организм! Вообрази меня - и вперед! Можешь руку намылить... какая тебе разница? Устала правая - работай левой...
- Это ты будешь меня воображать ... понял? - парирует Саня. - А я тебя без всякого воображения отпистоню... пойдём, бля!
- Я вообще никого не воображаю - не занимаюсь этим, - не моргнув глазам, вру я. Мне почему-то хочется, чтобы Саня думал - и верил – что онанизмом я не занимаюсь... ну, то есть, вообще не занимаюсь! Будто в пятнадцать-шестнадцать лет такое возможно... Впрочем, Саня тоже никогда открыто не признавался мне в том, что он дрочит, и о том, что он дрочит, я могу лишь догадываться - по собственному опыту. – А вот ты советом моим можешь без всякого труда воспользоваться, - говорю я.
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью... - смеётся Саня. Кажется, его совершенно не волнует, дрочу я или нет. Ему хочется в жопу - хочется со мной трахаться, и он этого не скрывает. - Ну, Влад... ну, чего ты? Чего ты ломаешься? Пойдём!
- Блин, не отстанешь теперь! - говорю я. Напряженный член мой сладко ноет, и я сам уже хочу сильно-сильно - хочу не меньше Сани, но... врагу не сдаётся наш гордый "Варяг", и я до последнего делаю вид, что я совсем не хочу и что если... если сейчас я и соглашусь к нему идти, то лишь потому, что он, то есть Саня, "теперь не отстанет".
- Не отстану, - соглашается Саня, через штанину сдавливая ладонью свой напряженно выпирающий шишкой член. - Пойдём!
Ох, до чего он настойчив: "пойдём", "пойдём"... конечно, пойдём! Куда же я денусь... Мне тоже хочется сдавить, стиснуть ладонью свой сладко ноющий член, но я не делаю этого - терплю. Саня, убрав свою ладонь в сторону, вновь шевелит членом... "Какой, всё-таки, он дурак - верит, что я не хочу", - думаю я, глядя, как штанина его шорт под напором члена упруго, соблазняющее бугрится: сжимая мышцы сфинктера, Саня конвульсивно дёргает – толчками приподнимает - свой напряженно твёрдый агрегат.
- Давай вечером, - говорю я, тем самым показывая, что я почти сдаюсь - я согласен в принципе, и вместе с тем, говоря "давай вечером", я делая последний штрих, камуфлирующий моё собственное страстное желание... какой я умный!
- Хуля вечером? Давай сейчас... - сунув руку в карман - прижимая напряженный член к ноге, чтобы он не вздымал откровенным колом шорты, Саня решительно поднимается. - Чего нам до вечера ждать? И вообще... зачем нам на вечер откладывать то, что мы с тобой запросто можем сделать утром, - тихо смеётся он. - Пойдём...
- Тебе что - так хочется в жопу дать? - я смотрю на Саню, прищурившись.
- А ты что - не хочешь этого? - Саня, улыбается. Он стоит передо мной, глубоко засунув руки в карманы шорт, и в глазах его, устремлённых на меня, плавится напористое желание... "а ты что - не хочешь этого?" - спрашивает он; вопрос, что называется, в лоб, и - если бы Саня был чуть терпеливее, он бы, задав этот вопрос, иезуитски дожидался бы ответа, но Сане не терпится – и он, шевеля руками в карманах шорт, тут же добавляет: - Влад, ну, всё... что ты, бля, как целка? Пойдём, бля! По разику...
- "Бля", "бля"... достал, бля! - Слово "бля" я произношу, явно передразнивая Саню, но он на это не обращает никакого внимания, и я... как бы машинально засовывая руку в карман шорт, я молча - покорно! - поднимаюсь. Член мой сладостно ноет, и я незаметно - с томительным наслаждением - наконец-то сжимаю, стискиваю его ладонью...
- Ба! Я к Сане пошел, - кричу я, предупреждая бабку, что я ухожу.
- Иди, - доносится из глубины двора, из-за деревьев, бабкин голос; слышно, как она гремит кастрюлями - моет посуду.
- Давно бы так... - смеётся Саня, и лицо его выражает чувство нескрываемого предвкушения. - Ох, бля... загоню тебе сейчас - по самые помидоры! - возбуждённо шепчет он.
- Ага, отсосёшь сначала... - тихо смеюсь я, с наслаждением сжимая ладонью свой ноющий от напряжения член.
Мы идём по улице, держа руки в карманах... оба - в одних шортах, оба - загорелые, и солнце безжалостно печёт наши голые плечи, - макушка лета, залитая солнечным светом улица по-деревенски пустынна - никого нигде не видно, и только слышно, как где-то безостановочно, словно заведённая, кудахчет курица...
Живёт Саня домов через десять от дома моего, и, пока мы идём к нему, он мне рассказывает, что сосед его, дед Митроха, вчера вечером за полчаса натаскал на пруду ведро рыбы.
- Говорит, клюёт на закате зверски...
- Дык, что... в чём проблема? Давай вечером тоже съездим - посидим с удочками, - предлагаю я.
- Давай, - соглашается Саня.
Мы идём - внешне неторопливо - по залитой зноем улице, оба - загорелые, оба - в одних шортах... говорим о рыбалке - о том, что дед Митроха рыбу, очевидно, прикармливает, а значит, у него есть свои места, где ловится за полчаса по ведру... я невидимо сжимаю ладонью член, незаметно тискаю его, мну, и член мой сладко ноет от предвкушения кайфа, - последнее школьное лето... В августе ...Саня собирается поступать в автодорожный техникум, а мне ещё год учиться в школе, и куда я пойду потом, я пока не знаю - ещё не думал об этом; никакого особого призвания у меня нет, и куда идти учиться после школы, мне, в общем-то, всё равно... мы идём по залитой
- Совсем,... бля... совсем уже охуел... - шепчу я, не скрываю досаду.
- А что... что такого я сделал? - Саню веселит мой неподдельный испуг, с каким я стремительно вырвал свою руку.
- Ничего! Простой, как три копейки...
- Да ладно тебе! Из-за пустяка...
- Тебе всё пустяк...
Не отвечая, Саня какое-то время с любопытством неофита смотрит на собственную штанину, которая - под напором его напряженного члена - толчками приподнимается... Невольно скосив глаза, я тоже смотрю на его штанину... и, глядя на шевелящийся бугор, я отчетливо представляя напряженно твёрдый, горячий, сочно залупившийся Санин член...
"Ох, как сейчас мы покайфуем!" - с наслаждением думаю.
И, думая так - предвкушая скорый кайф, я снова невидимо сжимаю мышцы сфинктера, чувствую, как сладчайший зуд пронизывает мою промежность...
- Ну, что... пойдём? - оторвав взгляд от штанины, Саня смотрит на меня вопросительно.
Я молчу; он хочет, и он этого не скрывает; а я... я тоже хочу, причём, хочу я не меньше, чем он, и у меня тоже стоит, но я в плавках, и потому моего стояка не видно...
"И хорошо... - думаю я, - хорошо, что не видно"
Я почему-то так не могу... то есть, не могу так откровенно, как Саня: он, когда начинает меня уламывать уже открытым текстом, каждый раз ведёт себя так, будто оба мы, он и я, самые настоящие гомики... а мы с ним...
"Мы - не гомики! - думаю я. - Мы - просто так..."
- Вла-а-д... - в голосе Сани упруго звучит нетерпение.
- А?
- Хуй на! Вставай...
- Ты что - всё ещё хочешь? Ещё не передумал? - голосом, полным ехидства, мстительно уточняю я; и правильно: нечего хватать меня за руку - тянуть мою руку к своему початку... и тут же, не менее мстительно - с той же самой интонацией, я добавляю, глядя Сане в глаза: - Я же сказал тебе - посоветовал...
- Что ты мне посоветовал? - Саня смотрит на меня вопросительно, не совсем понимая.
- А то... солнце, воздух, онанизм укрепляют организм! Вообрази меня - и вперед! Можешь руку намылить... какая тебе разница? Устала правая - работай левой...
- Это ты будешь меня воображать ... понял? - парирует Саня. - А я тебя без всякого воображения отпистоню... пойдём, бля!
- Я вообще никого не воображаю - не занимаюсь этим, - не моргнув глазам, вру я. Мне почему-то хочется, чтобы Саня думал - и верил – что онанизмом я не занимаюсь... ну, то есть, вообще не занимаюсь! Будто в пятнадцать-шестнадцать лет такое возможно... Впрочем, Саня тоже никогда открыто не признавался мне в том, что он дрочит, и о том, что он дрочит, я могу лишь догадываться - по собственному опыту. – А вот ты советом моим можешь без всякого труда воспользоваться, - говорю я.
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью... - смеётся Саня. Кажется, его совершенно не волнует, дрочу я или нет. Ему хочется в жопу - хочется со мной трахаться, и он этого не скрывает. - Ну, Влад... ну, чего ты? Чего ты ломаешься? Пойдём!
- Блин, не отстанешь теперь! - говорю я. Напряженный член мой сладко ноет, и я сам уже хочу сильно-сильно - хочу не меньше Сани, но... врагу не сдаётся наш гордый "Варяг", и я до последнего делаю вид, что я совсем не хочу и что если... если сейчас я и соглашусь к нему идти, то лишь потому, что он, то есть Саня, "теперь не отстанет".
- Не отстану, - соглашается Саня, через штанину сдавливая ладонью свой напряженно выпирающий шишкой член. - Пойдём!
Ох, до чего он настойчив: "пойдём", "пойдём"... конечно, пойдём! Куда же я денусь... Мне тоже хочется сдавить, стиснуть ладонью свой сладко ноющий член, но я не делаю этого - терплю. Саня, убрав свою ладонь в сторону, вновь шевелит членом... "Какой, всё-таки, он дурак - верит, что я не хочу", - думаю я, глядя, как штанина его шорт под напором члена упруго, соблазняющее бугрится: сжимая мышцы сфинктера, Саня конвульсивно дёргает – толчками приподнимает - свой напряженно твёрдый агрегат.
- Давай вечером, - говорю я, тем самым показывая, что я почти сдаюсь - я согласен в принципе, и вместе с тем, говоря "давай вечером", я делая последний штрих, камуфлирующий моё собственное страстное желание... какой я умный!
- Хуля вечером? Давай сейчас... - сунув руку в карман - прижимая напряженный член к ноге, чтобы он не вздымал откровенным колом шорты, Саня решительно поднимается. - Чего нам до вечера ждать? И вообще... зачем нам на вечер откладывать то, что мы с тобой запросто можем сделать утром, - тихо смеётся он. - Пойдём...
- Тебе что - так хочется в жопу дать? - я смотрю на Саню, прищурившись.
- А ты что - не хочешь этого? - Саня, улыбается. Он стоит передо мной, глубоко засунув руки в карманы шорт, и в глазах его, устремлённых на меня, плавится напористое желание... "а ты что - не хочешь этого?" - спрашивает он; вопрос, что называется, в лоб, и - если бы Саня был чуть терпеливее, он бы, задав этот вопрос, иезуитски дожидался бы ответа, но Сане не терпится – и он, шевеля руками в карманах шорт, тут же добавляет: - Влад, ну, всё... что ты, бля, как целка? Пойдём, бля! По разику...
- "Бля", "бля"... достал, бля! - Слово "бля" я произношу, явно передразнивая Саню, но он на это не обращает никакого внимания, и я... как бы машинально засовывая руку в карман шорт, я молча - покорно! - поднимаюсь. Член мой сладостно ноет, и я незаметно - с томительным наслаждением - наконец-то сжимаю, стискиваю его ладонью...
- Ба! Я к Сане пошел, - кричу я, предупреждая бабку, что я ухожу.
- Иди, - доносится из глубины двора, из-за деревьев, бабкин голос; слышно, как она гремит кастрюлями - моет посуду.
- Давно бы так... - смеётся Саня, и лицо его выражает чувство нескрываемого предвкушения. - Ох, бля... загоню тебе сейчас - по самые помидоры! - возбуждённо шепчет он.
- Ага, отсосёшь сначала... - тихо смеюсь я, с наслаждением сжимая ладонью свой ноющий от напряжения член.
Мы идём по улице, держа руки в карманах... оба - в одних шортах, оба - загорелые, и солнце безжалостно печёт наши голые плечи, - макушка лета, залитая солнечным светом улица по-деревенски пустынна - никого нигде не видно, и только слышно, как где-то безостановочно, словно заведённая, кудахчет курица...
Живёт Саня домов через десять от дома моего, и, пока мы идём к нему, он мне рассказывает, что сосед его, дед Митроха, вчера вечером за полчаса натаскал на пруду ведро рыбы.
- Говорит, клюёт на закате зверски...
- Дык, что... в чём проблема? Давай вечером тоже съездим - посидим с удочками, - предлагаю я.
- Давай, - соглашается Саня.
Мы идём - внешне неторопливо - по залитой зноем улице, оба - загорелые, оба - в одних шортах... говорим о рыбалке - о том, что дед Митроха рыбу, очевидно, прикармливает, а значит, у него есть свои места, где ловится за полчаса по ведру... я невидимо сжимаю ладонью член, незаметно тискаю его, мну, и член мой сладко ноет от предвкушения кайфа, - последнее школьное лето... В августе ...Саня собирается поступать в автодорожный техникум, а мне ещё год учиться в школе, и куда я пойду потом, я пока не знаю - ещё не думал об этом; никакого особого призвания у меня нет, и куда идти учиться после школы, мне, в общем-то, всё равно... мы идём по залитой